Всем стоять на Занзибаре - Джон Браннер

«Ответ: словно в чужой мир попал».

Он задумчиво кивнул. Было что-то от карибских традиций в том, как эти люди преспокойно расположились посреди улицы точно в палисаднике перед собственным домом. Толчком к этому, вероятно, послужило сооружение купола, поддержавшее и усилившее ощущение разгара лета, которое растянулось на целый год.

Характер кварталов начал меняться. Дональд заметил, что здесь его окликают зазывалы.

– Концерт статики в разгаре, чувак! Всего пятерка!

– Выдержки из Корана по-английски, живой чтец. Неужели это не заинтересует такого умного человека, как вы?

– Узнайте правду, которую скрывает от вас правительство! Записи прямо из Пекина, все факты доступны!

Только пройдя с милю или около того, он – благодаря улыбкам и жестам прохожих – обнаружил небольшую люминесцентную листовку, которую кто-то незаметно налепил ему на спину. Раздраженно сорвав ее, он прочел:

«Этот чувак не знает, куда податься. На «трип-улете» он уже был бы там недолго думая».

«ДжТ» толкает свой продукт? Маловероятно. Ни для кого не секрет, что правительство держит в узде ретивых сотрудников НаркоОтдела, поскольку психоделики оттягивают на себя большую часть потенциальных диссидентов, но официально в большинстве штатов еще существовали законы против них. Скомкав листовку, Дональд бросил ее в урну.

Худощавый, интеллигентного вида афрам пошел вдруг с ним рядом, то и дело бросая на него косые взгляды. Шагов через десять он кашлянул.

– Вы не были на…

– Нет, – сказал Дональд. – Валяйте гоните свою телегу. а я скажу, интересует ли она меня, тогда мы оба сэкономим время.

Афрам моргнул. Еще несколько шагов спустя он пожал плечами.

– Жаловаться не будешь, отец?

– Нет.

– Хочешь проверю твой генотип? Покажи мне руки. За пятерку получишь точный научный комментарий – у меня и сертификаты есть.

– Спасибо, у меня хватает денег на генанализ.

– Но потомства нет, а? – Афрам глянул на него проницательно. – Может, неприятности с Департаментом евгенической обработки? Нет, не надо мне говорить. Как бы плохо ни было, всегда есть способ поправить дело. У меня есть кое-какие связи, и если тебе по карману генанализ, то, наверное, и их услуги тоже.

– Я чист, – со вздохом сказал Дональд.

Афрам остановился как вкопанный. Дональд непроизвольно сделал то же самое и повернулся, так что теперь они стояли лицом друг к другу.

– Ах ты, сукин сын, – прохрипел афрам. – У меня вот… у меня-то серповидный эритроцит, в малярийном поясе это даже на руку было бы, но здесь-то мне ничего не позволяют, хотя я уже трижды был женат.

– Тогда почему бы вам не поехать в малярийные страны? – отрезал Дональд. И опустил руку в карман с газовым баллончиком.

– Чего еще ждать от бледнозадого! – фыркнул афрам. – Почему бы тебе не убраться назад в Европу?

Раздражение Дональда внезапно утихло.

– Послушай, брат, – сказал он, – тебе бы познакомиться с моим соседом, тогда сам все понял бы. Он тоже афрам.

– Против тебя я ничего не имею, – сказал афрам, – чем меньше вас живет как нормальные люди, тем лучше. Но плакать стоит о другом – у тебя ведь коричневоносый сосед. В следующем поколении они, гляди, и высокое содержание меланина в коже в список запрещенных генов внесут!

Плюнув так, чтобы плевок приземлился ровно в дюйме от ботинка Дональда, он повернулся на каблуках.

Дональд пошел дальше, подавленный этой стычкой. Он даже не обращал внимания, переходит он улицу или сворачивает за угол. Сознание иногда реагировало на случайные раздражители – похожее на вопль баньши завывание полицейской сирены, вспыхнувшая из-за мелкой обиды потасовка детей, вездесущая музыка, – но мозг его напряженно работал.

Упомянутые афрамом малярийные страны подтолкнули его на размышления, которые в конечном итоге привели его к тому, что Норман говорил сегодня о Бенинии. Как всегда, компьютер в его подсознании перетасовал информацию и выдал ее в новом порядке.

«Государство захочет знать, зачем Элайху Мастерс обращался в «ДжТ». Допустим: Государство знает зачем. Если или Дагомелия, или РЕНГ смогут уговорить Бенинию войти в их состав, противной стороне придется начать войну, иначе она потеряет лицо. Единственное, что может эту войну предотвратить: а) президент Обоми, который, как и все мы, смертен, и b) вмешательство внешней силы, против которой они могли бы сплотиться. В таком случае!..»

Внезапно его осенило. На протяжении десяти лет по пять дней в неделю за вычетом отпуска он только и делал, что читал, и в результате в его памяти скопились все сведения, необходимые для того, чтобы сделать наиболее вероятный прогноз.

Но в то же мгновение, когда его осенило, догадка была снова вытеснена в подсознание. Застыв как вкопанный, он удивился, куда это, собственно, его занесло.

Судя по названию улицы, он дошел до задворок Ист-Сайда. В настоящее время этот район находился на самой нижней ступени цикла разрушения и обновления, который временами уподоблял город живому организму. В конце прошлого века он пережил краткое мгновение славы: несколько десятилетий в этот район заброшенных домов у реки стекались, следуя из Виллидж за богемой, всевозможные очковтиратели и мнящие себя гениями неврастеники, пока к 1990-м или около того квартплата здесь не взлетела до небес. Но колесо повернулось опять, и заскучавшие и состоятельные выехали. Теперь элегантные здания опять ветшали под макияжем рекламы: «В пылу порки требуйте «Гель «Потенция», «МасКьюлайны» со всем миром справляются одним махом», «Спроси чувака, который чухал чуйку…» Поверх щитов зигзагами шли пожарные лестницы, обросшие мусором словно деревья мхом.

Дональд медленно повернулся вокруг себя. Здесь людей на улицах было меньше. В воздухе пахло гнилью. Всего в нескольких минутах ходьбы – сияние огней, людская суета и толчея, которые он, сам того не заметив, оставил позади, поэтому стоит ли удивляться, что местные жители предпочитают проводить вечера в другом месте? Магазины были закрыты, если не считать тех немногих, которые могли себе позволить автоматизированные кассы, но и в них почти не видно покупателей. Впрочем, тишины тут все равно не было – в городе не осталось тихих мест, – но все звуки словно бы доносились издалека: не из ближайшего здания, а из следующего, не с этой улицы, а с соседней.

Сейчас перед ним была своего рода роскошь былых времен, более двадцати лет назад включенная архитекторами в проект обустройства квартала: тематическая детская площадка, умело втиснутая меж двух высоких зданий, по сути, трехмерная головоломка для лазанья, спроектированная так, чтобы беспечный ребенок никогда не мог упасть дальше одного невысокого уровня. Мгновение его разум отказывался улавливать взаимосвязь между абстрактными линиями и осязаемой реальностью. Потом благодаря перспективе, отделяющей далекое от близкого, сложилась внятная картинка, и он понял, что смотрит на самую настоящую римановскую лестницу из бетона и стали, подсвеченную фонарями на невысоких столбиках. Часть фонарей, разумеется, была разбита.