Принцип удовольствия - Эмма Аллан

– Ты имеешь в виду, что я собираюсь делать с Андерсоном?

– А с кем же еще?

Подружки разговаривали во внутреннем дворике дома Нади. Был воскресный вечер, самый теплый за несколько последних десятилетий. В программе телевизионных новостей показали тысячи людей, лежащих на газонах в Гайд-парке в одних трусах, девушек, купающихся без бюстгальтеров в искусственном озере Серпантин, и чудаков, которые готовили яичницу на раскаленном тротуаре Оксфорд-стрит. Даже теперь, когда солнце клонилось к горизонту, во дворике было душно и жарко.

Надя встала и наполнила бокалы смесью белого вина и лимонного сока, оставшейся в графине. Она приготовила этот напиток, хорошо утоляющий жажду, еще вчера вечером и поставила графин в холодильник.

– Ты знаешь, что я собираюсь делать.

– Интересно, у него большой гардероб? Может, он даст тебе поносить кое-что из своих платьев?

– Прекрати! Мне неприятно об этом даже слышать!

– Ты же сказала, что тебе с ним было хорошо!

– Я подразумевала, что я почувствовала нечто совершенно необычное. Как тебе это лучше объяснить… Представь, что ты ешь шоколад, украденный в кондитерской. Он ведь кажется слаще и вкуснее именно потому, что ты его стащила, а не купила! Но если говорить без шуток, ни о каких серьезных дальнейших отношениях с ним и речи быть не может. Мне его искренне жаль.

– Но ведь он дьявольски богат, Надя!

– И что это меняет?

– Представь, как вы с ним будете вместе ходить по модным ателье и салонам! Послушай, попроси его отвезти тебя на Пятое авеню! Или на виа Кондотти! – Анджела рассмеялась.

– Послушай, ты можешь разговаривать серьезно? – вспылила Надя.

– Ты ему уже это сказала?

– Да, в минувшую пятницу. Он этого ждал. Честно говоря, мне его действительно жаль. Но я ничего не могу с собой поделать. Как человек он мне симпатичен, но как партнер – извини, как-нибудь обойдусь без трансвеститов.

– А что ты думаешь делать с Гамильтоном?

Задай Анджела ей этот вопрос сразу же после ее стремительного бегства из его мастерской, Надя ответила бы не задумываясь, что с ним покончено раз и навсегда. Однако ночь, проведенная с Эндрю-Эндрией, заставила Надю пересмотреть свое отношение к Джеку.

Прежде она была убеждена, что для полноценных сексуальных отношений с мужчиной нужно испытывать к нему искреннее глубокое влечение. Но поскольку этому идеалу так и не довелось осуществиться, Надя пришла к заключению, что она ошибалась, и пересмотрела свое отношение к сексу. Более того, она убедила себя, что любые моральные обязательства ей противопоказаны, так как именно они и закрепощают эмоции. А поскольку после развода ей хотелось поскорее раскрепоститься, она взяла пример с Анджелы и стала трахаться с кем попало. Однако вскоре она поняла, что ей не по нутру пошлое удовлетворение физиологических потребностей, и вновь начала мечтать о настоящей, большой любви. Неизвестно, как долго продолжались бы ее душевные терзания, если бы судьба не свела ее с Гамильтоном.

Он настолько потряс ее своей личностью и сексуальными возможностями, что в голове у нее воцарился хаос. Она почему-то решила, что грандиозный секс с ним должен перерасти в любовь до гроба. Она внушила себе, что испытывает к нему неподдельное светлое чувство. В действительности же она просто взбесилась от похоти. И когда ей наконец это стало понятно, она вздохнула с облегчением. В конце концов, она уже побывала замужем и сыта супружеством по горло.

На самом деле внезапное появление в мастерской Яны Гамильтон с юной белобрысой распутницей нисколько не обескуражило Надю. Она просто удачно изобразила, будто бы оскорблена, и тем самым вышла из пикантного положения. Спровоцировал ее на такой неординарный поступок сам Джек, притворившись, будто бы готов ради нее развестись с красавицей женой. Если бы Надя хладнокровно проанализировала ситуацию, она сразу бы поняла, что он не в силах отказаться от сексуальных блюд, которыми потчевала его Яна, и не стала бы строить из себя униженную и оскорбленную невинность.

Из всех своих экспериментов Надя извлекла один полезный урок, а именно: что не следует путать секс и чувства. Она получила наслаждение от извращенного пристрастия Андерсона к дамским нарядам и славно с ним позабавилась, однако не почувствовала к нему никакой эмоциональной привязанности. Если бы она действительно была влюблена в Эндрю, то вряд ли так спокойно приняла бы его откровения. Нет, она определенно к нему равнодушна.

Аналогичная история произошла и в ее отношениях с Джеком Гамильтоном. Поначалу она вообще его не знала, однако бесстыдно предложила ему поближе познакомиться. И не только получила колоссальное удовольствие от их первого совокупления в его мастерской, но и осознала, что это стало возможным именно благодаря отсутствию у нее каких-либо чувств к нему.

Правда заключалась в том, что она изначально не могла влюбиться по-настоящему в Гамильтона, поскольку обожглась уже не раз – и в браке, и в романах с женатыми мужчинами. И сколько бы ни пыталась она убедить себя в том, что она влюблена в Джека, это было не более чем самообман, основанный на неверном истолковании своих физиологических ощущений. Вот почему Надя и просияла, когда наконец пришла к логическому умозаключению, что ничто не мешает ей возобновить свои приятные встречи с Джеком Гамильтоном исключительно для собственного здоровья и удовольствия.

– Знаешь, а ведь именно об этом я и собиралась поговорить с тобой, – наконец сказала она Анджеле, отвечая на ее вопрос. – У меня родилась великолепная идея.

– Рассказывай! – оживилась Анджела.

– Послушай, давай сначала поужинаем! У меня разыгрался зверский аппетит.

Надя достала из холодильника два огромных охлажденных омара, и подруги приготовили их с овощами.

Интимная близость с Анджелой, к счастью, не повлияла на ее отношение к ней как к подруге. Им обеим стало даже легче общаться друг с другом после удачного эксперимента. Вдобавок Надя лучше поняла суть своей сексуальности. Ей в голову даже пришла мысль, что все ее неудачи в сексе были обусловлены подспудным страхом, охватившим ее после лесбийского опыта с Барбарой. Повторный эксперимент, с Анджелой, явился своеобразным пробным камнем ее сексуальных устремлений, он помог ей разобраться в себе. Какую роль сыграют в ее жизни женщины в далеком будущем, Надя пока не представляла. Однако она знала наверняка, какую роль должна сыграть в ближайшее время Анджела.

Пока Надя накрывала на стол, Анджела откупорила бутылку вина и, разлив его по бокалам, спросила:

– Ну, и какая же гениальная мысль тебя осенила?

– Не торопись, – сказала с загадочной улыбкой Надя. – Сначала отведаем этих чудесных омаров! И выпьем вина!