Ненависть дождя - Анна и Татьяна Аксинины

– А женщины к нему приезжали?

– Да что ты, упаси Бог! Он ведь женатый был.

– Ну и что, что женатый? Разве женатые не могут развлекаться с женщинами?

– Это сейчас могут, а раньше себя блюли. Партийный он был, как можно такое позволить? Тут народу всегда толклось много, враз бы заметили. Бабы наши глазастые, ничего нет – и то учуют. Да и жена потом к нему приехала. Что там у них случилось, не знаю. Михеич ничего не говорил, как рыба молчал. А вот Галька – повариха – рассказывала, милиции было – страсть, и тоже ничего не говорили. Может, что украли у начальства? Жена Краснова захворала и уехала к себе в Москву с дитями. А он еще тут был сколько-то, а потом и он уехал.

– И сколько детей у Краснова было?

– А вот это не знаю.

– А повариха эта здесь живет?

– Нет, она давно в городе на пенсии.

– А кто-нибудь остался из тех, кто здесь работал при Краснове?

– Нет, никого, двадцать лет же прошло. Дачники потом появились. А сначала только база отдыха была.

– А у Михеича была дочка или внучка?

– Нет, у него сплошь пацаны были. И сыновья и внуки – одни пацаны. Вот уж повезло, так повезло! А я все один: и крышу чиню, и печку перекладываю. Сына нету, а зять – что с него взять?

– А в деревне старой кто-то жил, когда вы приехали?

– Нет, уж давно никто не жил, одно название было, что деревня, дома развалились, стены торчали и кое-где крыши. Ремонтировать дороже обошлось бы, чем новый дом ставить.

– А к работникам базы родственники из заводских в гости приезжали?

– Ты, прямо, как следователь допрашиваешь. Скажи, что узнать хочешь?

– Мне надо про одну девушку узнать. К кому могла ездить зимой в гости молоденькая девушка в голубой куртке?

– Да, вроде не было таких. Поварихи здесь не жили зимой, только на выходной приезжали, комнатка была маленькая на две койки, какие гости? А у Михеича не было заводской родни, он сам деревенский. Как на пенсию пошел, да к сыну в город переехал, так и двух лет не протянул, помер. А пока здесь по хозяйству работал, здоровый был. С коровой, знаешь, сколько работы? Одного сена целый стог надо, попробуй, заготовь. А ты, может, молочка хочешь? Старуха мне оставила, сама коров пасет, наша очередь.

– Нет, спасибо,– засобиралась Марина, – мне пора, поснимаю домики, да поговорю с отдыхающими.

Через окно она увидела, как синие «Жигули» остановились на въезде на базу. Водитель остался в машине, а примелькавшийся Марине парень (сегодня он был в шортах и футболке), озираясь, пошел влево к корпусам. Марина уже попривыкла, что ее «пасут», но все равно было неприятно. Кто следит, зачем? Может, все узнают, а потом убьют? Марина дождалась, пока наблюдатель скроется за первым кустом, и только потом неторопливо, внешне спокойно пошла направо к домикам для начальства.

Их построили на маленьких полянках прямо в лесу, и они едва просматривались то тут, то там за стволами сосен. Марина направилась к дальнему двухэтажному дому, отвечавшему по ее мнению понятию «директорский». За оградой висела веревка с сохнущими ползунками и пеленками. В тени большого куста черемухи стояла детская коляска, завешенная сеткой. Рядом в кресле сидела и вязала что-то розовое пушистое молодая мама. Раскидистые кусты сирени скрывали и без того закрытый дворик.

– Извините, пожалуйста, можно мне немного посидеть у Вас?

Мамаша настороженно осмотрела коляску с сокровищем.

– Мне еще два часа до автобуса, хотела в Белый яр к подруге съездить, она там продавщицей, да по ошибке раньше вышла, теперь не успею, уезжаю сегодня, – подробно объясняла Марина. «Лишь бы она меня не выгнала!»

– Сидите, – разрешила хозяйка.

– Как зовут малышку? – спросила Марина, точно определив пол по преобладающему розовому цвету ползунков.

– Машенька. Папка наш работает, приезжает по вечерам, а мы скучаем тут в лесу.

– У меня сестру тоже Машей зовут. Хороший у вас дом, большой. Свой или нанимаете?

– Свой. Это родители мужа купили, когда завод распродавал эти домики. Когда-то хорошие были, а потом постарели, а денег не стало содержать, вот и распродали.

– Дорого стоил?

– За те же деньги взяли. Этот дом долго никто не хотел покупать. Говорят, убийство произошло здесь.

– Да вы что?! А кого убили?

– Не знаю, слухи разные ходили, вроде жену директорскую, точно не знаю. А муж говорит, брехня все это. А может, чаю? Машенька спит. Мы на веранде устроимся.

Дом опоясывала по всей стене большая веранда с открывающимися окнами.

Марина вместе с Кирой, так звали молодую маму, пили чай с Катиными пирогами. Марина вспомнила, как умилялась англичанка Саманта, преподававшая в Университете, русскому обычаю – предлагать поесть любому зашедшему в дом человеку в любое время суток. А через полгода она сказала, что поняла причину, что это происходит от тяжелой жизни всех поколений русских людей: всем пришлось когда-то голодать. А уж в Сибири из-за сурового климата предлагать горячий чай – больше, чем традиция. Когда человек приходил в дом с мороза, его угощали чаем, чтобы он согрелся. Папа, например, всегда, даже если кто на минутку забегал, напоминал Марине: «Что же ты подружке чаю не предлагаешь?». Кира уплетала пирожки, взахлеб рассказывала о важных по ее мнению событиях из жизни Машеньки. Марина кивала, делая вид, что слушает. Она пощипывала свой пирожок, но есть ей не хотелось. Часы продолжали тикать, и времени до отлета осталось меньше 9 часов. Она напряженно размышляла, стараясь убрать все эмоции, как если бы думала не о живых людях, а о персонажах детектива:

«Так убили директорскую жену или нет? Нет, по рассказу Андрея она умерла позже после болезни. Ребенку сказать могли что угодно. Но ему было восемь лет, когда он умерла, и он должен помнить. Так кого убили, если не ее? Любовницу?» Что была любовница, Марина не сомневалась. Место уж больно идеальное для любовного гнездышка. Дом стоит в стороне, он самый дальний от зимнего корпуса. Но, чтобы эта девушка приезжала на заводском автобусе, а потом через толпу отдыхающих пробиралась к дому Краснова? Абсурд! Весь завод: от уборщицы до заместителей директора – обсуждал бы эту новость не далее, как на следующий день.

Могла ли жена Краснова родить ребенка на базе? Могла. И уж точно это бы наделало много шуму. Но зачем бы это скрывать? Не был же он двухголовым?

А мог ли быть ребенок у любовницы Краснова? Мог. Он приехал сюда осенью, один, без жены, завел подругу, и летом вполне его любовница могла родить. Получается, что примерно в одно и то же время в