Хроники Нарнии - Клайв Льюис

Быстрым шагом королева пересекла зал и приблизилась к детям.

— Кто пробудил меня? Кто разрушил заклятие? — требовательно спросила она.

— Наверное, я, — робко ответил Дигори.

— Ты?! — Ладонь королевы — белая, холеная — легла на плечо Дигори, и мальчик вдруг сжался под ее неожиданной тяжестью. — Ты? Но ведь ты еще ребенок и простолюдин вдобавок. С первого взгляда заметно, что в тебе нет ни капли благородной крови. И как же простолюдин посмел войти в этот дворец?

— Мы прибыли из другого мира, — объяснила Полли (девочка сочла за лучшее вмешаться, чтобы королева обратила внимание и на нее). — Нас перенесла магия.

— Верно? — спросила королева у Дигори, не удостоив Полли и взглядом.

— Д-да, — пробормотал тот.

Не снимая ладони с плеча Дигори, королева другой рукой взяла мальчика за подбородок и приподняла его голову так, чтобы видеть лицо. Дигори было вызывающе посмотрел на нес, но быстро потупился. В этой женщине ощущалось нечто, требовавшее беспрекословного повиновения.

Вглядевшись в лицо Дигори, королева отпустила его подбородок и сказала:

— Ты не чародей. В тебе нет и крупицы волшебства и сюда ты попал благодаря чужой магии. Должно быть, ты — слуга чародея.

— Ну… это все из-за дяди Эндрю…

В это мгновение откуда-то снаружи донесся треск. В следующий миг раздался чудовищный грохот и пол под ногами содрогнулся — во дворце обвалилось что-то еще.

— Нам грозит опасность, — изрекла королева. — Дворец рушится. Если мы не поспешим, то нас погребет под обломка-in Она упомянула об этом спокойно, почти мимоходом, словно отвечая на вопрос, который час. — Идем, — королева протянут руки детям. Полли, невзлюбившая королеву с первого произнесенного той слова, охотно увернулась бы — когда бы успела. Однако движения королевы были невероятно быстрыми. Прежде чем девочка сообразила, что происходит, ее левая рука оказалась зажатой в не по-женски сильной руке кори девы. И королевская хватка была столь суровой, что вырваться нечего было и думать.

«Ужасная женщина, — подумала Полли. — Какая сильная, ей ничего не стоит сломать мне руку. И до кармана с желтым кольцом теперь не добраться. А правой забраться в карман незаметно наверняка не получится. Что же делать? Нельзя, чтобы она узнала про кольца. Надеюсь, Дигори хватит ума не разболтать. Надо бы его предупредить… Но как?..»

Королева вывела детей из Зала Образов в длинный коридор, от которого начинался самый настоящий лабиринт других коридоров, лестниц и двориков. Снова и снова до них доносились раскаты камнепада, то далекие, то пугающе близкие, — дворец продолжал разрушаться. Едва они миновали высокую каменную арку, как та с чудовищным грохотом обрушилась у них за спиной. Королева шагала быстро — детям приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ней, — но не выказывала и тени страха.

«Какая смелая! — восхищался про себя Дигори. — И сильная! Настоящая королева, сразу видно! Вот будет здорово, если она уам расскажет, что тут случилось».

Королева и вправду на ходу посвящала ребят в тайны истории.

— За этой дверью темницы… Этот коридор ведет к главной камере пыток… Это старый приемный зал, в котором мой дедушка приказал убить семьсот рыцарей, приглашенных на пир. Они умерли, не успев пригубить вино. У них были мятежные помыслы.

Наконец вышли в зал просторнее всех предыдущих. В дальнем конце зала виднелись высокие двери. Дигори нисколько не сомневался, что видит перед собой выход из дворца. Однако… Двери — то ли из черного дерева, то ли из какого-то неведомого металла — были заперты на множество засовов, расположенных слишком высоко, чтобы до них достать, и слишком массивных, чтобы их поднять. И что теперь?

Королева отпустила руку мальчика, вытянула перед собой ладонь и выпрямилась в полный рост. Она произнесла что-то на диковинном языке (звучало это просто ужасно) и сделала такой жест, будто бросила что-то в сторону дверей. И вдруг высоченные двери заколыхались, точно шелковая занавесь, — и осыпались пылью на порог.

— Ух ты! — воскликнул Дигори.

— Ну что, может магия твоего дяди соперничать с моей? — спросила королева, вновь беря мальчика за руку. — Впрочем, я скоро это выясню сама. Запомни то, что ты видел. Вот так я поступаю с теми, кто встает у меня на пути.

В опустевший проем потоком хлынул красный свет. Миновав горстку пыли — все, что осталось от дверей, — они вышли на воздух. В лицо подул ветерок, хоть и прохладный, но какой-то затхлый. С террасы, на которую королева вывела детей, открывался потрясающий вид.

Над самым горизонтом висело огромное красное солнце, по сравнению с которым солнце нашего мира показалось бы крохотной звездочкой. Дигори сразу понял, что это солнце неизмеримо древнее нашего; умирающее солнце, уставшее освещать свой мир. Слева от светила и намного выше сверкала яркая звезда. Больше на небе ничего не было; солнце и звезда — и жуткая черная пустота вокруг. А на земле, насколько хватало глаз, раскинулся город, громадный и пустынный, ни единой живой души. Храмы, башни, дворцы, пирамиды и мосты отбрасывали длинные зловещие тени. Высохшее русло реки, что когда-то текла через город, напоминало широкую пыльную канаву.

— Узрите же то, чего никогда более не увидят глаза живых! — воскликнула королева. — Ибо перед вами великий юрод Чарн, град короля королей, величайшее чудо этого мира в всех известных миров. Скажи, мальчик, сравнится ли с Чарном тот город, которым правит твой дядя?

— Нет, — ответил Дигори и хотел было объяснить, что дядя Эндрю вообще ничем не правит, но королева не дала ему возможности.

— Ныне он тих, — продолжала она, — Но я помню, как стояла на этой террасе и прислушивалась к шуму большого города: топоту ног, скрипу колес, к щелканью бичей и стонам рабов, к рокоту жертвенных барабанов в храмах. Я стояла здесь в самый разгар битвы, что захлестнула город; битвы, из-за которой река стала алой от крови. — Помолчав, королева прибавила: — Подумать только, одна-единственная женщина уничтожила все это в мгновение ока.

— Какая женщина? — тихо спросил Дигори, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Я! — изрекла королева. — Я, Джадис, королева этого мира!

Дети зябко поежились — ветер стал прохладнее.

— Всему виной моя сестра, — произнесла королева. — Она и меня вынудила! Да падет на нее проклятие Стихий! Я была готова заключить мир и пощадить ее, если она уступит мне трон. Но она не захотела уступить и принесла в жертву своей гордыне целый мир. Даже когда началась война, никто не пользовался магией, потому что все соблюдали соглашение. Но когда она нарушила клятву, что оставалось мне? Тупица! Или она не знала, что моя магия могущественнее? Конечно, знала. Она знала даже, что мне ведома тайна Гибельного Слова. Неужели она думала, что я им не воспользуюсь?