Охота на невесту 2 - Михаил Михеев

Корбину поручили пригласить лучшего парикмахера, что он и проделал с грацией носорога – не тратя времени на расшаркивания и уговоры, он просто сгрёб за шкирку личного королевского цирюльника и забросил в телепорт со словами, что если сделает лажу, то будет щеголять без уха. А если заартачится и откажется работать – будет красиво лежать в гробу с красивой красной полосочкой вокруг шеи. Главное голову подвязать, чтобы во время отпевания не отвалилась…

Изящно приглашённый мастер куртуазных причёсок оглядел скромно топчущуюся в уголке Джурайю, взял себя в руки, сотворил страдальческую физиономию (видимо при дворе понты были дороже жизни) и томно выдал: материал сырой, ни блеска, ни лоска, но он, профессионал и талант от Единого, сделает всё, что в его силах и даже немного больше, чтобы это бледное создание засияло ярче всех звёзд при дворе.

Четыре часа, проведённые наедине с королевским цирюльником, Джурайя ещё долго вспоминала в страшных снах, где ей являлся её мучитель с мучнисто-белым, обсыпанным пудрой лицом и чёрными кругами вокруг глаз, который, скаля карминно-красный рот в ухмылке и, щёлкая остро наточенными ножницами возле лица, говорил: "А вот ушки можно сделать и поаккуратнее!" обычно на этом месте она вскакивала с постели, вопя от ужаса и потом долго не могла успокоиться. Когда закончилась пытка щипцами, ножницами, бигудями и палитрой художника, Джурайя глянула в зеркало и не сразу поняла, что пялящаяся на неё холёная дама с изысканными локонами и холодными глазами – это она сама. Как ни странно, краски на лице фактически не было, а та что была выглядела естественно, но шикарно. Кожа матово мерцала, глаза сияли холодным, загадочным светом, волосы струились мягкими локонам, чего никогда ещё с ними не случалось. Даже руки до самых кончиков пальцев были произведением искусства – а куда же делись те обломанные и частично обкусанные ногти и невыводимые заусенцы? Этот вопрос перестал волновать Джурайю в тот момент, когда Элька торжественно внесла платье…

Вопреки ожиданиям оно не было классическим бальным платьем на кольцах. Очень открытое сверху, оно держалось на одной единственной лямке, перекинутой через шею, и полностью открывало спину, а вот подол свободно ниспадал вниз, как то так особенно облегая бёдра, что фигура, оставаясь тонкой, становилась необыкновенно женственной. Да и выбор цвета удивил – серо-сиреневая мерцающая ткань как будто лилась по телу, мерцая и переливаясь голубыми и белыми искрами. Когда Джурайю экипировали по всем канонам высшего света, оказалось, что совершенно некуда пристроить даже маломальский ножичек, что не могло не расстроить выросшую с холодной сталью в руках амазонку. Место нашлось – на ремнях на внутреннюю часть голени. Верхний ремень был затянут почти под коленкой и неприятно натирал нежную кожу. Туфли оказались тесноваты, и сдавленные пальцы заныли ещё при примерке.

Джурайя слонялась по большой гостиной в ожидании кавалера, пытаясь не обращать внимания на неудобство от туфель, сквозняк, холодящий обычно закрытое тело и противный ремешок ножен, уже стёрший кожу под коленом. Погружённая в собственные переживания, она не сразу заметила стоящего в дверях с открытым ртом Корбина. А когда заметила, скопировала его выражение лица: перед ней стоял, помахивая тросточкой, одетый с небрежной элегантностью мужчина её мечты. Костюм боевого мага и военный мундир были отброшены полностью и безвозвратно – они были неуместны на этом похитителе сердец.

Первым в себя пришёл всё же Корбин – как более опытный и искушённый во всех отношениях. Он тряхнул головой, поправил виски большими пальцами рук, крутанул трость…

– Ну, и долго собираешься стоять? – недовольно процедил двухметровый денди. – Вечно вас, женщин, приходится ждать! – и вышел прочь. Джурайя пожала плечами – ей ничего не оставалось, как пойти следом…

Бальная зала поражала великолепием: высокие своды потолка были буквально залеплены светящимися шарами, постоянно меняющими цвет и интенсивность свечения. И несмотря на них, по углам создавался приятный полумрак. На лицах присутствующих была надета скучающая маска, и лишь по глазам иногда можно было определить, что именно чувствуют эти красиво одетые мужчины и женщины. Зависть, алчность, гордыня, наполняющие высший свет, создавали обстановку нездорового ажиотажа – было странно видеть, что двое любезно раскланивающихся господ готовы разорвать друг друга на клочки голыми руками. Корбин не был исключением. Он был холодно вежлив, насмешлив и отстранён, но Джурайя ясно видела, что каждого третьего, с кем он только что обменялся изящными приветствиями, он ненавидит, презирает или просто недолюбливает.

Её Корбин бросил на произвол судьбы, едва закончилась церемония знакомства юных дворянок, в число которых входила и она сама, с королём и двором. Подходя на поклон к трону, Джурайя заметила нездоровый блеск и неприятно влажный рот монарха и не смогла сдержать брезгливой гримасы, а отходя к своему месту, заметила и Корбина, со скучающим видом томящегося в обществе не меньше десятка дам всех возрастов. Он сделал ей знак рукой, и Джурайе опять ничего не оставалось делать, как подойти.

– Позвольте представить Вам, прелестные дамы, мою сегодняшнюю спутницу и подопечную. Джурайя, познакомься… – перечисленных имён она не запомнила, хотя искренне старалась. Из-за натянутых улыбок они показались девушке, далёкой от куртуазности, на одно лицо. – Ну я теперь я оставлю свою спутницу на ваше попечение и с вашего позволения отлучусь ненадолго… – и, элегантно развернувшись, скрылся в толпе.

"Тоже мне, сопровождающий, – недовольно ворчала про себя Джурайя, слоняясь по зале. – Мог бы хоть не сразу свалить. Я ж тут никого не знаю, а вот меня, похоже, знают все…" К ней подходили совершенно незнакомые люди, задавали порой очень странные и неприлично интимные вопросы. Она быстро потеряла интерес ко всем присутствующим и теперь сосредоточилась на том, чтобы на лице не отражалось ничего из того, что она испытывает на самом деле. Боль в сдавленных пальцах на ногах стала уже совсем нестерпимой, когда какой-то молоденький дворянчик предложил ей побеседовать в зимнем саду, на удобной скамеечке. То, с какой радостью Джурайя согласилась посидеть на скамеечке, привело юношу в небывалый восторг. Он захватил блюдо с фруктами, подхватил под руку не ожидающую подвоха находку и почти бегом втащил её в тот самый зимний сад, который так нахваливал. Ни девушка, мечтающая сесть и вытянуть ноги, ни её юный спутник, воодушевлённый столь быстрым согласием жертвы, не заметили пронзительного, как клинок, взгляда серых глаз Корбина Де'Карри, сверлящего их спины их другого конца бальной залы…