1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе - Дмитрий Хазанов

Как отмечал начальник штаба 6-го иак полковник И.И. Комаров, который в ту ночь находился на аэродроме Клин, задолго до приближения неприятельских самолетов к городу все части зенитной обороны были приведены в боевую готовность, дежурные истребители подняты в воздух, прожектористы заняли места согласно боевому расписанию. Противник шел одиночными самолетами, в линию по 10–12 машин на фронте Клин — Калуга, эшелонировано в глубину, через 1–3 мин. Основная группа самолетов летела на высоте, не превышающей 2500–3000 м [31].

В оперсводке N 01 штаба 6-го авиакорпуса, составленной в 7 ч утра 22 июля, делается такой вывод: «Противник производил налет в течение четырех часов непрерывным потоком мелких групп, от двух до девяти самолетов в группе, действуя с высот от 1000 до 4000 м. Основное направление полета колонн самолетов проходило через Волоколамск, Истру к Москве. Отдельные группы заход на Москву производили через Наро-Фоминск, Внуково, Дмитров, Мытищи. Уходил противник веерообразно в секторах Москва — Клин, Москва — Подольск. Начало налета осуществила группа в составе от трех до пяти самолетов, которые сбросили зажигательные бомбы, вызвав в четырех местах пожары. Последующие группы для освещения целей бомбометания сбрасывали осветительные ракеты на парашютах, создававшие сильное освещение и горевшие до 10–12 мин. Наряду с зажигательными бомбами противник сбрасывал фугасные бомбы различного калибра. Главными целями противник, очевидно, избрал железнодорожные вокзалы, Кремль, авиазаводы и аэродромы во внутренней зоне Москвы. По ориентировочным подсчетам, всего в налете на Москву участвовало до 150 самолетов типа Ju88, Do215 и Do217 (основным типом бомбардировщика был Не111. — Прим. авт.) [32].

Рейхсмаршал Г. Геринг поздравляет отличившихся летчиков люфтваффе

Некоторые подробности о событиях той ночи рассказал фельдфебель Л. Хавигхорст:

«…Наш Не111 (1T+IK) шел в отряде Хеллмана (Hellmann). Горящий Смоленск являлся хорошим навигационным ориентиром. Четким белым штрихом просматривалась дорога Смоленск — Москва. Скоро мы увидели 10–20 прожекторов, создававших световое поле. Попытки обойти его не удались: прожекторов оказалось много слева и справа. Я приказал поднять высоту полета до 4500 метров и экипажу надеть кислородные маски. Внезапно по нашему самолету открыла огонь русская зенитная артиллерия. К счастью, она стреляла неточно, но плотность разрывов была высокой.

Когда наш самолет вплотную подлетал к Москве, мы увидели под собой Ju88 из другого соединения — он готовился пикировать на город. Собирались освободиться от своего бомбового груза и мы. В это время раздался взволнованный голос радиста:

— Внимание, аэростаты!

— Ты обалдел, — послышалось в ответ, — мы же летим на высоте 4500!

Экипаж хорошо знал, что англичане не поднимали аэростаты выше 2000 метров, а здесь высота была, по крайней мере, удвоена. Тут же наличие аэростатного заграждения подтвердил бортмеханик.

Я приказал сбросить бомбы, и, как только мы повернули обратно, радист сообщил о приближении вражеского истребителя. Русский ночной истребитель (у них вообще не должно было существовать подобных) атаковал нас сверху слева. Радист открыл огонь, и к нему тотчас присоединился бортмеханик. Тогда истребитель был подбит и, загоревшись, перешел в пикирование. Это был первый истребитель, сбитый нашим экипажем. (Сегодня известно, что немцы ночью часто принимали выхлопы из патрубков за пожары в моторных отсеках. При отражении первого налета летчики Сергеев, Шокун и Зубов покинули свои машины с парашютами. Первые двое — после израсходования горючего, а у младшего лейтенанта Зубова по неизвестной причине вспыхнул мотор. — Прим. авт.) Наш Не111 приземлился с сухими баками в Тересполе в 4 ч 27 мин. На весь полет ушло 8 ч 4 мин» [33].

Советская ПВО встретила налет во всеоружии. Случайно или нет, но 21 июля в 8 ч вечера завершились командно-штабные учения под руководством И.В. Сталина и Г.К. Жукова. Они способствовали повышению бдительности. Уже в 22 ч 29 мин прожектористы подполковника Б.В. Сарбунова осветили первую цель. В зонах ожидания находились ночные истребители. В эту ночь они произвели 173 (по другим данным 178) самолето-вылета. Им удалось расстроить боевой порядок противника, помешать прицельному бомбометанию. Но отдельные машины прорвались к своим целям. Так, некоторые экипажи II/KG55 достаточно точно поразили Кремль.

Известный летчик-испытатель М.Л. Галлай, участвовавший в отражении первого воздушного удара, вспоминал: «Он очень нахально — не подберу другого слова — летал в эту ночь, наш противник! Гитлеровские бомбардировщики ходили на малых высотах — два, три, от силы четыре километра, — будто и мысли не допускали о возможности активного сопротивления с нашей стороны. Через несколько дней выяснилось, что так оно и было. Пленные летчики со сбитых немецких самолетов рассказывали, что, по данным их разведки, с которыми их ознакомили перед вылетом, сколь-нибудь серьезную систему ПВО и, в частности, организованную ночную истребительную авиацию они над Москвой встретить были не должны» [34].

Аэростаты заграждения везут по московским улицам

Не должны были, но встретили! Не всегда умелые, но самоотверженные действия истребителей, зенитчиков, прожектористов, аэростатчиков, воинов службы ВНОС сорвали гитлеровский план разрушения Москвы. По неприятельским самолетам было выпущено 16 тыс. снарядов среднего и 13 тыс. малого калибра, а также 130 тыс. пулеметных патронов. Советское командование сообщило об уничтожении 22 немецких бомбардировщиков, из которых 12 — на счету истребителей. «В условиях ночного налета эти потери со стороны противника надо признать весьма большими, — говорилось в сводке Совинформбюро. — Рассеянные и деморализованные действиями нашей ночной истребительной авиации и огнем наших зенитных орудий немецкие самолеты большую часть бомб сбросили в леса и на поля на подступах к Москве. Ни один из военных объектов, а также ни один из объектов городского хозяйства не пострадал» [35].

Эскадра KG4 «Генерал Вефер» активно участвовала в бомбардировках Москвы с 21 по 25 июля 1941 г.

Если верить показаниям взятых в плен летчиков и германским документам, то первая атака Москвы стоила люфтваффе шести-семи самолетов, потерянных по разным причинам, включая разбившиеся или серьезно поврежденные при вынужденной посадке уже на своей территории. Первым погиб той ночью экипаж командира 4/KG55 обер-лейтенанта О.-Б. Хармса (O.-B. Harms ), который вел группу из 35 машин из Борисова через Козловичи, Красное, Дорогобуж и южнее Вязьмы. Можно привести мистический факт: накануне вылета Хармс написал прощальное письмо и просил командира группы отправить родным в случае его гибели, но майор Э. Кюль (Е. Kuhl) не понял его настроения [36].

Среди отличившихся этой ночью советских летчиков нужно отметить ст. лейтенанта И.Д. Чулкова из 41-го иап ВВС МВО. Впервые взлетев ночью на МиГ-3, он в 2 ч 10 мин 22 июля около Истры сбил бомбардировщик «хейнкель». Наутро обломки этой машины обнаружили командиры штаба 6-го иак в районе Подсолнечной. Начав войну на границе, Чулков уже успел одержать несколько побед и вскоре был представлен к званию Героя Советского Союза.

В Центральном архиве Министерства обороны удалось найти убедительные доказательства того, что Не111, сбитые ст. лейтенантом Н.Г. Кухаренко из 11-го иап и летчиком-испытателем М.К. Байкаловым, упали, соответственно, в районе Голицына и на Красной Пресне. С большой вероятностью самолет Хармса был атакован над поселком Дорохово однополчанами Кухаренко — звеном капитана К.Н. Титенкова (ведомые — лейтенант В.Д. Лапочкин и мл. лейтенант В.В. Бокач); немецкая машина упала у Рузы.

За осмотром пулемета, снятого с «хейнкеля». Слева направо: подполковник Г.А. Когрушев, Герой Советского Союза капитан Н.В. Гринев, ст. лейтенант Н.Г. Кухаренко, капитан К.Н. Титенков

Многим хорошо знакома книга М.Л. Галлая «Первый бой мы выиграли». Те, кто ее прочитал, согласятся, что Марк Лазаревич не только отличный летчик, но и блестящий рассказчик. Для остальных скажем, что, вспоминая о том времени, важных событиях из истории советской авиации, предшествующих первому налету люфтваффе на столицу, Галлай повествует, как несколько раз атаковал в ночном небе «дорнье», после чего противник с резким креном вывалился из лучей прожекторов и устремился к земле. На основе советских и немецких архивных документов удалось уточнить, чем закончился тот бой. Подбитый огнем «мига» немецкий бомбардировщик ушел достаточно далеко, но все же упал ранним утром между Витебском и Смоленском. Попавший в плен летчик лейтенант К. Кун (K. Kuhn ) сделал все возможное, чтобы скрыть выполнявшееся им задание, связанное с бомбежкой Москвы. Мол, несмотря на то, что он на фронте с 5 июля, совершил лишь первый боевой вылет, якобы никаких бомб на борту не было — в задачу экипажа входила только разведка. Кун также заявил, будто в их отряде настолько все засекречено, что он не знает даже, кто командует группой. По данным немецкого отчета, при атаке Москвы у Dо17Z (N 3367) Куна был подбит мотор, и из полета самолет не вернулся. Машина с кодом 5К+ЕТ принадлежала отряду 9/KG3. Придавая защите столицы особое значение, нарком обороны И.В. Сталин в специальном приказе (приказ НКО N 0241 от 22 июля 1941 г.) объявил благодарность участникам отражения налета. Это был первый с начала войны приказ Верховного Главнокомандующего о поощрении [37]. Вслед за этим по представлению генерал-майора Громадина 81 защитник Москвы был отмечен государственными наградами, в том числе пятеро награждены орденами Ленина. Среди особо отличившихся зенитчики — командиры батарей И.Б. Клец и А.Е. Турукало, летчики 11-го иап К.Н. Титенков, С.С. Гошко и П.А. Мазепин. Награждение орденами Ленина двух последних было прямо связано с созданием и успешной боевой работой группы майора Олениченко, базировавшейся на оперативных площадках Западного фронта. И Гошко, и Мазепин имели на своем счету по две победы. Первый одну из них одержал тараном, а второй после боя 4 июля сумел посадить подбитый Як-1, но от полученных ран скончался в госпитале.