Звёзды стертой эпохи - Александра Питкевич

— Согласен. Если что-то обнаружится, просто отметим место. А если на других планетах ничего не отыщем, тогда будет смысл вернуться и перепроверить.

— Я и не собирался нырять на челноке в глубину, — фыркнул Агент на слова киборга. — Конфигурация и оснастка все же не самые подходящие для этого.

Несколько минут, пока челнок парил в сотне метров над желтой мутной жидкостью, в кабине стола тишина. Запустив какой-то дополнительный сканер, Руш повернулся к киборгу, покачав головой.

— Либо тут нет ничего похожего на древние корабли, либо все замело илом, что тоже весьма вероятно.

— Но сканирование все же стоит закончить, — кивнул хальп, хмуря брови.

— Практически завершено.

Несколько разочарованные, мы двинулись дальше по прямой, которая отмечала нашу условную траекторию в космосе. Но и на последующих двух космических объектах не удалось ничего отыскать, кроме голой серой поверхности, изрытой метеоритами, и с давно развеянной атмосферой.

— Осталось всего две, — хмуро рассматривая карту небесных тел, Лалана сверялась с собственными записями. — И обе вовсе не похожи на место, где можно было бы устроить тайную базу для космических кораблей в период войны.

— Согласна, — стараясь игнорировать взгляд Руша, который чувствовала сквозь его маску и собственную одежду, я пролистала доступные показатели планет, на которые нам предстояло попасть. — Если выбирать место, никто в здравом уме не решится оставлять корабли при такой влажностью. Или с такими малым притяжением. Это нужно вгонять штыри на сколько?

— Метров на сорок в глубину, — подсказал Руш, подойдя ближе и остановившись за моим плечом.

— Да, — я пыталась делать вид, что меня не волнует и не будоражит его присутствие так близко, и что я не почувствовала ладонь, оказавшуюся на моей спине, прямо между лопаток, — ни один корабль не способен выпустить якорь с нужной силой. Думаю сюда не стоит и лететь.

— Но тогда остается только этот лес, — неуверенно отозвалась Лала, — поворачивая перед собой проекцию яркого зеленого шара. — Но для кораблей это тоже плохо.

— Не настолько. Если герметичность не нарушена, то нормальный аппарат способен выдержать пару сотен лет. Тем более, если использовать подземные ангары.

— Ты думаешь это возможно? — хальп удивленно вскинул голову от проекции.

— Да. И не понимаю, почему мы не рассматривали этот вариант раньше, — теплая, даже через одежду, ладонь Руша скользнула вниз, а затем вверх, словно мы были одни, а не занимались обсуждением весьма важных вещей в присутствии Лалы и Тана.

— Наверное потому, — задумчиво проговорила Лала, отступив на шаг от стола и пройдясь по каюткомпании, — что мы давно привыкли: нарушать целостность недр и строить подземные здания строго запрещено после того, как Гирон-Ф-8 раскололся из-за работы горняков. Помните это?

— Признаться, нет, — откинувшись к спинке дивана, надеясь, что это заставит Руша остановиться, ответила я. — Про закон союза знаю, но никогда не задумывалась над этим.

— Примерно лет сто пятьдесят назад, — Лала повернулась к нам, — на одной из промышленных планет произошла авария. Бур, который работал не с поверхности планеты, а с орбиты, вызвал такую вибрацию, что небесное тело раскололось на тысячи частиц, выстреливших под давлением. Тогда пострадало не только оборудование, но и погибли почти все работники. С тех пор было принято, что пробираться в недра, за пределы первого слоя оболочки, запрещено. Но многие правительства пошли дальше, и вовсе запретили нарушение целостности поверхности глубже водоносных горизонтов.

— Вот об этом я слыхала, — кивнула я, вспомнив, с каким трудом родители когда-то выбили себе разрешение на скважину, которую надо было бить глубже на двенадцать метров, чем соседскую.

Неугомонная ладонь, выскользнув из узкого пространства между моей спиной и диваном, оказалась на плече, больше не таясь. Пальцы скользнули по шее, поймав тонкую прядку, выбившуюся из хвоста. Стараясь делать вид, что ничего необычного не происходит, я смахнула мужскую руку с шеи, передернув плечами.

Лалана опустила голову, пряча улыбку за кудрями, а я почувствовала, как смущением обжигает щеки. Ладонь, пропав на мгновение, вернулась обратно, поймав шею на затылке, и мягко надавив, от чего по телу прошлась сладкая волна удовольствия. Мышцы, зажатые и задеревенелые после травмы, откликнулись с таким энтузиазмом на это маленькое действо, что я едва не застонала, прикрыв глаза.

— Так вот, — словно ни в чем не бывало, ничуть не изменившимся голосом, продолжил Руш, медленно и весьма чувственно массируя мне шею, — мы не подумали об этой возможности из-за собственных привычек. Но кто сказал, что это невозможно?

— Ты прав, — нарочито игнорируя происходящее, Лала повернула проекцию зелено шара. — Тогда нам стоит присмотреться к этому объекту чуть внимательнее. Верно?

— Именно, — кивнул Тан, который, кажется, и вовсе ничего не видел, кроме данных, раскинутых голографами на столе. Оторвавшись от изучения карт и схем, хальп повернулся к Агенту. — Ну что, идем корректировать курс?

— Давай сам, — голосом, в котором проскользнула усмешка, отозвался Руш. — У меня тут дело возникло.

ЦунХиТан только вскинул бровь, поражаясь такому доверию, когда посмеивающаяся Лалана поймала киборга под локоть, уводя в отсек пилотирования.

— У Киры опять разболелась голова? — вопрос хальпа долетел до нас уже из коридора, после чего дверь с тихим шуршанием закрылась.

— Да ты с ума сошел! — дернувшись в сторону и тут же скривившись от ноющей боли в мышцах, накинулась на смеющегося и снимающего маску Руша.

— Может быть.

Агент отложил зеркальное забрало на стол, от чего изображения голограмм дрогнули, и нагнулся ко мне, опираясь с одной стороны о стол, о другой о стену, практически не давая мне возможности выбраться из этого положения. Видеть Руша без маски было как-то интимно, а ощущение уязвимости и того, что все мои мысли написаны на лбу, становилось с каждым мгновением сильнее.

— Но так же я видел, как ты потираешь шею и передергиваешь плечами с самого пробуждения. И могу сказать, что тебе болит все тело. А ты не даешь мне тебе помочь. А еще, — светлые глаза озорно блеснули, губы растянулись в самодовольной улыбке, — я точно знаю, что тебе доставляют удовольствие мои касания. Нет!

Правая рука метнулась вперед, прижавшись пальцем к моим открывшимся, для возражения, губам.

— Не вздумай ничего говорить. Твой язык не хочет со мной быть честным, Кира. Но я вижу твои глаза. И вот они говорят мне правду.

— И что? — испытывая неловкость и смущение от того, что кто-то так легко и верно определяет мои эмоции, при этом сам обладая невероятно открытой мимикой, я перешла в нападение.

— Так зачем все усложнять, Криа?