Все пиарщики делают это! - Дарья Орлова

Вскоре мы знали все. Оказывается, недавно некое Очень Влиятельное Лицо презентовало Погодину спортивный самолет СУ-26. Пиарщики заставили Погодина пройти курсы вождения, чтобы в один прекрасный день кандидат в президенты предстал в романтическом образе лихого летчика. Всерьез обсуждалось, как Погодин облетает дозором все федеральные округа и сбрасывает на ликующие толпы тонны собственных листовок. В закромах штаба уже ждали своего часа плакаты с фотографией Погодина в самолетном шлеме, политик радостно улыбался, а внизу сияла крылатая фраза Юрия Гагарина «Поехали!» До первого публичного полета оставался всего день, и тут произошло непредвиденное. Погодин, который в глубине души терпеть не может высоту и все, что с ней связано, перенервничал, напился до поросячьего визга и тайком от всех залез в одноместную кабину самолета.

Решение подняться в воздух пришло спонтанно. Полет продолжался недолго – до ближайшего лесочка, там Погодин не справился с управлением и рухнул, предварительно заблевав всю кабину пилота.

Говорят, когда к месту происшествия примчались спасатели, они нашли Погодина сидящим на пеньке. За его спиной догорали остатки самолета, а сам он плакал, как дитя.

В ту ночь на арене блистал Семеныч. Крепкий, похожий на гриб-боровик, он сидел, сложив руки на животе, и терпеливо, как хороший учитель, отвечал на наши дилетантские вопросы.

– Разве такое возможно – упасть и не разбиться? Говорят, высота была почти десять тысяч километров над уровнем моря!

– Дашенька, десять тысяч километров – это уже космос. И море тут ни при чем. Стандартная высота полета таких моделей ни превышает семь-восемь километров.

– А ведь он мог по пьяни сбросить на землю какую-нибудь бомбочку... – с тревогой сказала Василиса.

– Бомбы в воздухе не используются. И вообще – это же не истребитель, это спортивный самолет для демонстрации искусства пилотажа.

– Все-таки меня терзают смутные сомненья, – произнес Капышинский, который внимательно прислушивался к нашему разговору – Скажите, Семен Семеныч, насколько высока вероятность того, что человек выживет при подобной аварии?

– Не выше, чем обычно. Для спасения есть парашюты, а у истребителей в таких ситуациях лопасти отстреливаются и пилот катапультируется...

– Погодин был без парашюта, это факт, – вставил Николай.

– Его спасло то, что он не успел набрать высоту. И успел выбраться из кабины. Кстати, – Семеныч снизил звук голоса, – есть данные, что кто-то поработал над панелью управления.

– Предумышленное убийство? – спросил юрист будничным тоном, как будто речь шла о краже авторучки.

Повисла пауза.

– Я знаю человека, у которого есть мотив, возможности и – главное – природные склонности к совершению этого преступления, – важно заявил Капышинский.

– Мерзляков, – сказала Василиса и посмотрела на меня так, словно я недавно пила на брудершафт с детоубийцей. Ладно, пила... Зато я не поехала с ним в сауну!

Наутро позвонил Курочкин.

– Как здоровье Погодина? – спросила я первым делом.

– А мое здоровье тебя уже не интересует?.. В порядке твой Погодин. Даже лучше, чем прежде. В лице какая-то благородная задумчивость появилась. Ему идет.

– А может, все это было подстроено? Может, его пиарщики решили привлечь внимание публики и сами инсценировали катастрофу? Они даже могли это провернуть тихой сапой, за спиной у Погодина. Тогда все сходится – и неисправный самолет, и чудесное воскрешение!

– Даша, – перебил Курочкин, – я звоню любимой рано утром, хочу услышать сонный голос, полный нежности и страсти... А взамен получаю какой-то детективный бред. Перезвони, когда сознание прояснится.

Пока я разговаривала по телефону, ко мне на кровать переползла Василиса, и сейчас она пыталась руками расчесать спутанные волосы.

– Черт, надо что-то делать, – заявила вдруг она.

– Конечно! Позвоним Славке, он ходячая энциклопедия компромата, наверняка уже кое-что нарыл и про Погодина.

– Вообще-то я имела в виду свою прическу – волосы – как пакля. На, пощупай! Это все северские парикмахеры, мастера-затейники, блин... Это у них называется креативное окрашивание!

Василиса еще долго и мелодично ругалась, как это умеют только хорошо образованные молодые барышни, но я почти не слышала ее слов. Из моей памяти внезапно выплыло воспоминание о записной книжке Курочкина, и до меня вдруг дошло, что означают цифры, которые стояли напротив фамилии Погодина: «2011». Это действительно была дата – двадцатое ноября. Сегодняшнее число. В этот день Погодин должен был геройски облетать подмосковные просторы нашей родины на своем агит-самолете. С точки зрения политической рекламы, акция слабенькая, и максимум, на что мог рассчитывать Погодинский штаб, это пара слов в эфире местных телеканалов. От федеральных журналистов ничего, кроме очередной порции сарказма, Погодину бы не досталось.

Сомнительно, чтобы Курочкин выделил именно это мероприятие в ряду других...

Однако выделил и даже обвел маркером. И вместо заурядного предвыборного шоу Погодин триумфально рухнул с небес на землю и обеспечил себе бесплатный телеэфир на неделю вперед.

Интересное совпадение...

Неужели катастрофу подстроили сами масоны?!

В нашей практике такие фокусы имели место. Когда требуется добавить ярких красок в избирательную кампанию, можно организовать псевдопокушение на жизнь кандидата. Безобидное ДТП или маленький взрыв у порога его квартиры прекрасно оживят предвыборные будни. Внимание СМИ обеспечено, а на главных соперников нашего кандидата моментально ложится тень подозрений. И лучше не посвящать в свои планы главное действующее лицо, тогда в его глазах и голосе появятся неподдельные интонации невинной жертвы. (А это очень нравится российским избирателям, которые из жалости готовы проголосовать хоть за бывшего уголовника, если он, рыдая, будет рассказывать о своем трудном детстве.)

Итак, катастрофа – дело рук Курочкина и компании. Видимо, как и говорил Семен Семеныч, опытные люди «поколдовали» над системой управления самолета и сделали все, чтобы спровоцировать аварию – но без трупа. Изначально масоны планировали, что сбой произойдет во время агитационного полета, но их кандидат неожиданно забрался в самолет ночью.

Несмотря на пьяную выходку Погодина, акция удалась на славу: самолет упал, отрабатываются версии о происках врагов, кандидат предстал перед телекамерами в образе раненого борца за правду: «Голова повязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве...»

Я поделилась своими соображениями с Васькой. Она тут же оставила волосы в покое, плюхнулась на живот и нахмурила брови, изображая глубокий мыслительный процесс.

– Знаешь, – вкрадчиво начала Василиса, – на определенной стадии каждой избирательной кампании наступает момент, когда нужно взять творческий тайм-аут. Абстрагироваться от повседневной суеты и посмотреть на предмет, так сказать, с птичьего полета.

Многие из нашей команды на все смотрят с высоты птичьего полета. Гарик был женат три раза, а у Капышинского семья в каждом российском городе, Митя вместо визиток использует стодолларовые купюры, при этом не стесняется напрашиваться к малознакомым людям на обед, чтобы поесть на халяву. Все это делается не со зла, просто события, которые происходят вне работы, воспринимаются как жизнь далекой планеты.

Но Васька развивала свою идею в другом направлении: по ее мнению, Северск хорош в малых дозах, но от него нужно отдыхать, поэтому было бы чудесно устроить небольшой разгуляй в Москве.

– Представляешь: настоящий кофе, маникюр без заусениц, новая кофточка. Позвоним Перцелю, – соблазняла меня коварная Васька.

– Угу, новая кофточка и новая порция пиздюлей от Гарика.

– Он сам сейчас в Москве, и ему недосуг. Заодно встретимся со Славкой, ты попьешь чаю с этим госдепом, Валерием Абрамовичем, – вот тебе и расследование таинственного падения Погодина!

– А работа?

– Наша работа всегда с нами! – Василиса радостно пробежала пальчиками по клавиатуре ноутбука, словно играя на рояле.

Через три часа мы, не сказав никому ни слова, уже летели в столицу и почти физически ощущали, как накаляется атмосфера в штабе. Я представила, как проклятья Гарика несутся нам в спину, и торопливо выключила телефон.

В иллюминаторе виднелись пышные, как заварной крем, облака, соседи справа дружески делились запасами коньяка, впереди ждала встреча с любимым мужчиной... Я зажмурилась от удовольствия и выкинула Гарика из головы.

– Даже не думай! – орал в трубку Славка. – Какая гостиница?! Немедленно ко мне, Машка нам пирог испечет! Ей все равно делать нечего.

Вот так мы очутились в квартире нашего старого московского друга Славы, героического отца четверых детей. Мы с Василисой опасливо прошли по коридору. Вокруг кипела жизнь. Дети всех размеров – уменьшенные копии Славки – носились в разных направлениях, последнее произведение лежало в кроватке и орало благим матом. Счастливый отец меньше всего напоминал отца: он встретил нас в рваных джинсах и с пахучей самокруткой в зубах.