Часть Европы (с иллюстрациями) - Борис Акунин

Святополк Туровский, годом ранее женившийся на дочери польского правителя Болеслава Храброго, мог рассчитывать на поддержку воинственного тестя, к тому же союзничавшего с печенегами. Новгород, ревниво относившийся к Киеву, стоял горой за своего князя Ярослава. Тот был обязан отдавать две трети всей собираемой дани (три тысячи гривен) Владимиру, но теперь перестал это делать и смог нанять за морем сильную варяжскую дружину.

Эти враждебные действия не застали великого князя врасплох. Как уже было сказано, самого опасного из бунтарей, Святополка, он взял под стражу и поместил в Вышгородский замок, вблизи от себя. Против печенегов, выступивших в поддержку Святополка, послал сильное войско во главе с Борисом. К войне с Ярославом опытный властитель готовился неспешно, очевидно, зная, что в неприятельском лагере нет единства и долго варяги с новгородцами не уживутся. Как мы увидим, тактика Владимира была верна. Если б не внезапная смерть великого князя, смута была бы подавлена и Борис занял бы отцовский престол без серьезных осложнений.

Но 15 июля 1015 года Владимир Красно Солнышко скончался, и ситуация коренным образом изменилась.

Сохранить известие о смерти великого князя в тайне до возвращения Бориса у приближенных не получилось. Кто-то из них явно решил сделать ставку на Святополка. Хотя русские летописи очень не любят этого князя и описывают его исключительно в черных красках, судя по всему, он был человеком небездарным. Во всяком случае, отлично умел привлекать людей на свою сторону.

В этот критический момент оказалось, что вышгородские бояре, которым полагалось стеречь пленника, успели стать его ревностными приверженцами. Вероятно, они понимали, что у них появился шанс возвыситься вместе со Святополком, оттеснив от трона бояр Владимира, которые неминуемо сплотились бы вокруг Бориса.

Святополк вышел на свободу и немедленно начал действовать, проявив молниеносную решительность и абсолютное отсутствие сентиментальности, за что получил прозвище «Окаянный».

Претендент начал с того, что постарался привлечь на свою сторону киевлян: «и созва кыяны и нача имение имь даяти» — то есть купил их расположение щедрыми подарками. Это было необходимо сделать еще и потому, что дружинники, ушедшие с Борисом, были связаны с горожанами родственными узами и вряд ли захотели бы нападать на родной город, поддержавший Святополка.

Но этой мерой князь не удовлетворился, не особенно полагаясь на расположение киевлян. Закрепиться на престоле можно было, лишь устранив конкурентов, главным из которых, конечно, был Борис.

Святополк поступил коварно. Отправил к Борису гонцов, сообщая о том, что намерен занять трон, но хочет жить с братом в любви и значительно увеличит его личные владения.

Должно быть, Святополк хорошо знал миролюбивый и нерешительный характер княжича. Тот уже возвращался в Киев, но не из-за смерти отца (об этом еще не было известно), а потому что нигде не встретил орды — вероятно, узнав о выступлении сильной киевской дружины, печенеги ушли восвояси.

Советники стали убеждать Бориса не слушать посулов Святополка, а идти в Киев и брать власть вооруженной рукой, но уговоры были тщетны. Воевать со старшим братом Борис отказался. «Сия нежная чувствительность казалась воинам малодушием, — пишет Карамзин. — Оставив Князя мягкосердечного, они пошли к тому, кто властолюбием своим заслуживал в их глазах право властвовать». Дружина ушла к Святополку.

Борис же остался только с «отроками» (слугами). Святополк не преминул этим воспользоваться: отправил группу своих верных вышгородцев уничтожить брата, что и было исполнено. Убийцы окружили шатер и пронзили его копьями. «Суть же имена сим законопреступникам: Путьша, Талець, Еловичь, Ляшько, отець же их сотона», — увековечивает «Повесть временных лет» имена злодеев.

Теперь Святополку надлежало как можно скорее избавиться от второго из сыновей «болгарыни» — муромского Глеба, пока тот не узнал о случившемся. «Се уже убих Бориса, а еще како бы убити Глеба?» — призадумался братоубийца.

Бориса убивают в шатре

Фрагмент иконы

В Муром был отправлен гонец от имени Владимира, который якобы срочно вызывал сына в Киев. Ничего не подозревающий Глеб отправился в путь с малой свитой и угодил в засаду. На его ладью напали люди Святополка во главе с неким Горясером, и княжич был зарезан.

Еще один брат, Святослав Древлянский, не стал дожидаться той же участи и попытался бежать в Карпаты, но за ним уже была отправлена погоня. На берегу реки Стрый беглецов настигли и изрубили, причем, согласно одному из преданий, вместе с древлянским князем были убиты его сыновья.

Не очень понятно, почему православная церковь канонизировала только Бориса и Глеба, которые вошли в число наиболее почитаемых русских святых, и обошла этой честью Святослава. Возможно, причина в том, что он пал «некротко», с оружием в руках, а церкви в эпоху затяжных междоусобиц хотелось поставить в пример князей, которые не противятся воле старшего брата, даже когда тот злодействует.

В результате своей безжалостной распорядительности Святополк в считаные дни оказался хозяином всей страны — за исключением Новгорода, где находился Ярослав. Вероятно, Святополк каким-нибудь образом пытался заманить в западню и этого брата, но тот вовремя узнал о трагических событиях от своей сестры Предславы, отправившей на север гонца.

Впрочем, послание это все-таки запоздало. Как раз перед тем, как из Киева пришло письмо со страшными вестями, Ярослав совершил одну ужасную ошибку.

Борьбу за престол он начал совершенно таким же образом, как без малого сорок лет тому назад его отец: призвал на помощь викингов. Наемной дружиной командовал конунг Эймунд, о русских приключениях которого сложена целая сага (впрочем изобилующая неправдоподобными деталями). Но если юный Владимир сразу занял варяжских головорезов делом, то его сын медлил, не решаясь идти на Киев. От безделья норманны начали творить в городе бесчинства: «начаша варязи насилие деяти на мужатых женах» (замужних женщинах). Новгородцы этого не потерпели и однажды ночью перерезали часть буянов.

Ярослав не мог оставить этого кровопролития без последствий — викинги от него ушли бы, а он считал их главной опорой. Поэтому князь прикинулся, что прощает горожанам избиение своих дружинников. «Уже мне сих не кресити» (не воскресить), — сказал он, пригласил виновных в свою резиденцию и там предал смерти.

В самый разгар этого кровавого конфликта, готового перерасти в настоящую войну, пришло сообщение о кончине Владимира, убийстве братьев и торжестве Святополка.

Положение князя было, казалось бы, отчаянным: вся Русь за Святополка, в собственном стане раздор. И здесь Ярослав впервые проявил те качества, благодаря которым его прозвали «Мудрым». Этот человек в своей жизни не раз терпел поражения, бывало, что и падал духом, но всякий раз поднимался и умудрялся извлечь пользу из самой безнадежной ситуации.

Ярослав понял главное: как бы ни были разъярены новгородцы, у них нет выбора. Если они не окажут своему князю решительной поддержки, в Новгород придет Святополк, посадит своего наместника, и всем вольностям, всему привычному укладу новгородской жизни конец.

Поэтому Ярослав отправился в город с повинной головой. Рассказал про киевские события, покаялся в содеянном и пообещал выплатить за убитых виру, то есть денежную пеню. Расчет оказался верным. Новгородцам было некуда деваться. Они простили князя и собрали для него войско.

«И собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов 40 000, и пошел на Святополка», — пишет летопись, безбожно преувеличивая размеры войска. Во всем Новгороде тогда вряд ли набралось бы столько населения. «Новгородская первая летопись» приводит более правдоподобные цифры: тысяча варягов и три тысячи славян — немалая сила для того времени. Киевская дружина наверняка была многочисленней (в одном источнике сказано, что Борис водил на печенегов восемь тысяч человек), зато викинги считались лучшими воинами своего времени.

На самом деле Ярослав «пошел» на Киев совсем не сразу, а лишь следующим летом. В течение целого года двое претендентов на великокняжеский престол, очевидно, собирали силы и пытались склонить на свою сторону нейтральных князей. В Пскове сидел тихий Судислав, в Тьмутаракани воинственный Мстислав, в Полоцке — молодой Брячислав, приходившийся Владимировичам племянником. Естественней было бы, чтобы все они встали на сторону центральной власти, но этого не произошло. Возможно, Святополк всех настроил против себя братоубийством, но вероятнее другое: судя по последующим событиям, Ярослав дал Мстиславу и Брячиславу на случай своей победы какие-то соблазнительные обещания. Так или иначе, на помощь Киеву никто из этих князей не пришел, и это уже было большой удачей для новгородского лагеря. Подкрепление Святополку прислали только печенеги.