Особые обстоятельства (СИ) - Чеп Инна

Вито ещё не вернулся. Зато дежурный аж подскочил, увидев начальство.

— Что случилось? — проницательно спросил Кривз.

Дежурный, запинаясь, рассказал. История действительно вышла презанятная.

Ниса Бель сидела на лавке и молчала. Нис Аль ходил из угла в угол, красный то ли от смущения, то ли от возмущения, то ли от злости. А может, от всего сразу.

— Ну, здравствуйте.

Славен вздрогнул, остановился. Его невеста даже не подняла головы.

— Я так посмотрю, вы без меня не скучали. Вот, свидание незапланированное устроили.

— Именно! — схватился за спасительное слово нис. — Свидание! А этот солдафон, — кивок в сторону дежурного, — не так все понял!

— Уважаемая ниса открыла замок! — пояснил толстяк свое поведение. Ему было неловко. Вроде вон какие подопечные-то, аж нисы! С другой стороны, служба обязывает.

— Обниматься сквозь решетку не очень-то удобно! — с честной обидой буркнул молодой человек. Ложь, конечно, прикрывает возлюбленную. Хоть и злится на нее. Можно было потянуть за эту злость… Но Димитрию не хотелось. Эти люди его теперь интересовали мало.

— А чем ниса открыла замок?

— Энтой… Шпилькой!

Димитрий посмотрел на девушку. Та сидела все так же: прямо, неподвижно, смотрела в сторону. Наверно, подобное поведение очень бесило ее отца, когда он пытался ее вразумлять.

— А зачем ниса открыла замок?

Она молчала. Славен пылко заявил:

— Мне хотелось обнять ее перед… Не знаю, что там полагается по закону в моем случае. Она просто позволила ее обнять! Я же никуда не ушел, зачем этот балаган?

Кривз перевел взгляд на дежурного. Тот закивал.

— Так точно. Отказался выходить.

Ну что ж, эту страницу можно закрывать.

— Зачем?

Она наконец посмотрела на вошедших.

— Я с ним. На волю или в могилу. Вам решать. Но вместе.

Димитрий вздохнул.

— Откройте нису. Ниса Бель, вы можете вернуться домой в любое удобное для вас время.

Дежурный загремел ключами.

— А нис Аль?

— Остаётся здесь. Впрочем, если вы хотите посидеть с ним по соседству, милости просим. Надеюсь, вы не боитесь мышей.

Совершенно неожиданно ниса оживилась.

— Не боюсь.

Славен посмотрел на них возмущённо, но высказывать свое недовольство при посторонних не стал.

Димитрий направился к выходу.

— Вито не…

— Сыщик Кривз!

Цветана бежала по лестнице, перепрыгивая ступени, высоко приподняв юбки — совершенно неприличное и, что важнее, нехарактерное для девушки поведение.

— Вот! — ему сунули в руки какой-то мятый клочок бумаги.

— Успокойтесь! Что это? Что случилось?

Цветана закрыла лицо ладонями и разревелась.

— Лада пропала!

*Высшая мера наместного судопроизводства — заточение в тюрьму. Смертная казнь — высшая мера центрального судопроизводства. Однако их постоянно путают, и Димитрий это знает. Поэтому он намекает девушке, что если она поможет арестованному, то может лишиться жизни, хотя на самом деле это не так.

Глава 16. Рассуждения и догадки

Время казалось кровавой рекой. Так всегда бывает — к кому-то не успеваешь. Те мертвые, что были мертвыми до него — другое. Жалко, но он не видел их в другом положении. Когда живое становится мертвым на глазах, это…

Нечестно.

Какое-то абсолютно детское слово.

Невыносимое.

"Милая мая пакравительница! Батенька ваш в чера озлился на меня и обесчал розаг, а я ничаго, я же как лутше хотела, па дому помоч. Вы миня всигдапанимали, смею надеится, поймети и сичас. Помните, вы читали мне книгу про Ортоса Путишествиника? Я тож хочу путишестовать. Вот захочу, к горе, пойду. Захочу, в пищеру полезу. Я вам патом вернусь и падарков привизу. Багатых. И батюшки вашиму, штобы на миня ни злился.

С надеждой на встречу, ваша Ладочка-бабочка."

Цветана рыдала у окна. Димитрий сидел за ее столом и в пятый раз читал злополучную записку.

— Но вы не верите, что она сама ушла?

— Не верю!

— Хлеб и окорок пропали?

— Да.

— И сменная одежда?

— Да. А деньги из ее тайника — нет! Она бы без них не ушла!

— Сид Ярь действительно ей грозил розгами?

— Да.

— Почерк ее?

— Да!

— Стиль ее?

— Да. Нет! Мы с ней договорились, что она никогда не будет звать меня покровительницей! И "Ладочка-бабочка" — так ее называл наш конюх, дед Тибор, а ей не нравилось! Она жутко злилась, говорила, что не бабочка, а настоящая воительница. Пришлось мне просить Тибора ее не дразнить. Она бы никогда так не подписалась. И про Ортоса Путешественника я ей правда читала, но история в горах о том, как у горного народа похитили принцессу, а все думали, что она сама сбежала. Мы с ней так иногда играем в тайные послания — пишем записки с намеками. Ей очень не нравится учиться писать, а так ее можно заставить выводить буквы. Она даже старается. Это же не просто каллиграфия, это целое шпионское послание!

"… С надеждой на встречу…"

От этих слов бросало в дрожь. Так не подписывают письма.

Она ведь ещё надеется, та девочка?

— Ясно. Благодарю вас за информацию.

Цветана перестала плакать.

— Вы сделаете? Мы будем искать ее?

— Да. Немедленно.

— Спасибо! Спасибо! Отец посмеялся надо мной, сказал, это нелепо и глупо, ведь есть письмо, и никто не будет заниматься какой-то девкой с улицы с воровскими наклонностями, когда она сама пишет, что сбежала! Спасибо! Я знаю, понимаете, точно знаю, что это не так! Я…

Димитрий не выносил слез.

— Успокойтесь! Нам нужна трезвая голова! Если девочку увели из вашего дома, значит, либо это кто-то из слуг, либо кто-то, вхожий в дом. В любом случае мы идём к вам, вы собираете всех, кто был в доме этой ночью, а лучше вообще всех, и мы попробуем найти ниточку, которая приведет нас к похитителю.

— Да. Конечно. Я уже успокоилась. Не могу понять, зачем она им, вероятно поэтому так страшно.

Для очередного ритуала. Но Димитрий эту мысль озвучивать не стал. Вряд ли она могла успокоить сиду Ярь.

Дом Цветаны встретил сыщика настороженной суетой. На их счастье сид Ярь куда-то отбыл, а Цветана была в достаточной мере независимой девицей, чтобы ее слушались и без отца. Слуг по совету Димитрия собрали на кухне и оттуда по одному провожали в кабинет управляющего, где и расположился сыщик. Допрос ожидаемо затянулся. Мелкие секретики Димитрию были не интересны, а больших никто не предлагал. Одни молчали, хоть иглы под ногти загоняй, другие рассказывали взахлёб: кто тижийскую траву курит, кто к кому ночью приходил, откуда у "Главного" деньги на собственный дом — управляющий якобы какое-то время назад сделал дорогую покупку. Ворует, не иначе! Ворует, а вот Мих присел на хозяйскую софу — так уволил дурака! Тот, конечно, сам хорош, ленив да охоч до горячительного, но и Главный тоже не небожитель. Вот Иванка видела давеча заполночь…

Сплетни приходилось выслушивать, фильтровать, но ничего полезного не находилось. Информация о прошедшей ночи была неимоверно скудной. Максимум — услышали, что дверь хлопнула, перевернулись на другой бок и заснули.

— Где спала Лада?

— Так по указу хозяйки у нее своя комната была. Не барская, конечно, что вы, сид Ярь не позволил бы! На чердаке комнатушка. Премиленькая. С печкой-обогревайкой! У сиды там цветочки какие-то росли по углам, так девка их поливала. Вообще сида-то наша хорошая! И ладная, и складная, и на слуг рявкнет, если надо, и милосердие тоже имеет. Вот подобрала беспутную, возиться с ней, как с дитем, а ей своих пора нянчить! Вот коли б нашелся хороший человек, да должным образом устроенный, нарожала бы она ему детишек! Она ж девица бойкая, и мужнину работу сложную поймет, и поможет чем. В столице и то такую умницу не сыщите!

— Идите.

— А вот как она…

— Идите!

…

— Лада спала на чердаке?