Мои пациенты - Яков Цивьян

В процессе операции я не нашел ни единого признака, который хотя бы косвенно свидетельствовал о наличии опухолевого поражения тел позвонков. Все увиденное мною скорее свидетельствовало о каком-то необычно текущем воспалительном процессе, который завершился частичным восстановлением пораженных позвонков. Но окончательные выводы делать еще очень рано. Что скажет исследование удаленных тканей под микроскопом?!

Послеоперационный период Галина Георгиевна перенесла без каких-либо осложнений. Спокойно и благополучно заживала ее послеоперационная рана. Не возникло каких-либо осложнений вообще. Сразу же после операции исчезли боли в нижнепоясничном отделе позвоночника. Галина Георгиевна поправлялась.

Вот и получены первые, предварительные, сведения микроскопического исследования: данных за опухолевый процесс нет. Имеющиеся изменения укладываются в своеобразный воспалительный процесс.

Разгаданная ошибка вернула пациентке здоровье и радость жизни.

Ирина

С первых минут своего появления она проявила нетерпимость ко всему, что ограничивало ее желания, ее свободу, ее действия…

А встретились мы с ней однажды рано утром, когда, как обычно, я пришел на работу. В вестибюле клиники меня остановила молодая, привлекательная, довольно высокая, темноволосая женщина и заявила, что она уже приехала и что давно ждет меня. Встретив мой недоуменный и вопросительный взгляд, она сказала, что приехала из Оренбурга по рекомендации профессора К. Тут я вспомнил, что действительно при одной из встреч коллега из Оренбурга просил меня принять в клинику женщину с застарелым повреждением позвоночника. Я попросил ее подождать немного, пока я сделаю свои самые неотложные дела, а потом займусь ею. Не скрывая особо своих чувств, Ирина выразила неудовольствие, сказала, что ждать она не может, что очень устала с дороги, что устроится и отдохнет в гостинице, а затем приедет. Она не спросила меня, смогу ли я заняться ею потом, удобно ли это будет мне, наконец, будет ли для этого у меня время. Взяв под руку стоявшего вдали мужчину, как позже я узнал — мужа, она ушла, не простившись со мною. Я был несколько удивлен ее поведением, не совсем обычным для человека, пришедшего к врачу за помощью. Вместе с тем ее своевольная манера обращения возбудила во мне интерес к этой особе.

Когда почти перед концом рабочего дня мне позвонили и сказали, что ко мне пришла пациентка из Оренбурга, я попросил госпитализировать ее в клинику.

В большой четырнадцатиместной палате она сразу привлекла к себе внимание окружающих. Нет! Она была очень выдержанна, корректна, вежлива. Она не позволяла себе ничего выходящего за рамки дозволенного. Но внимание всей палаты было приковано к ней. Каждое ее слово, движение, улыбка, манера поведения привлекали внимание окружающих.

Ирина жаловалась на боли в пояснице, хромоту и искривление туловища. Больше всего ее беспокоило искривление — это она подчеркивала. Хромоту можно замаскировать, боли можно стерпеть — так говорила она, — а вот кривое туловище! С этим она смириться не может.

Еще несколько месяцев тому назад Ирина была совершенно здоровой. Она в свои неполных тридцать лет легко управлялась с тремя детьми и мужем. При этом она работала по восемь часов в сутки. Кормила семью. Обстирывала. Обмывала. И еще успевала не так уж редко утащить мужа в кино, к друзьям, выехать всей семьей за город. И в тот роковой день они выехали за город. К счастью, без детей. Только вдвоем. Счастливая случайность! В дорожной аварии машину перевернуло. Муж остался невредим. Она получила тяжелейший перелом-вывих поясничного отдела позвоночника, по неизведанным законам его величества случая — без нарушения анатомической целости поясничного отдела спинного мозга.

Лежала в больнице. Временные нарушения деятельности спинного мозга исчезли — стали двигаться ноги, восстановились функции органов малого таза, восстановилась чувствительность. А вот сместившиеся позвонки вовремя вправлены не были. И теперь поясничный отдел ее позвоночника — наиболее прочный и выносливый — эту прочность и выносливость утратил. Он оказался не в состоянии выносить ранее привычные для него нагрузки. Быстро терял устойчивость. Уставал. Требовал покоя. Болел. Короче говоря, он не мог, как раньше, преданно, верно, безотказно служить своей хозяйке-непоседе и теперь мешал ей жить так, как она привыкла. А по-другому жить она не мыслила и не хотела. И все-таки, видимо, Ирина смогла бы с этим примириться. А вот искривление позвоночника! Этого стерпеть она не могла. И требовала каким угодно путем исправить, устранить это искривление.

Нужно было тщательно и скрупулезно обследовать Ирину, так как ей предстояло очень сложное оперативное вмешательство, в процессе которого на уровне возникшего смещения позвонков следовало разъединить их и вновь составить в анатомически правильном положении. Тогда туловище Ирины вновь обретет прежние черты. Операция сложная технически. Операция, осложняющаяся длительностью времени, прошедшего с момента возникшего повреждения, позволившего развиться множеству сверхпрочных рубцов, удерживающих сместившиеся позвонки друг около друга, позволившего уплотниться и потерять свою эластичность мышцам этого отдела туловища, позволившего возникнуть мощным костным разрастаниям по краям сместившихся позвонков. Все это будет мешать, препятствовать, причем активно препятствовать, сопоставлению в правильном положении вывихнутых позвонков.

На обследование требовалось время. А у Ирины его не было. Примерно с шестого дня ее поступления в клинику при моем появлении в палате я стал ощущать на себе вопросительные и нетерпеливые взгляды Ирины. Когда же? Долго ли еще она будет понапрасну терять время и находиться здесь? Не пора ли брать ее на операцию?

А другие пациенты, которые поступили раньше нее в клинику?

А другие подождут!

Ведь ее ждет очень трудная и большая операция. Трудная и для нее и для меня. Нужно подготовить организм к этому довольно тяжкому испытанию. Нужно оценить все его резервы. Нужно знать его возможности. Торопиться нельзя!

На то я и врач. На то я и хирург, чтобы все было сделано быстро и хорошо. Осложнения?! О них она не думает. Что значит — осложнения? А где же хваленые возможности современной медицинской науки, современной хирургии?

Примерно такие безмолвные диалоги происходили всякий раз, как только я заходил к ней в палату.

Так молча мы обменивались мыслями до десятого дня с момента поступления Ирины в клинику.

А с десятого дня Ирина заговорила вслух. Сначала робко. Потом более уверенно и громко. Потом требовательно. Свои просьбы-требования Ирина аргументировала тем, что у нее дети, что дел много, что дома муж один, что время терять она не может.

Видимо, невольно в какой-то степени я поддался ее влиянию. Ее доводы стали казаться мне достаточно вескими, важными, основательными. Хотя, в общем-то каждый из пациентов мог привести такие же доводы или почти такие.

Обследование подходило к концу. Становилась совершенно очевидной необходимость оперативного вмешательства. Вырисовывался и четкий план предстоящей операции. Коротко суть ее сводилась к тому, что одновременно обнажался позвоночный столб на уровне бывшего повреждения и спереди и сзади, разъединялись рубцовые спаяния, преодолевая неспособные к растяжке сморщившиеся мышцы поясничного отдела туловища, сместившиеся позвонки сопоставлялись в правильном положении и удерживались так до момента прочного сращения. Задача сложная. Трудная для пациентки, трудная потому, что при двухстороннем доступе значителен объем вмешательства: послеоперационная рана будет располагаться и на передней и на задней поверхности тела, это весьма затруднит послеоперационный период, утяжелит его, потребует от Ирины выдержки, терпения, воли. А сумеет ли она с ее характером соблюсти режим абсолютного покоя после операции? Ведь от этого будет зависеть многое. От того, как будет вести себя Ирина в послеоперационном периоде, во многом будет зависеть и исход лечения.

Меня немного заботит ее неуместная в будущей ситуации свободолюбивость, граничащая порой с бравадой, ее сильный характер, ее способность влиять на окружающих. Смогут ли мои помощники противостоять этому влиянию?

Ее влияние на меня, видимо, выражается в том, что я невольно тороплю, форсирую обследование.

Чувствую, что Ирина знает о принятом мной решении. При встречах она молчит. С улыбкой смотрит на меня. А в глазах все тот же неизменный вопрос: когда же?

…Операция позади. Все прошло благополучно. Тело Ирины опять обрело естественные формы.

Первые после операции сутки Ирина провела в послеоперационной палате, выходя из наркозного сна, обретая нормальные ощущения и восприятие внешнего мира.