Сломанная печать - Иванна Осипова

25.

— Ага! Вот куда ты спрятался, Рин!

Хохоча, приятель Арвел выскочил перед ними, принеся с собой ненужный шум и суету. С досадой Мариса подумала, что им было уютно в собственном маленьком мире. Им… Вдвоём…

Странная мысль заставила биться сердце сильнее. Незаметно Мариса покачала головой. Какие пугающие глупости могут возникнуть в голове, стоит только чуть расслабиться и поверить, что у неё есть надежда. В Академию она поступала не ради романтических приключений, а молодой аристократ из рода Брумов вряд ли посмотрит в сторону первогодки с сомнительным происхождением и испорченной репутацией. Жизнь уже показала Марисе, что такие как Северин лишь используют девушек ниже себя по положению ради забавы и получения минутного удовольствия. С чего бы этому надменному принцу быть иным? Он такой же мужчина, как и прочие, кого она никогда не желала видеть рядом с собой. Никогда и никого. Волна неприязни к Рину затопила сердце, легла тенью на яркие краски праздника.

— Грасия уже тут. Смотри, как старается, — эмпат махнул рукой в сторону центра зала, где огненная стихийница танцевала с другим студентом.

Разгорячённая танцем, она, однако, совсем не смотрела на партнёра, а бросала призывные взгляды в сторону колонны, где сидел Северин. Её пышная грудь вздымалась, тонкий стан страстно изгибался, маня к себе.

— Сейчас выпрыгнет из платья, — продолжал весело комментировать происходящее Арвел, не замечая присутствия посторонней девушки. — Я бы не устоял. Жаль только, что её родня будет стоять у изголовья постели через пять минут после любовных утех… И сразу со священником. Нам же это не подходит?

— Арвел!

Мариса не поверила, что слышит нотки гнева в голосе господина Брума. Она снова покосилась на него, чтобы убедиться — именно Северин только что одёрнул приятеля за неподобающую остроту. На скулах мага вспыхнули маленький красные пятнышки.

«Да ты живой! Ты чувствуешь!», — отчего-то с радостью подумала она, забывая, что сама неполноценна, как маг-лекарь.

Мгновение и Северин снова спрятался за стеной льда. Строгий, холодный, безмолвный. На жаркие движения Грасии он смотрел так, словно студентка четвёртого курса читала скучный и нудный доклад. Оставив партнёра по танцам, она, покачивая бёдрами, приблизилась к молодым магам.

Брум немедленно поднялся, как того требовали приличия, приветствуя Грасию Юинг. Марисы коснулся её яростный взгляд, готовый испепелить.

— Что это за мышь с тобой рядом, Рин? Я было решила, что это часть убранства зала, но и для него она слишком невзрачна.

— Вероятно, тебе стоит попросить помощи у целителей, Грасия, — безмятежно отозвался Северин. — Наши эмпаты очень хорошо выправляют зрение.

Тирада оказалась для него слишком длинной и язвительной, несмотря на ледяное спокойствие. Арвел и Грасия удивлённо переглянулись, а Мариса внутренне заметалась между желанием ретироваться или из упрямства остаться сидеть на месте.

— Не вздумайте уходить, студентка Дэй.

Каким-то образом господин Брум понял её сомнения, бросил слова не глядя, всё с той же строгостью преподавателя, как это было на практикуме.

— Студентка… — огненная Юинг поджала губы, но немного успокоилась, лукавая улыбка озарила личико с мелкими чертами, которые ничуть её не портили.

Протянув к Северину руки, она требовательно и немного капризно заявила:

— Неужели ты откажешь девушке, Рин. Всего один танец. Я так рада видеть тебя на празднике. Затворник покинул своё укрытие. Не в последний раз, я надеюсь. Старый Кодекс предписывает ответить согласием на просьбу женщины.

По лицу ментала невозможно было ничего прочесть, но Марисе почудилось, что тот с неохотой взял стихийницу за руку и повёл в круг.

— Не скучай, малышка, — подмигнув, Арвел затерялся в толпе.

Мариса опять осталась одна. За окном наступала ночь. Перед глазами кружил рыжий всполох пламени, пытающийся разжечь огонь в давно прогоревшем дереве. Движения Северина были безупречны и лаконичны. Ментал уверенно вёл, изящно сохраняя дистанцию, а Грасия норовила прижаться к нему сильнее, чем это было необходимо. В груди у Марисы заныло, потянуло тоской.

«Чего ты хочешь? Она ему ровня», — произнёс один голос.

«Ты ничуть не хуже», — возразил второй.

Слушать их она не хотела, поэтому быстро пресекла начавшийся внутренний спор. Ей не должно быть никакого дела до того, с кем танцует Северин Брум. Интерес к племяннику верховного толкователя не принесёт ничего хорошего Марисе. Всё. Точка. Через несколько минут Марисе удалось убедить себя, что держаться подальше от стажёра — это единственное верное решение. Взглядом она нашла Келену, которую скромно обнимал в танце симпатичный эмпат. Оба выглядели счастливыми.

У входа в зал возникла какая-то суета.

— Лирой! Опаздываешь! Давай к нам! — несколько голосов понеслись с разных сторон.

Мариса резко повернулась, чтобы увидеть высокого широкоплечего стихийника. Белые волосы жёсткими прядями хаотично обрамляли красивое лицо с крупными правильными чертами, ярко-голубые глаза смотрели с вызовом и неистовостью сензитива. Жар и силу молодого тела невозможно было скрыть одеждой. Он блистал, бросая снисходительные взгляды на тех, кто стремился подобраться ближе к этому пылающему огню. Истинного Фолэнта трудно спутать с представителем прочих родов. А Мариса запомнила это лицо на всю жизнь.

Показалось, будто тело пронзили раскалённым железным прутом. Так, должно быть, чувствует себя глупый мотылёк, пригвождённый к стене булавкой. Боль имела сердцевину, из которой расходилась, заполняя каждую частичку Марисы, пожирая в ней радость и надежды. На миг она снова оказалась в той тьме, откуда так долго пыталась выбраться.

Она опять чувствовала пальцы Винса сжимающие кисти, заломленных над головой рук, захлёбывалась от боли и слёз в плотной, душной ткани подола платья, натянутого на голову. И всё равно слышала хриплое, прерывистое дыхание второго стихийника. Лирой всей тяжестью молодого и сильного тела, раз за разом вбивал её в холодный камень площадки Дозорной Башни. Мариса понимала, что умирает. От неё ничего не осталось.

«Нет, не правда! Только не он!»

Она рада бы была ошибиться, но образ горел слишком ярко. Этот наглый и требовательный взгляд, усмешка, застывшая на чувственных губах. Галантная небрежность, с какой Лирой склонялся к студенткам, одаривая вниманием, а те краснели и расплывались в смущении и довольстве. Всё было знакомо Марисе.

На время она как будто перенеслась далёко в прошлое...

+++

— Лирой Фолэнт. Мой друг по Академии.

Красивый юноша с медными волосами стоял в холле большого дома