Точка росы - Владимир Степаненко

«Тюрьма по тебе давно страдает, — огрызалась Надежда, плакала, размазывая тушь по лицу. — Молись за хохла, бей лбом пол, что он еще не продал тебя с дружками. Загремели бы, как миленькие, на пятнадцать лет. Статья двести шестая, пункт шестой!»

Егор Касаткин не понимал, почему его до сих пор не вызывали в милицию, и от этого злился еще больше. Жил в постоянном страхе. С минуты на минуту ждал ареста. Участкового милиционера старался обходить стороной. Уговаривал Надьку смыться из поселка, но она обзывала его дураком. Держалась за свой магазин. Он не знал, кто предложил варить ящик для кессона, но понимал, что делали все по уму.

Сашко Черномор выбивал в песке около стального ящика дорожку каблуками резиновых сапог. Иногда останавливался около, простукивал его молотком.

— Черномор, а ты профессор, — заметил сварщик в фетровой шляпе с обрезанными полями. Он только что кончил варить и с трудом раздирал слипающиеся глаза. — Двое суток не кемарил. — Подхватил ведро с водой и вылил на себя.

Сашко посмотрел на склоненную фигуру второго сварщика. Его работу он не проверял: убедился в мастерстве.

Тракторами привезли железные бочки из-под метанола для плота. Раскатившись по берегу, они сразу придали индустриальный вид пейзажу.

— Иван Спиридонович! — К Викторенко, гремя штанинами брезентовых брюк, подошел сварщик в фетровой шляпе. — Дурную затеяли работу. Варить бочки нельзя. Металл тонкий!

Измученный двумя бессонными ночами, постоянными звонками из Березова и с Урала, Викторенко удивленно уставился на сварщика. Подошел к бочке, со злостью ударил по днищу кулаком.

— А ты что предлагаешь?

— Я-то? — Сварщик удивленно вскинул вверх голову с опаленными бровями. — Раму надо варить. Бочки набьем, как в пенал.

Через три часа в раму из тонких труб с обрешеткой набили полезные бочки. Плот по мокрому песку скатили в воду.

Сашко с разбега прыгнул на бочки и лихо начал выбивать чечетку.

— Не плот, а эстрада для ансамбля песни и пляски Северного флота, — весело выкрикивал плясун.

Оказавшись вслед за бригадиром на плоту, один из водолазов прибил на корме шест. И когда вверх поплыл красный флаг. Черномор гаркнул:

— На флаг, смирно!

Демобилизованный с Северного флота, бывший боцман Сашко любил морской порядок.

Водолазы без лишней суеты, с ловкой сноровкой затащили на плот тяжелый компрессор. Его огромное колесо с ручками напоминало колодезный ворот. Бочки сразу осели, зарываясь в воду.

Раскатистый голос бригадира водолазов промчался по реке и затерялся где-то в лесной гари. Викторенко еще глубже вжал голову в плечи. Напрасно тешил себя надеждой, что начнется спад воды и откроется труба. Видно, в верхнем течении реки дождь продолжал хлестать, размывая землю потоками воды.

Все ждали, когда кончит варить Николай Монетов. Пот он устало выпрямился. Отбросил назад забрало щитка и, разминая ноги, медленно обошел сваренный ящик, похлопывая его рукавицей.

Два трактора, вспарывая мокрый песок стальными гусеницами, стащили ящик в воду.

Поддавшись порыву, Егор Касаткин побежал к Сосьве, но вовремя остановился. До боли зажмурил глаза, представляя до конца предстоящую работу. Вода будет плескаться за бортами стального ящика, а сварщик начнет вырезать разорванный кусок трубы. Потом ящик передвинут на другой край трубы, и работа повторится. Вварят новый кусок катушки, и газопровод восстановлен.

Набычив голову, Егор Касаткин круто развернулся и направился в магазин. С тех пор как Надежда встала за прилавок, любил он покуражиться на зависть приятелям. Хозяином заходил за прилавок и выдергивал бутылку водки. «Надюха, подсыпь шоколадных конфет на закусь!» Сейчас чувствовал: ни одна бутылка не заглушит обиду.

— Сволочь, хохол! — крикнул он и, повернувшись к реке, погрозил кулаком.

А в это время на берег реки с бугра скатился бортовой грузовик. Из окна кабины выглядывала Надежда, размахивая шелковой косынкой. Шофер не успел толком разогнать машину, как оказался перед глубокой канавой. Он резко затормозил, и в кузове зазвенели в ящиках бутылки.

— Недоделанный, — услышал визг Надежды Егор. «Стерва, сюда прикатила!» — подумал он со злостью и пошел в поселок. А Надежда ударила шофера по руке: — Стой, если не умеешь ездить! — Выскочила из машины и с удивлением уставилась на водолаза в мичманке.

— Где Викторенко?

— Двинул к палатке. Торопись, пока не упал. Заснет, пушками не разбудишь!

Продавщица, прыгая по-воробьиному, добежала до большой палатки. Со всей силой хлопнула ладонью по тугому брезенту.

— Кто здесь живой?

Викторенко вышел.

— Здравствуйте, Иван Спиридонович. Получила вашу записку и сюда! Колбасы привезла. Два ящика водки.

— Две бутылки могли передать с шофером. Водка нужна как лекарство.

Надежда не уходила.

— Иван Спиридонович, все хочу спросить вас, почему вы не выдали Егора участковому? — Надежда не понимала поведения Викторенко. В его отступлении от обычных правил крылась какая-то хитрость. И она хотела понять ее.

— А надо было выдать? — спросил Викторенко.

— Да вы что? Это же он вас с дружками молотил!

— Да? — не узнавая своего голоса, жестко произнес Викторенко.

Надежда оторопела и, зло сверкнув глазами, пошла к машине.

Ветер переменил направление, и снова с пожарища потянуло запахом угля и пепла. Горе снова навалилось на Викторенко. Спасаясь от преследовавшего запаха, он шагнул в остроносую лодку, оттолкнулся. Размашисто стал грести, преодолевая течение, словно хотел, убежать от самого себя и страшной действительности.

Весла терли ладони, но он не думал их перехватывать.

Лодка ткнулась в стальную стенку кессона. Викторенко не ожидал удара и чуть не вылетел из лодки. Волны били в высокую стенку, раскачивали тяжелый ящик.

На дне работал Сашко. Пламя освещало склоненную фигуру.

— Как дела? — перегнувшись вниз, крикнул Викторенко, чтобы успокоить самого себя. Голос ударился о стальные листы и вернулся к нему, усиленный стенками, как динамиком. — Помощь не нужна?

— Все идет путем! — отрывая лицо от щитка, бросил бригадир. — А тебе не терпится взглянуть?

— Оператор здесь сгорела! — сказал, не скрывая боли, Викторенко. По лестнице спустился в ящик. Вода била в стенку, и от каждого нового удара ящик рассерженно гудел.

Сашко продолжал прерванную работу. Острое копье пламени резало металл, и с круглого, заиленного бока отрывались расплавленные капли стали.

На берегу Викторенко поджидали два сварщика. Выдергивая лодку на песок, Монетов сказал:

— А ты ловко обхитрил нас, Иван. Нам спать, а сам резать трубу.

— Какое там резать. Дед Черномор из рук не выпускает резак.

Викторенко ушел, а на плоту сцепились Черномор с Монетовым. Бригадир ссылался на большой опыт, а молодой сварщик давил смекалкой.

А спор возник, когда выяснилось, что разрыв трубы намного длиннее самого кессона. Никто не мог предположить, что это пятнадцать метров. Как ни соображай, одним кессоном не обойтись. А если ящик передвигать по трубе, то первый отрезанный кусок окажется в воде.

— Мерекай не мерекай, Николай, — сказал напористо Черномор, — а надо резать посудину и растягивать ее.

— При всем старании за день не управиться, — возразил Николай.

— Какой же выход?

— Надо мерекать, как ты сказал! — Николай недовольно смотрел на реку. Неожиданно вспомнил, как однажды варил лестницу для перехода через шлейфы. Два стояка вверх и ступенька. Может, и теперь надо варить переходное колено? Первый конец вырвется из воды. Потом они передвинут ящик и сварят второй стояк. А сама труба окажется сверху воды.

Монетов быстро пересказал свою задумку бригадиру водолазов.

— Молоток ты, Монетов, — бригадир похлопал зардевшегося парня по плечу. — Пойду доложу начальству.

Сашко подошел к палатке. Постоял, прислушиваясь к громкому храпу.

— Кого ищешь, царь Нептун? — спросил Пядышев.

— Ваш Викторенко назвал дедом, а ты царем, — заметил с усмешкой Сашко и объяснил, зачем ищет Викторенко.

— Царь отменяется. Будешь Дедом Черномором. Тоже хорошая личность, — сказал для начала Пядышев. — Будить начальство не будем. Ответственность беру на себя. Варите, — приказным тоном закончил Сергей.

Тяжелый гул тракторного мотора и громкие голоса людей разбудили Викторенко. Он оторопело смотрел на появившийся трактор, раскатанные катушки.

— Звери, что тут делается? Почему меня не разбудили?

— Иван Спиридонович, — сказал Пядышев. — А зачем каждую минуту дергать начальство?

— Сейчас у нас такой случай, когда начальству не положено спать. Докладывайте, Пядышев, обстановку.

— Завтра все будет путем, — ответил за Пядышева Черномор. — Все будет путем!