Вселённый - Джеймс Патрик Хоган

который не мог сдержать веселого подергивания, даже в таких обстоятельствах. Лицо увенчивала панама с возмутительно желтой лентой в красный и белый горошек. Хант чувствовал, как его подталкивает в направлении течения.

«Извините», — крикнул в ответ Хант. «Сегодня я не пойду ни на один митинг Бэтмена».

«Я тоже. Я иду домой. Но на этом ты никуда не поедешь вверх по течению. Придется плыть по течению, пока не выпрыгнем».

"Где?"

«Просто держись поближе».

Их увлекали вместе с марширующими примерно полквартала, в ходе чего незнакомец маневрировал ими наружу к одной стороне потока. Затем, когда они поравнялись со входом в узкий проход, ведущий между закрытым фасадом магазина и основанием колонны, он дернул Ханта за руку и кивнул. «Там!»

Они отделились от человеческой реки, словно бродяги, выпрыгивающие из замедляющегося товарного вагона, и проследовали по проходу к железной лестнице, ведущей наверх. Она вывела их на приподнятую пешеходную дорожку, где люди наблюдали за беспорядком внизу. Но, по крайней мере, это ощущалось как возвращение на полпути к здравомыслию. Хант и незнакомец остановились на мгновение.

«Кто ты, черт возьми?» — спросил Хант, когда отдышался.

Блестящие серые глаза посмотрели на него с весельем, которое казалось дружелюбным. «Англичанин, да? Ну, большинство людей, которым я нравлюсь, называют меня Мюрреем. Остальные обычно придумывают что-то другое». Он мотнул головой, указывая на евленцев вокруг них. «Но давайте оставим формальности на потом и сначала уйдем от всех этих психов».

Мюррей повел его через лабиринт проходов и аркад, вверх по лестницам и эскалаторам, через пешеходные мосты. Через несколько минут Хант потерял всякое представление о пути обратно к перекрестку. Это было похоже на то, как если бы он находился внутри океанского лайнера, супермолла и шанхайского уличного рынка, все в одном и разрослось до масштабов, которые охватили бы авеню Нью-Йорка и железнодорожную систему Токио. Несмотря на то, что было много закрытых витрин магазинов и пустых квартир, люди были повсюду, хотя Хант не мог знать, насколько суета и активность были обычными.

Типичные евленцы, которых видел Хант, не были похожи ни на одну из терранских рас, заметил Хант. Они были оранжевого оттенка, с волосами, которые варьировались от медного до черного. Их лица были широкими и плоскими, их глаза были круглыми, кожа многих из них была пятнистой или испещрена коричневатыми пятнами, и они носили все мыслимые формы одежды. Они, как правило, были выше среднего терранца, но дряблыми — вероятно, из-за того, что проводили слишком много своего существования инертно соединенными с ЕВЕКСОМ, предположил Хант. Но было достаточно тех, кто был ниже, темнее, светлее или розовее, чтобы Хант чувствовал себя, по крайней мере, не явно чужим, даже если это было чем-то странным.

Все произошло слишком быстро и неожиданно для Ханта, чтобы быть в каком-либо состоянии ума, чтобы сформировать связную картину того, что происходило вокруг него. Он зафиксировал только разрозненные впечатления, которые приходили и уходили. Некоторые были людьми, которые казались пышно одетыми и украшенными, вышагивающими с важным видом, иногда со свитой обслуживающего персонала; другие были грязными и оборванными людьми, попрошайничающими у прохожих. В одном месте, которое они проезжали, которое, казалось, было рестораном, небольшой почетный караул из персонала ждал у двери, чтобы поприветствовать группу из автомобиля с шофером; в нескольких ярдах дальше громко протестующую фигуру выбросили из задней двери другого места. Ни в том, ни в другом случае никто не обратил на это особого внимания.

Они пришли в грязный, не очень чисто пахнущий проход между баром и какими-то закрытыми помещениями и вошли в одну из нескольких дверей. Внутри вестибюль с храброй подставкой изможденных цветов в длинной кадке открывался в зал с несколькими дверями разных цветов, все поцарапанные и помятые. Одна, больше остальных, выглядела так, будто это лифт, но Мюррей проигнорировал ее и, бросив через плечо краткое «Busted» и сделав отбрасывающее движение рукой, повел ее к лестнице в задней части.

На первой площадке им пришлось перешагнуть через храпящее тело, пьяное или находящееся под каким-то другим воздействием. Дверь на следующей была открыта, и снаружи на полу играли с игрушками двое малышей. Они приветствовали Мюррея улыбками. Он взъерошил им волосы, проходя мимо, и пробормотал несколько слов на еврейском. Изнутри их мать тупо смотрела, ничего не говоря, в то время как из-за двери напротив доносилась странная, атональная музыка с тяжелым ритмом, прерываемая двумя голосами, кричащими и визжащими от того, что звучало как на грани убийства. «Не беспокойся об этом», — проворчал Мюррей, словно читая мысли Ханта. «До этого не дойдет. Евреи никогда ничего не делают правильно».

Двумя уровнями выше они остановились перед фиолетовой дверью с белой окантовкой. Мюррей что-то сказал ей, и женский голос ответил откуда-то издалека. Дверь скользнула в сторону, и Мюррей провел Ханта внутрь, как раз в тот момент, когда из одной из комнат вышла женщина, чтобы встретить их. У нее был чистый, смуглый цвет лица, вишневые волосы, и она была одета в обтягивающий оранжевый топ с блестящими лиловыми брюками длиной до икр. По тому, что казалось нормой евленцев, она была довольно подтянутой и стройной — на самом деле, ее фигура была совсем не плохой и по большинству терранских стандартов. Ее голос был ярким, переливающимся вверх и вниз, когда она снова болтала по-евленецки с Мюрреем, который отвечал серией коротких высказываний и хрюканья.

«Это Никси», — сказал Мюррей, когда смог вставить слово. «Это был просто способ еврея сказать привет. Они слишком много говорят. Никси, познакомься с нашим новым другом…» Он вопросительно поднял бровь.

«Вик справится», — сказал Хант. Мюррей что-то сказал Никси, и Хант уловил слог «Вик».

Никси улыбнулась, показав белые и ровные зубы, и взяла Ханта за руку. «Вик, как у тебя дела сегодня? Мы идем трахаться? Отлично проводим время».

«Нет, нет, ты, тупая баба», — вздохнул Мюррей. «Он не клиент. Просто пришел в гости. Понимаешь? Виз-ит-ор. Приходи поздороваться. В любом случае, сегодня твой выходной».

«Ага», — Никси отмахнулся от ошибки, пожав плечами. «Ну, думаю, ничего страшного».

«Как насчет выпить?» — спросил Мюррей. «Можете починить? Пить?» Он поднял руку в жесте, как будто пьет. Никси улыбнулась, кивнула и повернулась к короткому проходу, который вел в то, что выглядело как кухня, откуда доносились звуки популярной джазовой группы — на этот раз земной. Мюррей похлопал ее по спине, когда она отходила, затем повел Ханта в гостиную. «Подними ноги. Чувствуй себя как дома. Думаю, у тебя была долгая поездка».

Это