Веревочная баллада. Великий Лис - Мария Гурова

Радожнами. Согласно их условности, Кнуд должен был вести военные действия на границе с Радожнами только в рамках Войны-на-меже. Но с осиротевшими радожцами поступили, как однажды с Эскалотом. Пограничный город Вольницы на северо-востоке страны был разрушен до основания с полным уничтожением мирного населения за несколько часов налета и подготовленной зачистки.

– «Мясник», – повторил последнее слово из новостей шокированный Тристан.

– Очередное зверство Великого кесаря ужасно: я уже отправил в Хоромы сообщение с выражением соболезнований от дворца, – отчитался Первый Советник и поджал губы.

Илия переглянулся с Тристаном и спросил:

– И когда вы только успели?

Король был недоволен. Он хотел, чтобы его сдерживаемая буря была слышна в голосе. Монарха гнев не стеснял, только условности, из-за которых он не мог его выразить.

– Час назад, Ваше Величество, – как ни в чем не бывало ответил Первый Советник.

Илия цокал, намеренно глядя в листы с докладами, а не на него. Джорна говорила о нем «государь», но Илия сидел за столом и чувствовал себя администратором. Канцелярское самоопределение душило его галстуком с мудреным узлом. Король еле сдержался, чтобы его не ослабить, чтобы себя не ослабить непозволительным жестом. Его офисное кресло – не трон, его костюм-тройка – не горностаевая мантия. Мысль Эльфреда вытесняла прочие суетливо снующие в голове суждения, его намерение пульсировало в венах. Илия убрал руку с папки и переложил на эфес Лоридаля, словно там ей было самое место.

– Как вы посмели сделать внешнеполитическое заявление без обсуждения со мной? – зло спросил Илия.

– Сир, вы против?.. – озадачился Первый Советник. – Радожны потенциальный союзник, учитывая…

– Я учел все, что вы хотите перечислить, Первый Советник. Я намерен был сам сформулировать послание так, чтобы оно соответствовало моим планам.

– Прошу прощения, Ваше Величество, вы не посвятили… – начал он, но Илия не дал ему закончить.

Он тихо поправил:

– Ваша Истинность.

Тишина протянулась вдоль длинного стола в зале совещаний от массивных дверей до замершего Илии. Кто-то невидимый мгновенно выключил шорох бумаг, легкий перезвон канцелярского металла и шепотки. Неловкий кашель опоздавшего секретаря никто не заметил. Все взгляды устремились к Илии, а он исподлобья смотрел на Первого Советника. И тот отступил:

– Ваша Истинность, – поклонился он сдержанным медленным наклоном головы. – Я должен был спросить. Вы хотели что-то добавить к сообщению?

– Да. То, что в ближайшее время смогу выразить соболезнования и обсудить поддержку Радожнам лично.

Тишина оборвалась. Шум был приглушенным, как жужжание роя насекомых. Трудолюбивые, неспокойные пчелы.

По совету министра Гавела Илия решил возглавить дипломатическую миссию в Багряные Зори сразу после турнира, потому что изъявил желание сам в нем участвовать. Но так как в кавалерии он служил недолго и не обучался сражаться на турнирах, придя к пальерам на тренировку, заявил, что будет биться пешим.

Правилами предусматривались три номинации: стрелковая, в которой мог принять участие любой, кто умел обращаться с винтовкой; пешая, для рыцарей и офицеров; и конная – в ней сходились только пальеры. Выслушав амбиции Илии, Тристан вычеркнул себя из списков пеших боев, потому что он не желал публично сражаться с королем. Но тренироваться вместе согласился.

На следующий день они пришли заниматься отдельно от всех. Илия только что окончил аудиенцию, а Тристан вернулся взмокший и уставший после конных состязаний. Сам настоял на боях в доспехах на стальном оружии: «Не надо меня жалеть. Я раскисаю на адъютантской должности. Мне надо возвращаться в форму. Давай биться на наших мечах? Я принесу обмотки». Они обернули клинки в несколько слоев вощеной ткани, отчего те стали весомее и утратили баланс. «В учении все должно быть тяжелее, чем в предполагаемой реальности, она вас все равно не пощадит», – вспомнил Илия наущения своего капитана. Они с Тристаном отпустили слуг – король не любил, когда кто-то наблюдал за ним во время уроков, – и помогли друг другу одоспешиться.

В спортивном зале какая-то необъяснимая безоговорочная радость нахлынула на Илию, ему почудилось, будто она исходила от меча, как от пса, которого выпустили на охоту. Но он отогнал причудливую мысль и проверил ремень шлема на подбородке. Дуэлянты встали друг напротив друга. Илия занес меч и прицелился в плечо. Тристан отразил удар. Снова и снова он отбивался. Илия крикнул:

– Ты нападать думаешь?

Рыцарь занес меч, но тут же завалился набок под его тяжестью, неуклюже упав на колено. Король бросился помочь, но Тристан выставил руку.

– Все в порядке?

Тристан просто мотнул головой, словно пустяк и неожиданность, а не усталость, подвели его руку. Он вновь встал в стойку и замахнулся, но рука неестественно дернулась в сторону, будто кто-то потянул его за меч. Когда он делал новый взмах, Илия даже не защищался, а только глядел в растерянности, как упорный Тристан в очередной раз терпит фиаско и роняет меч.

– Что происходит? – спросил Илия, поднимая забрало.

В ответ Тристан подобрал меч и сделал новую попытку выпада, но согнулся под тяжестью оружия. Не разгибая спины, он вскинул лицо и посмотрел на Илию в прорезь шлема.

– Я не понимаю, – в голосе Тристана послышались нотки страха и замешательства.

Они стояли лицом к лицу и смотрели на меч Мерсигера. Тристан, запыхавшись, тоже поднял забрало. Потом он без разговоров пошел к стойке с оружием и поменял меч на клевец. Вернулся, приготовился и после кивка Илии атаковал. Клевец мягко опустился на нагрудник, замедленный рукой бойца за мгновение до удара. Тристан запыхтел, нахмурился и снова пошел менять оружие. Он взял палаш с витой гардой и подошел к Илии. Кивок, удар, все происходило, как должно. В третий раз он вернулся с алебардой.

– Не, ну ты слишком-то не усердствуй, – остановил его Илия, пятясь назад.

– Я промажу, – пообещал Тристан, и топор опустился у правой стопы Илии.

Тристан замер с опущенной алебардой в руках. Переглянувшись с королем, он вернулся к стойке, взял меч наставника. Когда он поднимал клинок над головой, они оба знали, что произойдет. И оно произошло: меч вновь отказался атаковать Илию и запрокинул корпус Тристана назад. Потоптавшись, рыцарь устоял.

– Занятный меч-пацифист, – без ехидства указал на клинок Илия.

– Как ты сказал? – вдруг уцепился за его фразу Тристан и нахмурился, что-то обдумывая.

– Меч-пацифист, – повторил Илия.

– Нет, – замотал головой Тристан. – Ты назвал «занимательный»?

– Занятный, – поправил тот.

Тристан наклонил голову и повел нижней челюстью вбок, он так делал, когда над чем-то усердно размышлял.

– Джорна тоже сказала «занятно». Она посмотрела на рукоять и так, между делом: «Занятно», – вспомнил он.

– Занятно и занятно, слово-то незатейливое, – удивился Илия.

– Да, – размашисто кивнул Тристан и, раскинув руками, повертелся, оглядываясь. – А