Они появляются в полночь - Питер Хэйнинг

— Снег, — забубнил он, — снег… красивые руки, такие маленькие, такие прекрасные… ее красивые руки… и снег… красивый прекрасный снег кружится и падает на нее…

Генри медленно повернулся и посмотрел на стеклянные двери. Все посмотрели туда же. Ветер прибивал снег к дому, образуя сплошную белую стену. На какое-то мгновение Генри замер, и тут из снега появилась белая, покрытая инеем фигура девушки. Ее блестящие глаза источали какое-то особое очарование.

Пытаясь удержать Генри, старуха бросилась к нему с вытянутыми руками, но было поздно: ее племянник успел подбежать к дверям, раскрыть их и, несмотря на окрик Клодетты, исчез в снежной стене.

Тут Эрнест рванулся к дверям, но старуха обхватила его руками, и почти повиснув на нем, запричитала:

— Не ходи. Генри уже не поможешь.

Клодетта подбежала к ней на помощь, а Сэм с угрожающим видом встал у стеклянных дверей, закрытых от ветра и зловещего снега. Так они и держали его, не выпуская.

— А завтра, — сказала старуха суровым шепотом, — мы должны пойти к ним на могилу и проткнуть их кольями. Надо было раньше это сделать.

Утром они обнаружили скрюченное тело Генри под старым дубом, там же, где годами раньше были найдены тела старика и девушки. На снегу виднелся едва различимый след — длинная неровная полоса, — оставшийся от того, что какая-то сила тянула тело Генри за собой волоком. А вот отпечатков ног вокруг не было: остались лишь непонятные впадинки, как будто ветром выметенные от снега. И кругом один только ветер.

На теле Генри остались отметины снежных вампиров — небольшие следы от нежных девичьих рук.

Мэнли Уэллман

В лунном свете

Творчество Эдгара По и в особенности один его рассказ о Вампире — «Береника» хорошо знакомы читателю, но именно поэтому мы и не включаем его в нашу антологию. Зато с большим удовлетворением мы пополнили наш сборник рассказом «В лунном свете». И делаем мы это не только потому, что главными действующими лицами в нем являются Эдгар По и Вампир, но и из соображений чисто литературного свойства: этот рассказ представляет собой совершенно новую и любопытную интерпретацию одного из ранних, но вместе с тем зрелых рассказов самого Эдгара По. Мэнли Уэллман по праву занимает достойное место среди самых искусных американских авторов, творящих в этом жанре.

Я сказал:

— Признаться надо, облик твой не тешит взгляда;

Может быть, веленьем Ада занесло тебя сюда?

Рукой, бледной и худой, как птичья лапка, он обмакнул перо в чернильницу и написал в углу листа дату 3 марта 1842.

Затем вывел заголовок:

ЗАЖИВО ПОГРЕБЕННЫЕ

Эдгар А. По

Ох, как же ему было ненавистно его собственное второе имя, доставшееся в наследство от мелочного и нелюбимого отчима, — имя, и только! Какое-то мгновение он даже раздумывал: может, вычеркнуть его совсем? Но потом решил, что дело здесь вовсе не в имени — просто он изо всех сил пытается отложить работу писателя на потом, и это самое что ни на есть заурядное малодушие с его стороны. Писать он обязан, иначе опять голодать, ведь филадельфийская «Доллар Ньюспэйпер» настойчиво требует от него обещанного рассказа. Ну, насчет сюжета он спокоен: сюжет имеется — его сегодня теща на хвосте принесла от соседки, а с именем тещи в душе его всплыл образ той, которая всегда являлась для него предметом вечного восхищения и пламенной любви.

Он вздохнул и принялся писать аккуратным убористым почерком профессионала-газетчика:

«Есть темы, проникнутые всепокоряющим интересом, но слишком ужасные, чтобы стать законным достоянием литературы…»

Получится, скорее всего, эссе, а не рассказ, ведь он собирается отнестись к поставленной задаче серьезно и обстоятельно. Ему частенько приходило в голову, что мир, конечно, вовсе никакой не театр, а огромное, пышно разукрашенное кладбище с надгробиями, под которыми не всегда находят положенный покой их владельцы, — слишком многие из них тщетно стараются сбросить с себя пелену савана, поднять заколоченные тяжелые крышки гробов. Ну что такое, позвольте узнать, его литературный труд, как не усилия противостоять обществу, стремящемуся втиснуть его в прокрустово ложе своих норм и как следует придушить; обществу, тяжелому, унылому и бесчувственному, словно комья земли, сброшенные с лопаты могильщика?

Он прервался и пошел в кладовку за свечой (керосиновую лампу давно пришлось заложить), а для середины дня, пожалуй, темновато, несмотря на то что на дворе март. Его заботливая теща хлопотала по хозяйству в доме, из соседней комнаты доносилось тихое дыхание измученной болезнью жены. Бедняжка Вирджиния заснула и на какое-то время перестала ощущать изнурительные боли. Вернувшись обратно со свечой, он зажег ее, обмакнул перо еще раз и продолжил:

«Погребение заживо, несомненно, чудовищнее всех ужасов, какие когда-либо выпадали на долю смертного. И здравомыслящий человек едва ли станет отрицать, что это случалось часто, очень часто…»

Его воспаленный мозг и изощренная фантазия принялись перерабатывать услышанную сегодня историю. Произошло это здесь, в Филадельфии, в его же квартале, по соседству, меньше месяца назад. Вдовец спустя некоторое время после смерти жены пришел на ее могилу. Наклонившись, чтобы положить цветы на мраморный обелиск, он услышал странные звуки, доносящиеся из-под земли. Он счел, что супруга была похоронена живой, и вне себя от радости тотчас же нанял людей для произведения эксгумации тела покойной. Когда открыли гроб, оказалось, к всеобщему удивлению, что тлен не тронул ее тела. Он отвез ее домой, и ночью женщина пришла в сознание.

Так, по крайней мере, свидетельствовала людская молва. Быть может, что-то в истории было преувеличено или не соответствовало действительности, а может быть, все это было чистейшей правдой. Дом, в котором это произошло, находился совсем недалеко от жилища писателя на Спринг Гарден-стрит, где он сейчас корпел над листом бумаги.

По достал записные книжки, полистал их и принялся делать оттуда выписки, выстраивая план повествования, выискивая различные примеры: мрачная история возрождения из мертвых в Балтиморе, еще одна — на этот раз во Франции; кроме того, по-настоящему жуткая цитата из лейпцигского «Хирургического журнала», подтвержденный под присягой случай оживления мертвеца разрядами гальванической батареи в Лондоне. Подумав, он дописал, приукрасив романтическими подробностями, случай из собственного жизненного опыта, который ему запомнился с детства, проведенного в Вирджинии. Когда он уже собирался поставить точку и закончить эссе, ему пришла замечательная идея.