Весь этот рок-н-ролл - Михаил Липскеров

– А вот загадки – это не ко мне, – отвещала Джоди. – Я в основном по хозяйству, а мистика всякая и мелкий философешник не по женской части. И я чего-то не слышала, чтобы Блаватская – насчет борща, а Симона де Бовуар – по части стирки подгузников. И всякая премудрость начинается тогда, когда кончается прекрасность. Мудрость приходит с морщинами, а укладывать в койку морщинистых телок – чистой воды геронтофилия. И только в отдельных случаях – благотворительность. Так что на предмет загадок – вот, муж мой неоднократный Кощей Бессмертный. Настолько мудрый, что уже даже и морщины стерлись. А я покамест обед сготовлю. Вот и печь спешит, огнищем дышит. Баба-Яга растопила для Иванушки.

И Джоди, уже и не понятно какая, но вполне еще пригодная для ночей темных, ласок страстных, поцелуев жарких, совокупления великого, умом не разбираемого, а телом и душой каждого живого человечка жаждуемого, пошла к печи, важно покачивая бедрами.

Волжский плес…

Анивский залив при закате…

Зеленая перепутанная трава, ждущая косы…

Утрешний снежок в предвкушении первого птичьего шажочка…

Подсыхающая грунтовка на девственно-чистом холсте в ожидании дефлорации…

Оленья важенка, подергивающая головой в ожидании победителя, который, тяжело дыша, лизнет ее глаза шершавым языком…

Первая девичья мастурбация, пальчик с кровавым маникюром, жалкий паллиатив того… Не плачь, красавица, пройдут дожди…

И я обрету свой сон. Джем Моррисон избудет свои, еще неосознанные грехи. Джемми Хендрикс не отгуляет свадьбу брата Берри с изнасилованной русской девочкой, но получит свои яйца от Михаила Федоровича, от меня то есть (а где я их возьму?), чтобы заключить контракт с «Барселоной». Керт Кобейн узнает у меня ответ на вопрос о вопросе, который он должен задать, чтобы… что? А бедная, драная-передраная Джанис Джоплин станет чистенькой, как уже упоминавшиеся выше плес, залив, трава, снежок, грунтовка, оленья важенка… И все, все у нас еще будет впереди…

– Итак, малый, – выдернул меня из меня Кощей, – вопрос к тебе такой, на который я и сам не могу найти ответа, хотя мучаюсь им столетия, но не нахожу, не нахожу, не нахожу ответа…

(Уж если Кощей не может найти ответа сколько-то там веков, то куда уж мне, относительно простому гражданину РФ, найти ответ моему герою на пока еще неизвестно что… Но что делать? Ведь вы же, господа, понимаете, что если я не найду ответа на вопрос, то и все участвующие в этой истории люди останутся при своих, то есть ни при чем. И зачем тогда я заварил весь этот сыр-бор, если конца он иметь не будет? Нет, я найду какой-нибудь выход из созданного мною или еще кем положения. И все как-то устаканится ко взаимному удовлетворению всех участников игры… Каждая книга должна иметь свой конец. О Книге Мертвых я не говорю.)

– Так вот, юноша, тебя, кажись, Мишанькой кличут, мой тебе вопрос: «Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?» – с выражением прочитал Кощей и замолчал. И был в этой загадке какой-то неясный, еле слышный крик души.

Мы с девицей переглянулись. По ее взгляду я понял, что она даже не может себе представить, что у этого ветхого скелета были когда-то златые дни. А судя по достаточному количеству ошивающихся мелких Кощеев Бессмертных, не только дни, но и ночи. А качающийся в подвешенной к облаку люльке кощеевский младенец подсказывал, что ночи не канули в Лету. Что в весьма неотдаленном прошлом ночь была, был рассвет и трава в росе, а в росе отдыхали Кощей и Джоди. И не имеет роли и не играет значения, насколько Кощей был бессмертным, а Джоди – прекрасной (премудрой). Так что вопросец, заданный утомленным временем чуваком, казалось, не имел ответа. Но ответ давать было надо. Ведь не может быть так, чтобы вопрос был, а ответа на него не было. Потому что тот чувак, который там, все устроил так, чтобы гармонично. Чтобы у мужчины – женщина, у белого – черное, у зла – добро, у позитива – негатив и у вопроса – соответственно ответ. Он даже себе для гармонии создал другого чувака. Чтобы даже у каждого абсолюта был свой антиабсолют. В целях всеобщей гармонии. Потому что гармония не в том, чтобы все «лав стори», а чтобы еще и бедная Лиза.

Так что ответ должон быть. Вот где-то тут он должон витать, обретаться, крутиться, чтобы мягко лечь на язык и открыть дорогу в местечко Вудсток на острове Буян, в часовенку, где лежит камень Алатырь, исполняющий желания, чтобы каждый получил свое…

А ты, мой читатель, решил для себя вопрос о пользе потраченных башлей. И авторской волей я погружаю героя своего Михаила Федоровича в глубокое прошлое нашего народа, когда православные священники, дай им Бог здоровья, еще не шастали по Руси, не вбивали в незамысловатые мозги русичей мысли о грехе первородном, и баба была не источником греха и всяческой мерзости, а была женщиной желанной и уважаемой, потому что… потому что… а потому что все на ней держится: и дом, и мир в доме, и все-все-все, что в этом доме обретается, проживает или заходит по случайности жизни ночь скоротать, миску щей похлебать, с хозяином о том о сем перетолковать или просто ломоть хлеба попросить для пропитания в пути неведомо куда и неведомо откуда. И никак русичу во всем этом деле без бабы. Ну никак. А об усладе тела и души, исходящей от всякой бабы, какой ни есть, я уж и не говорю. Каждый из вас это знает. Вот стоит только представить…

...

Стояло на Руси глухое беспросветное язычество. Богов была тьма-тьмущая, каждый требовал свое, и хлебом, и денежкой, и пивком не брезговали, а отдельные до баб русских были охочи. Чего я понять никак не могу. Ибо чего в ней, русской бабе, такого есть, чего у мужика нет. А ничего такого нет! И запросто без нее обойтись можно! Можно, можно, можно!!! Но не долго. В зависимости от прожитых годов и жизненной силы. В мужике и бабе. Вот почему каждый мужик стремился держать при себе бабу, а баба готова была притулиться к мужику. ЧТОБЫ! Ну и по хозяйству. А так, баба даже вовсе и ни к чему.

Так вот, Кощей родился от обычных бабы и мужика по имени… А имен-то их я и не знаю… Откуда мне знать их имена, когда они сами их не ведали. Шла Баба из Вологды в Керчь, а навстречу ей из Керчи в Вологду шел Мужик. А зачем шли, по какой такой надобности били ноги из Вологды в Керчь и из Керчи в Вологду и что забыли – одна в Керчи, а другой в Вологде, когда и городов-то таких на карте Руси не числилось, равно, как и самой карты, мне неведомо. Да и незачем, потому что цель шествия к истории удаления из жизни Кощея Бессмертного весны его златых дней решительно никакого отношения не имеет. И вот остановились они в каком-то краю березовом в малиновой заре около ручья серебряного в седых добродушных ковылях и ломтем хлеба перекусили, сладкой водицей запили и свернулись калачиком для сна. Чтобы сон придал им силы для дальнейшего пути. Ей – из Вологды в Керчь, ему – из Керчи в Вологду. Но звезды были такие яркие, а луна такая полная, а шелест листьев края березового таким… ШЕЛЕСТЯЩИМ, что калачики тел их развернулись, и вот…

Ох, господа, я будто сам был в этом краю березовом после малиновой зари… Ах, зачем эта ночь так была хороша?.. Немыслимо хороша!.. Как не бывает ни у кого!.. Как бывает у всех!.. Миллиарды раз!.. Когда не то что в самой малой одеже жарко, а даже кожа обжигает, и вот тут… Мать!.. Ольга Валентиновна!.. Какие тефтели?! Что значит «только что»?.. Две недели назад – это «только что»?! А вот «час назад» не считается. Это – по работе. Это – для реализма. А щас – романтика. Видишь, какие яркие звезды, какая полная луна, а край березовый шелестит… ах как шелестит… Да выключи ты этот пылесос… Ну вот… со своими тефтелями… пылесосом… Да нет… Чего уж теперь… Теперь уже поздно… Нет… Ну так… Оно конечно… Это ж надо! Одиннадцать часов дня, а звезды, бля, а луна, а край березовый…

А через девять месяцев у бабы, которая шла из Вологды в Керчь, народился малец. И было это во городе во Казани. А как баба попала во город во Казань, по пути из Вологды в Керчь, когда и Казани тоже еще не было, мне доподлинно неизвестно. Да и не шибко я на эту тему заморачиваюсь, потому как на собственном опыте знаю, как идти из района усопшего Черкизовского рынка к центру Москвы и через дни, недели, месяцы, годы пути оказаться в том же самом районе усопшего Черкизовского рынка, не дойдя даже до ближайшей станции метро. Потому что главное для нас, ребята, не цель пути, а сам путь. Ну и сердцем не стареть, и песню, что придумали, до конца допеть. И пока не допоем, будем идти, идти, идти… Дорога!

Так что ничего мудреного, иррационального для русского человека, вышедшего из Вологды в Керчь с неясными целями, в рождении во городе во Казани мальца нет. И назвала его мать Кощеем. Внятного ответа на вопрос, кто такой Кощей и почему Кощей, получить никому не удалось. Не было на Руси с седых времен имени Кощей! Да и в седых, и в до седых тоже память не сохранила. И прозвище ему дали Бессмертный. А все потому, что роды у бабы принял якобы случайно забредший в Казань человек из жидов по имени Агасфер. Почему «якобы»? А потому, что народившийся чувачок был, как две капли воды, похож на этого самого Агасфера. Ну а в Казани Агасфер был известен как патентованный шлендра вот уже три тысячи лет. Я ни на что не намекаю, но думаю, что прозвище Бессмертный пацанчик получил небезосновательно. Что, между прочим, доказывает встреча с ним моих героев Михаила Федоровича и девицы в Замудонск-Тверском через две тыщи лет. Как бы ни пыталась уничтожить его Русская православная церковь.