Дневник Бриджит Джонс - Хелен Филдинг

8.00. Уф. Физическое состояние хуже некуда, но зато душевно чувствую себя после вчерашнего куда лучше. Джуд пришла злая как собака, потому что Поганец подвел ее и на прием не явился.

– Психолог явно решила, что я говорю о воображаемых отношениях и что со мной все очень, очень плохо.

– И что ты? – спросила я с сочувствием, отгоняя предательскую, сатаной нашептанную мысль, что психолог права.

– Она предложила рассказать мне о проблемах, не связанных с Ричардом.

– Но у тебя же нет проблем, не связанных с Ричардом! – воскликнула Шерон.

– Конечно. Так я ей и сказала. Тогда она заявила, будто моя проблема заключается в том, что я не умею держать с людьми нужную дистанцию, и содрала с меня пятьдесят пять фунтов.

– Почему же он не пришел? Надеюсь, садюга придумал достойную причину? – спросила Шерон.

– Он уверяет, что завален работой, – ответила Джуд. – И тогда я выпалила: «Знаешь что, у тебя на психологические трудности монополии нет. У меня тоже есть психологические трудности. И если ты свои психологические трудности когда-нибудь разрешишь, то очень может быть, что тебе поперек дороги встанут мои психологические трудности. Но будет уже поздно!»

– У тебя есть психологические трудности? – мной овладело любопытство. И тут же я подумала: может, и у меня есть психологические трудности?

– Конечно, у меня есть психологические трудности, – огрызнулась Джуд. – Просто этого никто не видит, потому что всё затмевают психологические трудности Ричарда. На самом деле мой страх связать с кем-нибудь свою жизнь куда сильнее его страха!

– Вот именно, – поддакнула Шерон. – Но ты с этим страхом не носишься, точно с писаной торбой, как делают все мужчины старше двадцати пяти, черт бы их подрал.

– Об этом я и говорю! – злобно пыхнула Джуд, пытаясь закурить новую сигарету, но безуспешно щелкая зажигалкой.

– Да у всего мира, черт возьми, такие психологические трудности! – хрипло прорычала Шерон, почти как Клинт Иствуд. – Мы цивилизация «двухминутки»! Тотальный дефицит внимания друг к другу! А мужчинам свойственно присваивать мировые тенденции и делать из них инструмент подавления женщин, чтобы чувствовать себя на высоте! Все тот же паразитизм.

– Сволочи! – радостно заорала я. – Еще вина закажем?

21.00. Господи, прости мне все. Только что звонила мама.

– Доченька, – защебетала она. – У меня новости! В программу «День добрый!» требуются сотрудники. Текущие события. Просто здорово. Я говорила о тебе с Ричардом Финчем, редактором. Сказала, что у тебя диплом политолога. Не волнуйся, дел у него хватает, проверять не станет. Он будет ждать тебя в понедельник на беседу.

В понедельник. О боже! Всего пять дней, чтобы изучить, какие у нас сейчас текущие события.

Суббота, 12 августа

58,5 кг (и все равно, оно того стоит), алкоголь: 3 порц. (оч. хор.), сигареты: 32 (оч. – оч. плохо, особенно учитывая, что в этот день дала обещание бросить), калории: 1800 (хор.), мгновенная лотерея: 4 бил. (сойдет), кол-во прочитанных материалов по текущим событиям: 1,5; звонки в «1471»: 22 (нормально), время, затраченное на воображаемые переругивания с Дэниелом: 2 ч (оч. хор.), время, затраченное на воображаемые разговоры с Дэниелом, в которых он просит меня вернуться: 1 ч 30 мин (отлично).

Так. Решила на все смотреть с оптимизмом. Я совершенно переменю жизнь: стану большим специалистом по текущим событиям, окончательно брошу курить и сформирую здоровый союз со зрелым представителем мужского пола.

8.30. Не выкурила еще ни единой сигареты. Оч. хор.

8.35. Целый день без сигарет. Отлично.

8.40. Надо заглянуть в почтовый ящик: вдруг что интересное пришло?

8.45. У-у-у. Омерзительное письмо из Бюро социального обеспечения. Требуют от меня тысячу четыреста пятьдесят два фунта. Что? С какой это стати? Нету у меня тысячи четырехсот пятидесяти двух фунтов. Господи, нужно покурить, чтобы успокоиться. Нет. Нельзя. Нельзя.

8.47. Только что выкурила сигарету. Но день без сигарет не считается официально начавшимся, пока не оделась. Ни с того ни с сего вспоминаю о своем бывшем друге Питере, с которым у меня был здоровый союз в течение семи лет, после чего я его бросила по каким-то глубоким и важным причинам, которых не могу сейчас вспомнить. Время от времени – обычно когда ему не с кем поехать в отпуск – он просит меня к нему вернуться и говорит, что хочет на мне жениться. И вот я уже погружаюсь в мысли о том, что, быть может, Питер – это то, что мне нужно. К чему мучиться и страдать, если есть человек, которому я необходима? Быстро нахожу телефонный номер, звоню Питеру и оставляю ему на автоответчике сообщение: просто прошу перезвонить, а не выкладываю весь план совместной жизни и в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас и т. п.

13.15. Питер не перезванивает. Теперь мне отвратительны все мужчины, даже Питер.

16.45. Акция «Нет сигаретам» пошла коту под хвост. Питер мне наконец позвонил.

– Привет, Пчелка, – (Мы всегда звали друг друга Пчелкой и Шмеликом.) – А я и сам тебе звонить собирался. У меня большие новости. Я женюсь.

Уф. В области желудка как-то нехорошо. Бывшие возлюбленные ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должны ни с кем встречаться и ни на ком жениться. Они обязаны оставаться холостяками до конца лет, чтобы у тебя всегда было ощущение, что имеется запасной вариант.

– Пчелка? – сказал Шмелик. – Ж-ж-ж-ж-ж?

– Прости, – промямлила я. Все поплыло у меня перед глазами, и я сползла по стене. – Просто… м-м… увидела, как на улице машины столкнулись.

Тем не менее к дальнейшему разговору я проявила живейший интерес, и Шмелик битых двадцать минут распространялся о том, как дороги нынче пригласительные открытки, после чего подвел черту:

– Ну, мне пора. У нас по программе сегодня колбаски из оленины с можжевеловыми ягодами и телевизор.

Уф. Только что выкурила целую пачку сигарет, в знак неповиновения и из желания немедленно самоуничтожиться. Хоть бы оба они разжирели так, чтоб их пришлось подъемным краном вытаскивать через окно.

17.45. Старательно зубрю имена членов «теневого кабинета», чтобы не погрузиться в пучину полного неверия в себя. Конечно, суженую Шмелика я никогда не видела, но она почему-то представляется мне высоченной худой блондинкой, в духе великанши с крыши, которая встает в пять утра, идет в спортзал, растирается солью, а потом весь день заправляет международным банком и тушь у нее при этом не размазывается.