Под покровом ночи - Энн Стюарт

— Что с вами случилось? — хрипло прошептала она, даже не заметив, как её пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Тьернан протянул руку и взял Кэссиди за запястье, но не попытался разжать её кулачок. Вместо этого он просто медленно провел кончиками пальцев по тыльной стороне её ладони, а затем прикоснулся к перстеньку.

— Мне досталось по заслугам, — ответил он.

У неё это совсем из головы вылетело. Она напрочь позабыла, как в порыве гнева ударила его по щеке. Хотя причину своей вспышки помнила прекрасно. Кровь бросилась Кэссиди в лицо и она судорожно сглотнула. Сердце бешено заколотилось.

— Вы так и не спросили, зачем я сюда пришла, — дрогнувшим голосом выдавила она.

— А я это и сам знаю. — В полутьме сверкнула его белозубая улыбка. Вы пришли сказать мне, что вам все осточертело и обрыдло, и чтобы я оставил вас в покое. Причем вы собираетесь не попросить, а — потребовать этого. Отныне мне возбраняется давать волю рукам, дерзить вам, подначивать, да и вообще я должен забыть о вашем существовании. Вы же останетесь здесь и будете, как и подобает примерной дочери, ухаживать за больным отцом. Проявлять свою невостребованную любовь. Словом — станете образцовой пай-девочкой. Мне же следует держаться от вас поодаль и не мешать. Впервые в жизни вы решили, что настала пора выполнить свой священный дочерний долг, и уверены, что я соглашусь на все ваши требования.

Кэссиди не стала оспаривать эти заявления, хотя у Тьернана и был настоящий талант переворачивать все с ног на голову.

— У вас нет выбора, — промолвила она.

От его улыбки повеяло могильным холодом.

— Выбор есть всегда, — сказал он, по прежнему не выпуская её руки из своей. — Я заключу с вами сделку.

— Никаких сделок.

Тьернан пропустил её реплику мимо ушей.

— Такую, условия которой приемлемы для нас обоих. Мы оба получим то, что нам нужно, хотя и не все. Назовите это сделкой или компромиссом — как угодно.

— Вы не способны дать мне то, что мне нужно, — возразила Кэссиди. Даже частично.

— Вот как? Это зависит от того, что именно мы имеем в виду. Верно, я не могу спасти вашего отца — и никому это не под силу. Слишком долго он бросал вызов судьбе, уверенный в собственном бессмертии. И ещё я не могу заставить его любить вас. Он и так уже вас любит — в меру своих возможностей. Гораздо сильнее, кстати, чем вы думаете.

— Тогда что вы можете мне предложить? — с вызовом спросила Кэссиди. Эх, надо бы вырвать руку из его лапищи! Однако прикосновение его длинных сильных пальцев было настолько завораживающим, чуть ли не гипнотизирующим, и Кэссиди не могла заставить себя оторвать руку.

— Лучший секс, о котором вы только мечтать могли, — негромко и спокойно ответил Тьернан. — Но вы в нем не нуждаетесь, не правда ли? Вы были настолько заняты, отгораживаясь глухими заборами от любой боли, что совсем перестали жить. А зря — никакое существование не мыслимо без боли. Жизнь это боль — с момента рождения и до самой смерти. Вы только должны решить для себя, выбираете ли вы жизнь.

Кэссиди нашла в себе силы улыбнуться.

— Вам ли говорить о том, чтобы выбирать жизнь? Сами ведь вы предпочли смерть.

— Вы таким образом пытаетесь спросить, я ли убил мою жену?

— Нет. Вы все равно не ответите, а я даже не уверена, что хочу знать правду. Я уже покончила с судебными стенограммами. Ваша зашита была равносильна признанию вины. Вы вообще не пытались защищаться. Мне даже не понятно, почему вам просто было не признать свою вину и добровольно не отправиться в каталажку. И столь же непонятно, почему вы согласились выйти под ответственность Шона. Насколько мне известно, дожидаясь суда, вы не предпринимали ни малейших усилий для того, чтобы вас выпустили под залог. Вы с какой-то нечеловеческой пассивностью восприняли свою участь. Непонятно только, почему вы до сих пор живы!

— А разве мне было, для чего жить? — мягко осведомился

Тьернан.

Кэссиди пожала плечами.

— Неужели сейчас это изменилось? — спросила она.

Тьернан опустил голову, посмотрел на их переплетенные руки, затем снова взглянул ей в глаза.

— Нет, — ответил он. — Причем — так лучше. Особенно, учитывая, что жить мне осталось уже недолго.

— Что вам от меня нужно?

— Мне нужна ваша невинность. Мне нужна ваша слепая, беспрекословная преданность отцу, безоговорочное согласие воспринять меня таковым, каков я есть. Я хочу, чтобы вы, зная все, даже худшее, взирали на меня так же, как на своего отца. Я хочу, чтобы вы мне доверяли, и даже тогда, когда ваш мозг этому противится, игнорировать его зов и, забывая о здравом смысле и чувстве самосохранения, верить мне. Я хочу, чтобы вы принадлежали мне целиком, телом и душой. — Мягкие гипнотизирующие слова Ричарда окутывали её словно шелковыми паутинками, вырваться из плена которых было почти невозможно, но столь необходимо…

— Вы просите так мало, — Кэссиди сама не узнала свой голос, так он изменился.

— Я прошу все!

Он сумасшедший. И как она раньше это не поняла? Человек, лишивший жизни своих близких, но продолжающий после этого жить сам, человек, способный дразнить, мучить и гипнотизировать, человек, способный и её свести с ума. Кэссиди беспомощно оглянулась по сторонам, а потом снова посмотрела на Тьернана и поняла, что пропала. Он притягивал её точно магнитом, все ближе и ближе, пока она не поняла, что тонет, причем тонет добровольно. Неужели и Диана Скотт-Тьернан пошла на смерть с такой же охотой?

Кэссиди помотала головой, пытаясь стряхнуть с себя эти колдовские чары.

— Нет, — сказала она, скорее пытаясь убедить себя, нежели отказывая ему.

— Разумеется, — мягко сказал Тьернан, — я согласен и на обычный половой акт.

Кэссиди резко вскинула голову и, натолкнувшись на его холодный взгляд, пришла в бешенство.

— Для вас ведь это просто игра, да? — Она рывком высвободила руку. Убийство приятно пощекотало вам нервы, а наша обыденная жизнь для вас слишком скучна. И вы получаете удовольствие от того, что смущаете, сбиваете с толку и мучаете ни в чем не повинных людей.

— Я сбил вас с толку, Кэссиди? — как ни в чем не бывало осведомился он. — Вы смущены? Чем? Из-за чего?

Никогда ещё Кэссиди не была настолько взбешена.

— Я раскусила ваш блеф, Тьернан. И я пойду до конца. Говорите, вы согласны на обычный половой акт? Что ж, а если я разденусь донага и отдамся вам, вы потом оставите меня в покое?

— Что вы под этим подразумеваете?

— Что вы перестанете меня трогать и дразнить, и даже не будете со мной разговаривать.

— Как, и это все? Значит, можно строить рожицы, пялиться на вас, целовать, гипнотизировать…