Штамп на сердце женщины-вамп - Дарья Донцова

Степан Ильич защитил кандидатскую, потом докторскую и в конце концов стал заведовать лабораторией в «НИИбиораз». Научное сообщество относилось к Войкову неоднозначно. Одни считали его гением, соглашались с его теорией о вирусе, полагали, что он существует, надо лишь его найти. Другие называли профессора шарлатаном. Ой, чуть не забыла! Степан Ильич обратил внимание на одну закономерность. У женщин-мужчин, чьи тела попадали в лабораторию и которые, ранее не жалуясь на здоровье, погибли от инфаркта-инсульта, часто имелись дети-инвалиды с поражением позвоночника. Не у всех, примерно у восьми из десяти. Но это запредельно высокий процент. Войков решил, что невидимый возбудитель наносит мощный удар и по генетике. Но в советские годы к этой науке относились недоверчиво.

Степан Ильич пытался докопаться до истины, мечтал продлить людям жизнь, хотел, чтобы у них рождалось здоровое потомство. Один раз Войкову привезли тело откуда-то с Севера, из маленького городка. Сопровождал его местный врач. Он Степану Ильичу рассказал, что труп в вечной мерзлоте много столетий пролежал, но аборигены хорошо знают, кто это: местная шаманка. Она людей лечила, злых духов изгоняла. А еще многим было известно: если пошептаться с колдуньей, пожаловаться ей, например, на соседа, который тебя обворовал, то очень скоро обидчик помрет. Говорили, что у шаманки есть порошок из мира мертвых, она щепотку на провинившегося бросит, и у того вскоре сердце разорвется. Еще она брошенным женам помогала. Если женщина жаловалась, что муж от нее отвернулся, интереса не проявляет или на другую смотрит, знахарка его домой возвращала необычным способом. Шаманы в бубен бьют, пляшут, духов зовут, а эта ведьма иначе поступала. Она мужика в гости зазывала, на несколько дней у себя в доме запирала. Всем ясно было, чем они там занимались. Мужчина потом, когда шаманка его отпускала, к жене бежал, и все у них в дальнейшем хорошо складывалось, дети на свет появлялись. Рожали тогда помногу, восемь-девять-десять ребят в одной семье не редкость. Так вот, в семьях парней, которыми ведьма попользовалась, частенько рождалось дите-инвалид. Ум у него нормальный был, а тело уродливое, кривое, ноги парализованные. В древности таких младенцев сразу убивали, понимали, что не выжить им в суровых условиях Севера. А ежели не умрет, то бременем на семью ляжет. Кому лишний бесполезный рот нужен?

Когда в одной семье больной появился, никто не встревожился, неприятно, но это случается. Потом у другой пары увечный малыш появился, у третьей, четвертой… Лет десять прошло, пока кто-то сообразил: ущербное потомство появляется только у тех парней, которых шаманка в семью вернула. Народ ведьму к ответу призвал, велел рассказать, чем она мужиков опоила. Колдунья клялась, что ничего дурного не делала, совершала обряд на воссоединение пары, спала с мужчиной не для удовольствия, а потому что так духи требуют, иначе семья снова не срастется. Знания ею от бабки получены, та так же поступала и камланием[11] занималась. И тут кто-то из стариков вспомнил, что у шаманки когда-то был брат, он ногами пошевелить не мог, умер вскоре после рождения, и дед рассказал об этом народу. Толпа разбушевалась, убила ведьму. Но вот что удивительно, в том поселении по сей день на свет появляются дети-инвалиды. Местный доктор легенду про шаманку с детства слышал, а когда в мединституте учился, ему в голову идея пришла: вдруг ведьма была заражена какой-то болезнью? Она ее передавала мужчинам, которых в семью возвращала, те своим женам – и появлялся больной плод. В тех семьях потом еще рождались дети, внешне здоровые. Но возможно, они тоже были инфицированными этим вирусом, только он у них находился в спящем состоянии, они передали болезнь своим детям, потому там много инвалидов. А еще в той местности рекордно низкая продолжительность жизни. Мужчины и женщины умирают от сердечно-сосудистых заболеваний, едва перешагнув сорокалетний рубеж.

Виктория Ивановна прищурилась.

– Интересно, да?

– Очень, – согласилась я. – Извините, но мне…

Кирова подняла руку.

– Сейчас самое главное. Степан Ильич решил, что шаманка была заражена тем самым вирусом, который он ищет, стал изучать мумию, ему понадобились еще сотрудники, и в лаборатории появилась Лаура Кукасян. Наши мужики, как ее увидели, обалдели. Девушка была очень хороша собой, знала об этом, умело подчеркивала незаурядные внешние данные. Она даже в лабораторном халате выглядела секс-бомбой. НИИ, по сущности, деревня, кумушек болтливых в нем хватало, сотрудники вскоре выяснили, что Кукасян незамужняя, живет одна, и мужики начали под Лауру клинья подбивать. В особенности Антон Брускин старался, местный Казанова. Но Лаура никому из сотрудников предпочтения не отдавала. И вдруг прибегает ко мне Соня из бухгалтерии, кипит от негодования.

– Вика, надо что-то делать. Кукасян с Борей Демидовым роман крутит, я видела их сегодня в подвале, в архиве. Угадай, чем они в самом темном углу занимались? Так увлеклись, что меня не заметили. Ты председатель месткома, сделай Лауре внушение. Шалава! Чужую семью рушит, плевать ей на то, что у Бориса жена и двое сыновей. Господь ее накажет за это! И что она в нем нашла? Ни рожи, ни кожи, тихоня, аккуратный исполнитель, что ему скажут, то и делает, полный ноль в науке.

Виктория Ивановна взяла булочку.

– Бухгалтерша правду говорила. Борис был незаметный, чистенький такой. Рубашка отглажена, ботинки сверкают. Звезд с неба не хватал, но кандидатскую защитил успешно, никаких замечаний не имел, на работу не опаздывал, часто оказывался на Доске почета. Туда вешали фото не тех, кто науку вперед двигал, а тех, кто дисциплину не нарушал, не пил, не курил, ни в одном скандале не был замечен. О нем даже не сплетничали, потому что сказать было нечего. Жил с женой и двумя сыновьями. Когда у нас строительство кооперативного дома затеялось, заявления на квартиры многие служащие подали. Жилищная комиссия на заседании начала народ отсеивать. Этому не разрешили членом ЖСК стать – алкоголик, той отказали, потому что живет у мужа в просторной трешке, просто у матери в коммуналке прописана, прикидывается бедненькой. А по кандидатуре Демидова ни одного возражения не было: отличный работник, они с супругой живут вместе с его матерью, площади на пятерых мало. Бориса первым приняли. И вдруг! Соня мне про его шуры-муры с Кукасян рассказала.

Виктория Ивановна вытерла руки салфеткой.

– Почему меня много лет подряд председателем месткома выбирали? Потому что я всегда старалась решить вопросы деликатно, с глазу на глаз. Если бы стены моего кабинета говорить начали, Шекспир мог бы новое собрание сочинений написать. Но за порог, как сейчас говорят, офиса ничего не вытекало.

Я Борю вызвала и откровенный разговор повела:

– Вас с Лаурой видели в архиве. Понимаю, она красавица, но ты о жене подумай, о детях, о квартире вспомни. Пойдут сплетни, не дай бог, кто заявление в партком о твоем моральном разложении накатает, может вопрос о твоем исключении из ЖСК встать.

А он в ответ:

– Я Машу люблю, с другими бабами не сплю. Все дело в квартире. Не знаю, кто вам это вранье принес, но уверен: ему отказали в жилье. Мерзавец надеется, что меня выгонят и его в ЖСК примут.

Кирова отхлебнула чаю.

– И я ему поверила. Соня-то очень в члены ЖСК стремилась, да ее турнули. Сказали: «У нас семейные с малышами по коммуналкам маются, а ты безмужняя-бездетная с матерью в просторной двушке живешь, иди отсюда». Софья давай плакать: «Личной жизни из‑за мамы нет». Но это никого не волновало.

А Степан Ильич именно в это время совсем близко к открытию вируса подошел. Володя, тот самый врач с Севера, который тело шаманки в Москву привез, частенько к нам прилетал по просьбе Войкова. Он кровь у жителей городка брал и другие анализы. Мотался с контейнерами туда-сюда. Денег у него было мало, билет до Москвы и назад в кругленькую сумму обходился. Леонид Аркадьевич, наш директор, финансировать его полеты отказался. Он Войкова недолюбливал, завидовал ему. Кто хозяин НИИ? Он! А кого на все международные конференции, симпозиумы зовут? Степана! У Леонида раз в три года статья в соавторстве с аспирантом выходит, и все знают, что работу ученик написал. А Степан Ильич каждый год монографию выпускает. Вот Леня и совал палки в колеса заведующему лабораторией. Надо тебе билеты оплатить мужику, который материалы для исследований везет? А в бюджете нет статьи «Транспортные расходы курьера». И формально Леонид Аркадьевич был прав, нельзя его во враждебности обвинить, наука наукой, а деньги считать надо. Кроме того, Володе еще где-то жить надо день-другой, которые он в Москве до отправки назад кантуется. Степан Ильич из своего кармана ему билет на самолет оплачивал, а на гостиницу у него уже не хватало. Самому на жизнь почти ничего не оставалось. Пару раз Володя в лаборатории спать оставался, потом его охрана засекла, директору доложили, тот заявил: