Возлюбленная колдуна - Дебра Дайер

— Королевский колдун предвещал катаст­рофу, которая уничтожит остров. Были сдела­ны приготовления, чтобы по возможности спасти людей и животных. Были построены огромные корабли, и начался исход. Но когда настала очередь единорогов подняться на суда, они отказались. Никто не смог убедить жи­вотных покинуть остров, который был их ро­диной.

— Неужели их нельзя было увезти на­сильно?

— Так и сделали. Но единороги, которых силой увезли с острова, умерли еще до того, как корабли достигли новой земли. Страх пе­ред переменами лишил их силы духа и му­жества.

Лаура поймала себя на том, что смотрит на его губы, наблюдая, как он отправляет в рот мороженое, и думая, что получится, если смешать мороженое и пряный вкус его рта.

— Надо думать, мораль твоего рассказа такова: те, кто не в силах измениться и приспо­собиться к новым условиям, погибают.

Коннор кивнул.

— Мы должны обладать силой, чтобы гнуться, мужеством, чтобы встречать переме­ны, и мудростью, чтобы знать, как приспо­собиться к новой жизни.

Лаура отвела от него взгляд, пораженная мудростью, которой светились его глаза; эта мудрость порождала в ней чувство, как будто все правила, которые она соблюдала всю свою жизнь, были не чем иным, как железными пру­тьями, превращающими ее в узницу приличий.

Но этот человек — викинг, Боже милосерд­ный! От него нельзя ожидать, что он станет подчиняться законам общества. И, разумеется, не ей нарушать эти законы. Лаура погрузила ложку в тающее мороженое. Это его вина. Если бы он не поцеловал ее, она бы не сидела здесь, думая о скандальных вещах. У него нет никакого права заставлять ее мысли двигаться по путям, запретным для настоящей леди. Ни малейшего права.

Глава 14

— Моя мать была просто шокирована, ко­гда увидела, как Лаура и мистер Пакстон се­годня утром выходили из парка. — Филипп Гарднер отхлебнул чая и поморщился, будто напиток был горьким. — Должен сказать, мисс Чандлер, я удивлен, что вы позволяете Лауре гулять с мистером Пакстоном.

Теплый солнечный свет, струившийся сквозь окна гостиной за спиной Софи, превра­щался в лед в мрачных глазах Филиппа. Он сидел рядом с ней на краю дивана, как камен­ная статуя, установленная на зеленом бархате с золотистыми полосами.

— Я уверена, что Коннор в состоянии убе­речь Лауру от любых неприятностей! — Софи подняла с чайного столика тарелку с ломтика­ми кекса. — Возьмите кекс.

— Нет, спасибо! — Филипп облизал гу­бы. — Кажется, вы меня не поняли, мисс Ча­ндлер.

Конечно, не поняла.

— Еще сахара?

Он покачал головой.

— Ваш кузен — довольно странный чело­век.

— Да, — кивнула Софи, размешивая са­хар. — Вы весьма проницательно заметили его исключительность. Он великий человек, ге­ний — честное слово!

— Кажется, я читал где-то, что гениаль­ность находится в опасном соседстве с безу­мием.

— Неужели?

Филипп мрачно кивнул.

— Вы, конечно, согласитесь, что благовос­питанный джентльмен не станет отпускать во­лосы до плеч и ходить в кожаных штанах?

— Вы хотите сказать, что мой кузен дурно воспитан, мистер Гарднер?

— Я думаю, что об этом вы должны су­дить сами. Но как бы мне ни хотелось это говорить, я обязан. — Он устремил на Софи ледяной взгляд. — Я считаю, что вы поставили репутацию Лауры под удар, позволив этому человеку бывать наедине с ней.

— Ясно! — Софи с трудом выдавила улыб­ку. — Не только мой кузен дурно воспитан, но еще и я плохо присматриваю за племянницей.

Филипп вздохнул.

— Я говорю это только потому, что при­нимаю некоторое участие в судьбе Лауры. На­до думать, вы понимаете, что я намереваюсь жениться на ней.

У Софи все сжалось внутри, когда она пред­ставила, что Лаура станет женой этого чело­века.

— Да, она говорила, что обдумывает ваше предложение.

— Я попрошу вас в дальнейшем не поз­волять Лауре бывать наедине с джентльменом, с которым она не обручена. Люди могут не­верно понять, и ее репутации может быть на­несен урон;

— А вам, разумеется, не нужна невеста с испорченной репутацией.

— Я сомневаюсь, чтобы какой-либо уважа­ющий себя человек захотел жениться на девуш­ке с испорченной репутацией. — Филипп насупился, глядя на Софи. — И едва ли мистер Салливен будет доволен, если репутация Ла­уры окажется запятнанной.

Софи сумела сохранить на лице улыбку, размышляя о том, как Дэниэл отнесется к ее вмешательству в судьбу его дочери.

— Как мне повезло, что вы указали мне на мои промахи!

Филипп самодовольно улыбнулся.

— Я считаю, что это мой долг, мисс Чандлер. Вы же, в конце концов, плохо знаете мужчин.

У Софи от его холодного взгляда по коже побежали мурашки.

— Потому что я — старая дева?

Он прочистил горло.

— Это состояние подразумевает известный недостаток опыта.

Привыкнет ли она когда-нибудь к ярлыку, который общество прилепило ей на лоб? Хотя в юности Софи получала немало предложений, она выбрала жизнь без брака. Но все же она читала во взгляде Филиппа, так же, как во взглядах многих других людей, предположе­ние, что она была недостаточно хорошей пар­тией, чтобы перейти мост свадьбы и превра­титься из девушки в замужнюю женщину.

— Я очень надеюсь, что вы понимаете, как важно сохранить репутацию Лауры незапятнанной. — Губы Филиппа искривила самодо­вольная улыбка. — Нам бы не хотелось ви­деть ее в том же положении, в каком находи­тесь вы.

— Я хочу, чтобы Лаура удачно вышла за­муж. За достойного человека.

— И я тоже.

Самодовольный осел! О, как бы ей хоте­лось сбить с него эту спесь! Софи пристально смотрела на фарфоровую чашку, которую Фи­липп поднимал к своему ухмыляющемуся рту. Слушай меня, белый фарфор, наклонись чуть-чуть, когда он сделает глоток.

Филипп отхлебнул из чашки; в это же мгно­вение чайник на чайном столике рядом с Софи опрокинулся, разливая чай во все стороны.

— О Господи! — Она подхватила чайник и поставила его прямо.

— Странно. — Филипп смотрел на чайник, как будто это был только что обнаруженный им редкий образец малахита. — Не понимаю, почему он опрокинулся.

— Действительно, странно. — Софи выти­рала лужу салфеткой, чувствуя себя гораздо большей неудачницей, чем ей бы хотелось при­знать.

Коннор сложил руки на груди, глядя на бронзовую статую Лейфа, сына Эрика, кото­рую жители Бостона воздвигли на одном из бульваров.

— Ну, разве не интересно?!

— Не делай такое самодовольное лицо, — сказала Лаура.

— Но я действительно доволен! — Коннор взглянул в ее нахмурившееся лицо. — Здесь, в сердце Бостона, я вижу статую норманна! Похоже, что в вашем городе все же найдется место для викингов.