Холодные сердца - Антон Чиж

Разговор тек легко, становясь все более приятным. Она старалась понять, кто же этот загадочный дачник. Чем он занимается у себя в столице, каково его состояние и прочие важные для женщины подробности.

Николя был в ударе. Он ощутил то самое волшебное состояние, когда море по колено, не знаешь, что скажешь в следующую секунду, но выходит само собой, и выходит отменно. Он видел, что Катерина Ивановна поддается его обаянию, и при этом успел заметить, как злобно поглядывал на него случайный посетитель. То и дело высовывал нос из-за газеты, которую держал вверх ногами. Особенно счастлив Николя был тем, что удалось сбить королеву с толку. Прием, который он подсмотрел у Ванзарова.

– Чем вы заняты? – спросила она. – Отдыхаете? Безмятежно проводите лето?

Наступал тот самый момент, от которого зависела удача миссии и, может быть, много большее. Николя выдержал паузу, даже чуть дольше, чем надо. Катерина Ивановна не могла понять, отчего болтливый язык юноши онемел, и уже хотела сменить тему. Но тут Николя отодвинул недопитую чашечку.

– А знаете, я, пожалуй, отвечу вам честно, без светских намеков и прочей ерунды, – сказал он и добавил: – Вы не тот человек, перед кем мне бы хотелось валять дурака. Позволите ответить предельно честно?

Ответ заинтриговал. Он был неожиданный. И, безусловно, честный. Фальшь Катерина Ивановна чувствовала, как пчела нектар. Мальчик хочет раскрыть перед ней душу. Как это мило. Давно она не получала таких чистых удовольствий. Катерина Ивановна не только позволила, но даже подбодрила.

– Я приехал сюда от полного отчаяния, – сказал Николя. – Можно сказать, бежал.

– Вы преступник? Что-то не похоже…

– Нет, я честный малый. Но отец мой думает по-другому…

И тут Катерина Ивановна услышала историю простую и в то же время дивную. Отец Гривцова сколотил приличное состояние на кредитной конторе. Дворцов и золотых приисков, конечно, нет, но достаток приличный. Своя квартира на Невском проспекте. Сына с «младых ногтей» держал в строгости, заставляя учиться. А потом потребовал, чтобы Николя шел служить в Министерство финансов. Набираться опыта и связей. Сын послушался. И даже заслужил первое повышение. Но финансовые дела его не занимали. Ему нравилась вольная жизнь с весельем и художественными удовольствиями. Отец до времени глядел на это сквозь пальцы, но однажды, а именно две недели назад, терпение его лопнуло. Вызвав сына, он поставил условие: или единственный отпрыск остепенится, или останется без наследства. Главным условием была женитьба. Приданое отца не интересовало, он позволил выбирать сердцем. На выбор был отведен месяц. Из которого Николя бездарно потратил уже половину. Все искал и выбирал. Оказалось, что петербургские девицы ему неинтересны. Жадны, коварны и капризны. Выбрать среди них спутницу жизни – невозможно. Но времени не остается. В полном отчаянии он решил сбежать в тихий уездный Сестрорецк, надеясь на чудо. Чуда не произошло. Здесь он встретил все тех же столичных барышень. Можно было не выезжать. Его охватило отчаяние, а теперь полная апатия. Ему стало все равно: пропало наследство, так пусть пропадает. Отец от слова не отступится. А он абы как жениться не желает. И точка.

– Вот и решайте, можно ли назвать это отдыхом, – закончил Николя.

Говорил он уверенно, слегка ленивым тоном. Не пряча глаз и достраивая детали прямо на ходу. История ему понравилась. Было в ней в равных долях и придури, и логики. Катерина Ивановна сразу не ответила, словно задумалась.

– Велико ли наследство? – наконец спросила она.

– На свадьбу отец хотел подарить сотню, – ответил Николя, выражая презрение к деньгам. – Само наследство – еще четыре. Не считая, конечно, этажа на Невском и дачи в Крыму.

С финалом он явно перестарался. Не выдержал меры. Но Катерина Ивановна, кажется, поверила. Списала это на характер слега взбалмошного юноши.

– Сколько вам лет?

– Двадцать один, – ответил он, прибавив годик.

Катерина Ивановна подумала, что это не очень хорошо: муж должен быть старше жены лет на пять. В нормальных семьях. Но кто сказал, что это закон? Ситуация поворачивалась такой удачей, о какой и мечтать нельзя.

– Неужели ваш отец готов согласиться на невестку без приданого?

Николя понял, что наглость сработала. Теперь главное – сохранить холодную голову. Иначе добыча улизнет.

– Свои деньги не знаешь, как потратить, куда еще приданое, – ответил он. – Да только все это пустое.

– Отчего же пустое?

– У вас наверняка жених имеется. А прочие барышни мне неинтересны.

Катерина Ивановна была дамой опытной, но невероятная, лобовая наглость сделала свое дело. Она перестала оценивать юного наследника отстраненно. И только желание обдумать ситуацию, рассмотреть ее со всех сторон удержало ее от глупости.

– Вы меня слишком плохо знаете, – сказала она. – Впрочем, вы очень милы. И я, пожалуй, соглашусь прогуляться с вами под вечер. Но не сегодня.

Николя изобразил удивление, а потом буйную радость, совсем в характере взбалмошного юнца.

– Так зачем откладывать! То есть я всегда готов с вами… Почту за счастье… Может, прогуляемся прямо сейчас? Погода чудесная… Ваше величество?

Катерина Ивановна поднялась, и он за нею.

– Может быть, мой подданный, – сказала она, направляясь к выходу и предоставляя мужчине заплатить. Николя швырнул, не глядя, купюру и отправился за своей королевой. Он заметил, как посетитель в дальнем углу последовал за ними. Из особых примет: отличался чрезвычайной юностью, даже по меркам Гривцова – не более восемнадцати лет, и детской полнотой лица.

За всю милую прогулку, пока они болтали и смеялись, Николя несколько раз успевал замечать филера. Следил тот грубо и неумело. Будто хотел, чтобы его заметили. Неужели при этом надеялся, что его личность останется неизвестна?

8

Наш Македонский

Ванзаров шел в участок, чтобы поговорить с приставом не в присутствии Фёкла Антоновича. Какой бы он ни был, но все же полицейский. Пусть со странностями, зато честный. Но благим намерениям не суждено было осуществиться.

Не дойдя квартал, Ванзаров увидел, как из дверей участка черным вороном вылетел пристав, и лицо его пылало решимостью. Вслед за ним заспанной стаей бежали человек шесть городовых, как видно, не разобрав, отчего случился подъем по боевой тревоге. Кое-кто на ходу застегивал ремень, другие придерживали фуражку, а самый отстающий, низенький городовой, так и вовсе держал ножны с шашкой перед собой, а кобуру под мышкой. Под топот каблуков полицейская орава скрылась в переулке, что вел к озеру Разлив, возбуждая интерес прохожих и новые сплетни.

Терять время в ожиданиях – бесполезно. Ванзаров прикинул, что предпринять. Наведаться к доктору Асмусу? Только где его застать. Или еще раз вернуться на пляж…

Выбирать не пришлось. Откуда ни возьмись появился Стася Зайковский. Сняв летнюю шляпу, он был так почтителен, что не смел более ее надеть, и приветствовал Ванзарова в самых изысканных выражениях, принялся расспрашивать о здоровье, самочувствии и прочих глупостях. Только вот стоять на виду всей улицы ему не хотелось. Стася предложил прогулку и даже тронул за локоть, но Ванзаров не счел нужным поддаваться.

– Вы кого-то боитесь? – спросил он.

Стася бурно и весело, чтобы отмести сомнения, стал уверять, что и думать о таком смешно. Кто ему, мирному жителю, может угрожать? И зачем, в самом деле?

– Наверно, что-то вспомнили о скандале у Фомана, – подсказал Ванзаров.

Стася выказал полное согласие. Действительно, вспомнил важную деталь, а именно: за одним из соседних столов ужинал господин Ингамов. Он так зло и подозрительно следил за Жарковым, что даже страшно стало. Как уверял Стася.

– Ингамов следил за вами до самого дома Жаркова?

Это Стася утверждать не мог. Так был занят телом приятеля, что на прочее сил не осталось. Что, конечно, очень помогло следствию.

– Лимит уверток исчерпан, – сказал Ванзаров. – Выкладывайте, с чем пришли.

Стася замялся. Так не хотелось ему касаться важного предмета, стоя на тротуаре, но Ванзаров был непробиваемо упрям. Стася вздохнул и смирился с неизбежным.

– У меня к вам вопрос такого свойства… – начал он, – что скорее правового характера. Вам Уложение уголовное известно?

Ванзаров не счел нужным отвечать на риторический вопрос.

– Это очень хорошо, очень даже мне нравится, – продолжил Стася. – А то ведь пойдешь к юристам, адвокатам патентованным, они начнут канитель плести. Ничего не разобрать. Одно за другое, туда-сюда, не поймешь, как быть, только денег берут. А так, по знакомству, все и выяснить легко. Не правда ли?

Мнение свое о юристах Ванзаров оставил при себе. Все-таки коллеги.

– Стася, или вы, не виляя хвостом, говорите, зачем меня нашли, или разговор окончен.

– Есть в Уложении статья о прощении? – выпалил Стася.

– Что значит «о прощении»? Любое наказание – это своего рода отпущение грехов, то есть прощение. О чем вы?