Падение «черного берета» - Александр Ольбик

— Наверное, это частная лавочка, — прокомментировал Николай. — Красивое, между прочим, место для отдыха убийц, особенно летом здесь хорошо — пруд рядом, народу ты да я, да мы с тобой…

Одинец завертелся на месте.

— Ну что, сейчас будем брать или проявим гуманность до утра?

— Семаков любит спать до обеда, поэтому возьмем его тепленьким, спозаранку, — Карташов внимательно огляделся. — Вы заметили, как он ходит? Левое плечо отвисает, видимо, носит при себе крупный калибр… Хорошо бы было узнать, на каком этаже они отдыхают?

Карташов набрал номер телефона Бобылева. Ответила женщина, сам он еще не пришел с работы. Потом он соединился с Бродом. Произнес только три слова: «Мы нашли логово».

— Что сказал Веня? — нетерпение так и бурлило во всех движениях Одинца.

— Сказал, что будем мочить, но при этом желает присутствовать лично…

— Я бы на его месте поступил бы точно так же… Они с Таллером были вот так, — Николай сцепил пальцы и потряс ими. — Кореша навек и Брод первым должен всадить пулю тому, кто брил Таллера…

По дороге в Ангелово Карташов еще раз связался с Бобылевым. Тот уже был дома. Карташов поблагодарил его за помощь и немного послушал, что говорит ему Егор Васильевич.

После разговора, Карташов поделился с напарниками:

— Бобылев слышал, как Романовский… то бишь Семаков разговаривал с Ригой и понял так, что оттуда еще ожидается команда «кровельщиков»…

— Значит, нашли кого конторить… или получили хороший заказ на чью-то душу.

…На следующий день, в пять утра, они были на ногах: Брод, Николай, Карташов и Одинец с Валентином. Карташов видел: перед тем, как сесть в машину, Брод примерял к кобуре семнадцатизарядный «глок-15» Валентин вынес из тайника два помповых ружья и несколько ручных гранат. Весь боезапас спрятал в кузове под толстым брезентом.

Выехали на «шевроле», Карташов за рулем, рядом с ним Брод, остальные разместились в кузове.

Все нещадно курили. Сергей слышал, как в салоне переговаривались Одинец с Николаем. .

— Ты, Саня, забываешь, что пуля — дура, но она все равно быстрее тебя, — нравоучительные нотки сквозили в голосе охранника. — Тогда, на Учинском водохранилище, ты запросто мог нарваться на выстрел в упор. Зачем, спрашивается, ты вплотную подошел к тому джипу, не зная — есть кто в нем или нет?

— Интересно, а как я мог это узнать, когда у него темные стекла?

— Тем более, не надо было лезть на рожон.

Асфальт в свете уличных фонарей отливал глянцем, первые заморозки сделали дорогу опасной для быстрой езды. До места они добрались через пятьдесят минут…

Припарковались у трех старых вязов, склонившихся над прудом. Казалось в нем не вода, а какая-то густая маслянистая жидкость — ни ряби, ни малейшего дуновения ветра.

Брод, Карташов и Одинец, выйдя из «шевроле» пошли в обход «Малахитовой шкатулки». Дальние огни уличных фонарей тускло отражались в стеклах здания и в подмерзших за ночь лужах.

На втором этаже горели два серединных окна. Они зашли с тыльной стороны и остановились у забитой фанерой рамы. Карташов ощупал ее и, найдя слабое место, осторожно дернул фанеру на себя. Первым в окно полез Одинец, оттуда он помог забраться Броду. Карташов, осмотревшись, тоже влез в не очень широкое отверстие и с помощью ручного фонаря высветил место приземления.

Они обошли весь нижний этаж, но нигде не было и намека на присутствие людей.

Наверх вела довольно широкая лестница и по ней они поднялись на второй этаж. Впереди шел Одинец, за ним Брод, а по другой стороне коридора — Карташов… Они остановились у двери, за которой горел свет, просачивающийся сквозь неплотно пригнанные пазы. Брод вытащил свой «глок» и осторожно отжал предохранитель. Карташов тоже извлек из куртки трофейный пистолет, но предохранитель не тронул, в отряде их приучали не пороть горячку и не оставлять затвор без «присмотра»… Однако случилось непредвиденное: Одинец вместе с пистолетом вынул из кармана зажигалку, которая выскользнула и упала на пол. Среди ночи это был удар колокола.

— Мать твою, нас кто-то пасет! — раздался за дверью рыкообразный крик.

— Андрюха, не п…и, дай поспать, — кто-то ответил спросонья.

— Что б мне так жить, за дверью кто-то топчется.

— Так сходи и посмотри и заодно скажи, сколько сейчас времени.

За дверью послышалось легкое замешательство, шаги, двойной поворот ключа… У Одинца от нервности загустела слюна, Брод елозил по курку указательным пальцем и лишь Карташов, затаив дыхание, ждал своего мгновения. Дверь вдруг широко распахнулась и в глаза им ударил яркий сноп света.

— Да нас берут на прихват, — заорал человек и с силой захлопнул дверь. Дважды прозвучали выстрелы, и всем стало ясно — внезапность утрачена.

Карташов ударил по двери ногой, а сам отскочил в сторону. В лицо им пахнуло пороховым дымком и густым табачным настоем.

В комнате, судя по всему, никого уже не было и тут только они увидели еще одну дверь, сообщающуюся с соседней комнатой. Они вбежали туда, но там гулял лишь предрассветный ветерок. Окно было распахнуто, и Брод, подойдя к нему, увидел торчащие концы лестницы.

— Предусмотрительные ребята… Мцыри, посмотри, что тут у них наше, — сказал Брод и побежал вниз.

Одинец развернулся и тоже заспешил на выход. Карташов принялся за осмотр помещения. Окурки валялись не только на столе, но и на полу, подоконниках. Видно, в панике жильцы забыли свои пейджеры и два мобильных телефона. В висевших на вешалке куртках и пальто он обнаружил пачки долларов, паспорта с квадратными штампами неграждан Латвии, несколько кредитных карточек и ключи от машины, начатую пачку сигарет латвийского производства «Elita». На столе, под газетой, он увидел пистолет «ТТ», а рядом записную книжку, из которой торчали концы железнодорожных билетов. Прочитал: «Рига — Москва».

До слуха Карташова стали доноситься одиночные и спаренные выстрелы. Засунув себе в карман деньги, паспорта, ключи от машины и пистолет, он побежал вниз. Входная дверь по-прежнему была закрыта и он, рукояткой пистолета выбив стекло, выбрался наружу.

Впереди, на фоне светлеющего неба, появились просверки, сопровождаемые выстрелами. Он побежал в сторону темнеющих кустарников, но его остановил окрик Николая:

— Мцыри, не спеши, нарвешься на пулю! Эти засранцы здорово огрызаются…

Подошли Брод с Одинцом.

— Если мы эту мразь выпустим, считайте себя клиентами Блузмана, — заявил Брод. — Никола, идите с Одинцом вдоль забора, а мы с Мцыри попытаемся отсечь их от дороги. Только не подстрелите Валентина…

Пригнувшись, Одинец с Николаем побежали в сторону трех вязов. Саня уже преодолел большую часть пути, когда впереди ярко и хищно посыпались выстрелы. Он упал лицом в лужу, больно ударившись подбородком о торчащий камень. На мгновение потерял сознание, но придя в себя, ощутил дикое раздражение против всего мира. Он вытащил из кармана гранату и зубами выдернул кольцо. Уперевшись второй рукой о землю, он размахнулся и швырнул стальное яичко в сырые сумерки. Обхватив голову руками, Саня снова упал на землю. Взрыв был несильный, но Одинца горячо приподняло над землей и снова бросило на нее. В районе правой ключицы почувствовал неприятное жжение. Потрогал саднящее место — что-то липкое пристало к пальцам… Пахнуло кровью.

Он пополз в сторону кустов и там с трудом поднялся на ноги. Сквозь оголенные деревья увидел маслянистое пятно пруда. И что-то в нем двигалось и, присмотревшись, Одинец разглядел человеческие силуэты, переходящие вброд водную преграду. Он вышел на отлогий бережок и крикнул:

— Эй, пловцы, может, повернете назад? — и подняв руку с пистолетом, дважды выстрелил. Когда кто-то из бандитов сделал то же самое, слева резанула автоматная очередь.

— Саня, это я! — послышался рядом голос Карташова. — Сейчас будем их оттуда выкуривать.

Люди в воде прекратили движение.

— Выходите, только по одному, — этот голос принадлежал Николаю. — Но сначала кидайте в воду свои железки…

— Да чего нам с ними церемониться? — выкрикнул подбежавший Брод, и тоже несколько пуль послал поверху голов преследуемых.

Первым из воды вышел человек могучего телосложения. Он был в тельняшке, по щеке у него текла кровь.

— Саня, надень на Федю Семака браслеты, — приказал Карташов.

Однако Одинец замотал головой, сославшись на свое ранение…

— Меня немного зацепило, — сказал он. — Руки не удержат наручники.

К громиле подошел Николай и приказал тому лечь на землю. И когда человек, осев в коленях, лег на живот, Николай нацепил на него наручники. Это был Федор Семаков… Николай направил луч фонаря на ботинки Семакова. Разглядел тяжелые, с рифленой подошвой ботинки, с желтой на подошве пластмассовой вставкой, на которой было написано «Dockers» и «Styled in U.S.A.»

Трое других бандитов вышли на противоположный берег, где их уже встречали Брод с Карташовым.