1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе - Дмитрий Хазанов

Война началась

С первого дня войны Москва привлекала повышенное внимание руководителей Третьего рейха как административно-политический центр государства, сосредоточение важных коммуникаций и военной промышленности. Удалось установить, что 22 июня экипаж из авиагруппы стратегической разведки Auf.Kl.Gr.Ob.d.L с высоты 10 000 м сделал первые фотоснимки советской столицы. Полет не был обнаружен войсками ПВО, хотя и состоялся: в сбитом спустя примерно месяц вражеском бомбардировщике нашли фотопланшет, изготовленный на основе этих снимков.

В тот же день приказом по местной противовоздушной обороне (МПВО) Москвы и Московской области комбриг С.Ф. Фролов ввел «угрожаемое положение», потребовав от населения точно и своевременно выполнять правила МПВО, в первую очередь соблюдать светомаскировку. Руководители разного уровня должны были проверить готовность бомбо— и газоубежищ (общее количество коллективных укрытий вскоре превысило 3000), оповестить людей об основных сигналах, таких как «Воздушная тревога» и «Отбой воздушной тревоги», разъяснить, кем и когда они будут подаваться [12].

Звукоулавливатели ЗТ-5 позволяли обнаруживать приближение неприятельских самолетов на дистанциях 7–8 км

1 июля 1941 г. посты ВНОС засекли разведчик Ju88 в районе Вязьмы. Он сделал несколько кругов и скрылся в северном направлении. В дальнейшем одиночные самолеты люфтваффе систематически производили разведывательные полеты. Они стремились в первую очередь вскрыть систему ПВО. 2 июля двухмоторные самолеты противника появлялись в районе Ржева, Калинина, Великих Лук, а через сутки — над западной окраиной Москвы. 8 июля Ju88 проследовал по маршруту Вязьма — Гжатск — Можайск — Кубинка — Внуково — центр Москвы и ушел в сторону Ржева. На его перехват с различных аэродромов поднимались 19 истребителей новых типов. «Юнкерс» летел на высоте 6000–7000 м со скоростью около 400 км/ч, но обнаружить его в небе и атаковать не удалось. Начиная с этого дня воздушная разведка усилилась. Проводили ее в основном экипажи из отрядов l, 2(F)/122 и Aufkl.Gr.Ob.d.L. Немецкое командование интересовалось железнодорожными перевозками, аэродромами, военно-промышленными и другими объектами Московской зоны ПВО. Иногда «юнкерсы» бомбили узлы дорог, железнодорожные составы, колонны автомашин в районах Ржева, Волоколамска, Торжка… Пока эти действия не причиняли серьезного ущерба, но чувствовалось, что скоро москвичей ждут серьезные испытания. Ни для кого не были секретом бомбардировки Герники, Варшавы, Роттердама, Лондона.

Один из самолетов Do17, сбитых на подступах к столице

Схватки в небе Москвы в начале июля 1941 г. показали боеготовность системы ПВО, воины которой неоднократно пытались сбить разведчиков. Впервые это удалось 2-го числа летчику 11-го иап лейтенанту С.С. Гошко. Не сумев пулеметно-пушечным огнем поразить Не111 (код A1+CN), пилот своим Як-1 таранил врага ударом по стабилизатору и затем приземлился на истребителе с поврежденным винтом. Неприятельская машина из отряда 5/KG53 разбилась около Ржева. Погибли пять членов экипажа во главе с лейтенантом Г.В. Майером (G.W. Mayer) и военный корреспондент Г. Фовинкель (H. Vowinkel), который собирался описать действия германских авиаторов при рейде на русскую столицу. Также в этот день не вернулся с боевого задания в район Москвы Ju88 (код F6+NH) из отряда 1(F)/ 122. Пилотировал самолет опытный лейтенант В. Лютш (W. Lutsch), сумевший со своим экипажем перейти линию фронта и выйти к своим; впоследствии Лютша наградили Рыцарским крестом. В шести полках зенитной артиллерии на 22 июня насчитывалось 548 зенитных пушек среднего калибра (76,2 и 85 мм), 28 — малого калибра (37 и 25 мм), а в полку зенитных пулеметов — 81 счетверенная установка. 68 аэростатных постов (два полка) прикрывали центр Москвы, южные и западные подступы, а также водонасосные станции в Рублеве и Щитникове. Общая система ВНОС по штату включала 580 наблюдательных и 32 ротных поста, но в мирное время действовала только дежурная система ВНОС из 120 постов. И наконец, 337-й отдельный радиотехнический батальон ВНОС имел на вооружении последнее достижение радиотехники — пять радиоулавливающих станций РУС-1 и РУС-2. Под Москвой использовались лучшие образцы боевой техники, которые выпускала отечественная промышленность. Такими по праву могли считаться 37-мм автоматическая зенитная пушка образца 1939 г. с автоматическим прицелом, 85-мм зенитная пушка образца 1939 г., звукоулавливающая станция ЗТ-5 и др. Опытная станция РУС-2 «Редут» фиксировала воздушные цели в радиусе до 120 км, определяя их азимут, дальность, курс, скорость и примерное количество машин в группе.

Командир 6-го иак полковник И.Д. Климов

С первых дней войны, по мере проведения мобилизационного развертывания, войска ПВО Москвы имели немало сил и средств. Но несогласованные действия различных командных инстанций мешали их оптимальному использованию. Так, 23 июня при появлении пяти-шести неопознанных самолетов (впоследствии выяснилось, что они принадлежали транспортному отряду НКАП) по инициативе командира 1-го корпуса ПВО генерала Д.А. Журавлева были подняты в воздух 36 истребителей (хотя ему истребительная авиация подчинялась лишь оперативно) и по приказу командира 6-го иак полковника И.Д. Климова — еще 36 истребителей. Имея различные взгляды на управление истребительной авиацией ПВО, эти командиры апеллировали к Сталину: Климов считал, что он должен чаще бывать во вверенных ему полках, а Журавлев требовал постоянного присутствия Климова на командном пункте и его безусловного подчинения командованию 1-го корпуса ПВО [13].

Наблюдались многочисленные случаи ошибок в определении принадлежности самолетов. К примеру, 24 июня 1941 г. звено ПС-84, груженных взрывчаткой, без предупреждения оказалось над Волоколамском, бойцы постов ВНОС не сумели опознать свои транспортные машины по звуку моторов и силуэтам, и на центральный пост поступили соответствующие сообщения. Десять истребителей 120-го иап, поднятые по тревоге, также не распознали свои машины и обстреляли их. Транспортный ПС-84 зав. N 3482 (пилот Коршунов) получил 25 пробоин, но благополучно приземлился. Проводившего расследование этого инцидента армейского комиссара 1ранга Л.З. Мехлиса сначала сильно беспокоило, что из-за неразберихи едва не погибли наши самолеты. Потом акцент был сделан на другом: ведь если истребители не смогли помешать полету тихоходных, уязвимых транспортников, то как же им удастся перехватить хорошо вооруженные и скоростные самолеты люфтваффе?! [14]

Количество нарушений воздушного пространства вокруг столицы своими пилотами росло, как снежный ком: к 30 июня посты ВНОС обнаружили, а летчики 6-го иак принудили к посадке 19 самолетов, шедших без заявок в Москву или через город. Среди этих машин были довольно редкие типы «Сталь-2» и «Сталь-3». Подобные случаи происходили, хотя с первых дней войны были установлены контрольно-пропускные пункты (КПП), обязательные для пролета всех самолетов, направлявшихся в Москву. Например, режим КПП Серпухова требовал, чтобы самолеты снижались до 500 м и проходили створ «ворот», давая сигналы «я свой». На практике, несмотря на категорический запрет, пролеты не прекращались над местным аэродромом и так называемым «окским» мостом.

Учебная тревога в 1-м зенитно-пулеметном полку

И в июне, и позже «заблудившиеся» самолеты считались вражескими и подвергались обстрелу. Во многом этим, а также несовершенством службы ВНОС можно объяснить, в частности, тот факт, что, по советским данным, в октябре 1941 г. на Москву произведен 31 налет с участием около 2000 самолетов, а по немецким — 23 налета с 289 бомбардировщиками. Одним из наиболее слабых звеньев в системе ПВО являлась связь: радиостанций имелось недостаточно, практики работы с ними не было, и основным видом связи оставалась проводная телефонная. Посты ВНОС эффективно использовались для оповещения о появлении противника, но попытки их бойцов полотнищами и стрелами, как тогда предписывалось, наводить свои истребители на немецкие самолеты не дали положительных результатов даже днем. Много времени уходило на выкладывание сигналов на земле, и противник уходил из зоны. Да и заметить с воздуха сигнал было не просто.

Начальник политотдела 6-го иак полковой комиссар А.С. Соловьев вручает партбилет Л. Егину

Командующий войсками МВО генерал П.А. Артемьев (он сменил генерала И.В. Тюленева, по приказу Ставки принявшего командование Южным фронтом) отметил и другие недостатки в системе ПВО Москвы. Так, недостаточно имелось артиллерийских стволов, особенно малого калибра. Для каждого из новых 85-мм орудий запас снарядов не превышал 150, что, по расчетам, хватало только на 10–12 мин боя; требовалось срочно подвезти дополнительный боезапас, чтобы увеличить его хотя бы до 450 снарядов на орудие. Генерал Артемьев обращал внимание на малочисленность вспомогательной техники и приборов, например, стартеров, аккумуляторов, баллонов сжатого воздуха для истребительной авиации. Из положенных по штату 110 стартеров в наличии было 39, а из 165 бензозаправщиков — лишь 40 штук. Такая низкая оснащенность спецмашинами могла, по мнению командующего, сорвать боевую работу частей при отражении массированного налета [15].