Великие завоевания варваров - Питер Хизер

Миграция и германцы

Ни в одном из уцелевших источников начала н. э. не приводятся подробности переселений, ассоциируемых с Маркоманской войной, но есть один рассказ о миграции готов в III веке, сохранившийся в написанной в VI столетии истории готов авторства Иордана, который и сам был отчасти готского происхождения. Он описывает переход готов к Черному морю: «Когда там выросло великое множество люда, а правил всего только пятый после Берига король Филимер, сын Гадарига, то он постановил, чтобы войско готов вместе с семьями двинулось оттуда. В поисках удобнейших областей и подходящих мест [для поселения] он пришел в земли Скифии, которые на их языке назывались Ойум. Филимер, восхитившись великим обилием тех краев, перекинул туда половину войска, после чего, как рассказывают, мост, переброшенный через реку, непоправимо сломался, так что никому больше не осталось возможности ни прийти, ни вернуться. Говорят, что та местность замкнута, окруженная зыбкими болотами и омутами; таким образом сама природа сделала ее недосягаемой, соединив вместе и то и другое. Можно поверить свидетельству путников, что до сего дня там раздаются голоса скота и уловимы признаки человеческого [пребывания], хотя слышно это издалека. Та же часть готов, которая была при Филимере, перейдя реку, оказалась, говорят, перемещенной в области Ойум и завладела желанной землей. Тотчас же без замедления подступают они к племени спалов и, завязав сражение, добиваются победы. Отсюда уже, как победители, движутся они в крайнюю часть Скифии, соседствующую с Понтийским морем»[132].

Иордан в этом отрывке приводит практически идеальный пример гипотезы вторжения в действии. Один король и один народ все вместе отправляются на поиски нового дома, побеждают народ, уже занимающий желаемые территории, и селятся на них сами. Какая часть этого рассказа, записанного почти через три столетия после описываемых событий, имеет хоть какое-то отношение к реалиям III века?

Миграционный поток

В источниках, более близких по времени написания к изучаемому периоду, уцелело достаточно сведений, чтобы стало ясно: миграционные процессы того времени были куда более сложными, чем представлял Иордан. Прежде всего, в процессе участвовало несколько племен, а вовсе не одни готы. Что еще интереснее – и это куда более существенное отклонение от его видения проблемы – готы и другие народности, двинувшиеся в новые земли, вовсе не действовали как единые, цельные объединения, как предполагает модель Иордана «один король – один народ». Лучше всего это утверждение можно проиллюстрировать на примере готов, поскольку в их случае мы обладаем наибольшим количеством источников, современных событиям. Готские племена действовали в весьма обширном географическом регионе, и действовали они по-разному – шли по земле и морю, встречаются всюду, от устья Дуная, где был убит император Деций, до Крыма (расстояние между ними составляет почти тысячу километров) и далее. В соответствии с протяженностью и разнообразием их передвижений выдвигается целый ряд независимых предводителей, включающий в себя Книву, Аргаита, Гунтериха, Респу, Ведука, Тарвара и Каннабада. Некоторые из них были союзниками, однако в надежных источниках III века нет никаких упоминаний о некоем одном короле, который правил бы всеми готами, – и в особенности так не называют Филимера, о котором писал Иордан[133].

Итогом всей этой разрозненной активности в III веке стало создание не одного готского королевства в IV столетии (что было бы естественным следствием хорошо организованного захвата новых земель под командованием общего короля), а нескольких. Нередко выдвигаются предположения, опять-таки с опорой на Иордана, что события, которые мы сейчас анализируем, создали два основных готских политических образования к северу от Черного моря – вестготов и остготов. Однако Иордан переносил принципы политической организации современных ему готов VI века на общество готов IV века. Вестготы и остготы, племена, которые в дальнейшем создали государства, ставшие преемниками Западной Римской империи, были новыми порождениями того века, сформировавшимися фактически на глазах у римлян и на римской почве, как мы вскоре увидим. Ни один из источников того периода не дает нам полного описания мира, сложившегося на понтийском побережье IV века, это было бы слишком просто. Однако через пятьдесят лет или около того, после 375 года, появляется по меньшей мере шесть крупных племен готов, которые в исторических источниках того времени выступают как не связанные друг с другом. Каждая из них, по всей вероятности, появилась из той или иной независимой группы IV века, что предполагает наличие полудюжины или даже сверх того политических образований готов, но никак не всего двух. Этого и следует ожидать, учитывая крайне разнообразную активность готов в III веке. Больше всего достоверных сведений сохранилось именно о готах, однако этот принцип применим и к другим племенам. Участвовавшие в серьезном морском походе 268–269 годов герулы разделились на две отдельные группы – одни отправились с готами в Африку, другие осадили Фессалоники в Македонии. Поэтому миграция в III веке попросту не могла быть такой простой, как предполагает модель Иордана «один король, один народ, одно переселение»[134].

Происходившее в III веке не совпадает с гипотезой вторжения еще в одном аспекте – в наших источниках впервые появляются неизвестные ранее германские племена. Первые упоминания о герулах, гепидах и таифалах встречаются именно в III веке или в самом начале IV-ro. Возможно, что они существовали и ранее, но не привлекали к себе внимания, однако хотя бы на простейшем уровне перечней племен источники I и II веков авторства Тацита и Птолемея кажутся довольно полными, а значит, можно считать отсутствие в них этих названий показательным. Хотя появление новых германских племен в ходе этих бурных событий вовсе не удивительно. Новые группы – алеманны и ютунги – формировались на западе ровно в это же время, и мы точно знаем, что германские племена периодически появлялись и исчезали. Как и любое объединение, их можно было создать и уничтожить, и сведения, которые у нас имеются, похоже, говорят о том, что политическое устройство Германии римского периода было довольно нестабильным. К примеру, в I веке Тацит рассказывает о появлении батавов. Изначально они принадлежали к племени хаттов, однако затем отделились от остальных, получили собственное название и пошли собственным путем в истории. В его труде также подробно описывается уничтожение трех других племен в разные периоды – ампсиваров, хаттов (что показывает, как умно поступили батавы, вовремя отколовшись от них) и бруктеров. Все это делает вполне вероятным вывод о том, что гепиды, герулы и таифалы были действительно новыми племенами, образовавшимися в III веке[135].

По большому счету, даже у Иордана сохраняется отголосок этих перипетий. Все его рассказы о миграции готов содержат выраженный мотив социально-политической фрагментации. К примеру, в повествовании о странствии Филимера упоминается рухнувший мост, отделивший часть готов от основной группы. В другом разделе он рассказывает о более раннем переселении готов на трех кораблях из Скандинавии. Один из кораблей отстает, и, как утверждает Иордан, в результате этого разделения и появляются в дальнейшем гепиды. Несмотря на крайний скептицизм, который теперь принято проявлять в некоторых кругах по отношению к данному труду, есть вероятность того, что оба эпизода берут начало (хоть и весьма условно) в устных готских преданиях. Если так, то эти рассказы, пусть и описывающие миграцию в терминах «короли и народы», тем не менее доносят до нас куда более важные сведения – главной чертой миграционных процессов в тот период была политическая разобщенность, неоднородность групп, а вовсе не незамысловатое передвижение уже существующих социальных объединений из пункта А в пункт Б[136].

Археологические свидетельства также отражают этот факт. Заметные сходства между вельбарской и черняховской культурными системами можно вполне закономерно счесть следствием перемещения населения между соответствующими регионами, однако вельбарская система сама по себе не исчезла, а продолжила существовать вплоть до V века приблизительно на тех же землях к северо-западу от региона, впоследствии ставшего территорией черняховской культуры. Археологи также начали выделять ряд промежуточных систем материальной культуры, географически располагавшихся между ними. Продолжаются споры о том, стоит ли рассматривать их как отдельные явления, никак не связанные с двумя основными системами, или же просто как их местные разновидности. Здесь необходимо удержаться от искушения сразу же приписать ту или иную культуру одному из племен, упоминаемых в источниках III–IV веков. Границы распределения материальной культуры могут совпадать с политическими, однако, как мы видели, это нельзя считать истиной априори. Какую бы мы ни интерпретировали материальные остатки – возможно, при ближайшем рассмотрении вся черняховская культурная система в конечном счете может быть реорганизована в объединение нескольких взаимосвязанных региональных групп – благодаря масломецкой (появившейся в 180–220-х годах) и ружиканской и волхнянской группам (220–260-е годы), – несомненным остается одно: материальная культура, порожденная мигрантами и соответствующая новому политическому устройству общества, определенно не была монолитной. Не все вельбарские племена, двинувшиеся на юг, закончили миграцию одинаково. Некоторые пошли по одному историческому пути и в конечном счете создали черняховскую культурную систему и прочие новые политические образования, другие продолжили жить, как жили прежде, но на новых землях, а третьи вообще остались на месте[137].