Ночные бродяги - Гарри Килворт

— Что значит «пучило»? — с недоумением переспросил Плакса, когда тетушка Нэлли исчезла на кухне.

— Живот болит.

— А…

И действительно, через полчаса стол буквально ломился. Яичница, голубцы, завернутые в ежевичные листья, ветчина, запеченные потроха, черный пудинг, бисквит, гренки, молоко и чай и много всего другого — словом, таким количеством еды можно было накормить всех ласок, которые работали на фабрике мэра.

Плакса попробовал всего, кроме темных колбасок, которые он осторожно отложил на краешек тарелки. Тетушка Нэлли тотчас заметила этот маневр.

— Попробуй колбаски, — приветливо предложила она. — Я мариновала мясо в уксусе почти целую неделю.

— Я… я не очень люблю маринады, — сказал Плакса.

— Съешь колбаски, — приказала она, сурово глядя на Плаксу.

Тот испуганно наколол колбаску на вилку и поднес ко рту, стараясь не морщиться.

— Вот и умничка, — пропела вновь просветлевшая тетушка Нэлли. — Хороший ласка. А что у тебя такой кислый вид?

— Что? — спросил несчастный Плакса.

— Колбаски — слишком острые?

— Д-да, немного.

— Ничего. А теперь — в кровать. В шкафу чистые простыни и одеяла. Застелите матрасы — я их недавно купила на ярмарке. Интересно, они на самом деле такие твердые, как кажется, или нет? Твердые матрасы, как говорят, очень полезны для спины. Ну а теперь ступайте и не путайтесь у меня под лапами. Я тоже пойду спать, как только наведу тут порядок. Просто удивительно, как вы на лапах еще держитесь после такого путешествия — сначала на поезде, а потом пешком до моего дома. Ну да ладно, сейчас идите отдыхать, а завтра наносите мне воды. Спокойной ночи!

— Кстати, тетушка, — сказал Грязнуля, — а что случилось с ветряной мельницей, которая стояла у соседей прямо за твоим домом?

— С мельницей? — Она фыркнула. — Они решили, что ветер для них недостаточно хорош. Как они сказали, слишком медленно и старомодно. Поэтому они и купили один из этих новомодных механизмов — пружинную мельницу, чтобы молоть муку быстрее. Жаль только, они не догадались сначала накрыть ее брезентом, потому что, когда ее включили, пружины их механизма так и полетели во все стороны — только их и видели. Так и стоит теперь испорченная.

Друзья поднялись по лестнице на второй этаж, нашли одеяла, простыни и подушки и застелили кровати. Матрасы, и вправду, оказались жесткими, как доски. Но ласки были слишком измучены, чтобы обращать на это внимание. Перед тем как заснуть под убаюкивающий звон тарелок внизу, Плакса сказал Грязнуле:

— Твоя тетушка обращается с нами, как с неразумными малышами.

— Это потому, что она не видела меня с тех пор, как мне исполнилось шесть. Так что она по-прежнему считает меня непослушным малышом.

— А-а-а.

— Но ты ей понравился. Ей вообще нравятся ласки. — Впрочем, после небольшой паузы он добавил: — Если они, конечно, не скукоживаются над ее угощением.

— Скукоживаются?

— Ну корчат рожи, гримасничают, морщатся и кривят рот. Забавные словечки бывают в этих диалектах. Спокойной ночи, Плакса.

— Спокойной ночи. И спасибо, что ты вытащил нас с этой кошмарной фабрики.

Но Грязнуля уже спал. Впрочем, он все равно не любил комплиментов. Они отскакивали от него, как мяч от стены. Через несколько секунд он уже видел сны, в которых он снова превратился в шестилетнего малыша, который вырезает себе из тростника свирель, лазит по деревьям за фруктами и всеми правдами и неправдами пытается избежать мытья в ванне. В стране сновидений — всегда светит яркое солнце, летние дни — всегда теплые и длинные, зимние ночи — теплые и уютные, как мягкое одеяло, а снег сверкает на крыше, как россыпь бриллиантов. В этой стране всегда все сердца полны радостью.

Обоих ласок разбудил грохот металлической ложки по сковороде.

— Вставайте, лодыри! Поднимайтесь! Нечего мять подушки!

Плакса еще несколько мгновений лежал, глядя в белоснежный потолок, он чувствовал себя совершенно счастливым. Ему казалось, что вокруг него порхают феи. Наконец он встал с кровати и спустился вниз, чтобы узнать, где находится уборная.

— Во дворе, — ответила на его вопрос тетушка Нэлли.

Он спустился во двор и направился по тропинке к небольшому деревянному строеньицу. Через щели внутрь проникали лучики солнца, а на двери висел кусок мяса. Конечно, Плакса знал, что мясо лучше провялить перед употреблением, но дверь уборной, пожалуй, не самое лучшее для этого место. Все-таки сельские жители относятся к некоторым вещам не так, как городские. Но кто он такой, чтобы жаловаться?

Когда он вернулся в дом, тетушка Нэлли уже приготовила завтрак. Потом вместе с Грязнулей они принялись обсуждать, как же им вернуться в столицу, не имея ни гроша.

— А мы не можем немножко занять у тетушки Нэлли? — предложил Плакса.

Грязнуля нахмурился и решительно покачал головой:

— Нет, только не у тетушки. Если доходит до денег, она сама не своя делается. И ее нельзя за это винить — тут иначе не выживешь. Нет, надо придумать что-то другое. Наверное, нужно пойти в деревню к старому другу моего отца, профессору Джайду. Он добрый. Немного эксцентричный, но хороший и невероятно умный. Может, он изобрел какую-нибудь машину, которая доставит нас в Туманный. Я помогал ему проверять некоторые его изобретения. Чуть не убился пару раз, — весело добавил Грязнуля. — Однажды прямо подо мной взорвался паровой котел. К счастью, я упал в пруд и отделался лишь синяками и царапинами.

— И где он живет?

— Возле старой водяной мельницы. Он может показаться немного странным, но уверен, что тебе понравится. Пойдем-ка посмотрим, дома ли он.

И наши друзья оставили тетушку Нэлли искать пятна (если, конечно, в ее доме таковые еще остались), а сами пошли в деревню. Тут жили ласки, большинство из них знали Грязнулю и здоровались с ним.

— Привет, Грязнуля. Давненько тебя не видали. Уезжал?

— Да, — неизменно отвечал Грязнуля. — Проведывал своего кузена в столице.

— Я думал, что ты не был здесь с самого детства, — прошептал Плакса.

— Так и есть, — ответил Грязнуля, — но, понимаешь, для сельских жителей время течет совершенно иначе. Здесь год от года ничего не меняется. Они помнят, что довольно давно тебя не видели — и все. Так что лучше всего отвечать именно так, как это делаю я. По крайней мере, избавляет от долгих и ненужных разговоров и объяснений. Тем более когда на них совсем нет времени.

Они перешли деревенскую площадь. Плакса был совершенно очарован тем, что увидел. На площади располагались таверна, ратуша, дамский и мужской клубы и сельский фермерский банк. Посреди площади стоял водяной насос.

Сейчас на площади начинали разворачивать лотки — судя по всему, сегодня был рыночный день. На площадь вели скот — целое стадо полевок. Подъезжали тележки, груженные зерном, их везли тягловые мыши. В карете, запряженной парой мышей, приехал какой-то щеголь помещик. Повсюду мелькали яркие цветастые юбки дам. Вся площадь бурлила и кипела.

— Пошли, Плакса, — потянул его Грязнуля за лапу. — Перестань глазеть. У нас нет для этого времени.

29

Профессор Джайд мог служить образцом хороших манер и умения вести себя в обществе. Впрочем, сам он от этого всю жизнь страдал. Он мечтал быть совершенно другим. Ему хотелось шокировать окружающих своим поведением, уметь напиваться на вечеринках и орать дурным голосом песни, взобравшись на стол, кидаться посудой и вообще вести себя как заправский хулиган. Ему хотелось, чтобы при его появлении гости возмущались и пожимали плечами.

Но он знал, что никогда не сможет вести себя так, а потому и решил вести совершенно иной образ жизни. Он поселился в уединенном месте — на холме, где стояла ветряная мельница и откуда была видна вся деревня. Правда, старая мельница сильно скрипела — жернова терлись друг о друга. И скрип этот мешал ему думать.

А думал он об очень важных вещах. Например, о том, как отделить плохие привычки от хороших. А это было действительно очень важно: ведь внутри его, глубоко в душе, живет совершенно не похожий на него джер Хэкил.

Однажды профессор выпустил его на свободу, и тотчас с Джайдом случилось невероятное: он упал на пол в конвульсиях, разбил несколько реторт и колб, сломал деревянную полку и обстриг собственные усы. То, что случилось потом, он совершенно не помнил, зато после такого припадка, когда он снова ощутил себя профессором Джайдом, чувствовал себя великолепно.

Поэтому он и пришел к выводу о том, что нужно отделить плохие привычки от хороших.

Значит, с помощью науки можно повлиять на дурно ведущих себя животных. Для этого надо лишь как следует разобраться в себе и провести подобный эксперимент еще раз. Хотя не стоит делать это слишком часто — что и говорить, порезанная об осколки лапа болела до сих пор.