Звёзды стертой эпохи - Александра Питкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Согласно истории, объединенные силы Центра с трудом справились с угрозой, исходящей от ташв. Но я помнила кое-какие моменты, которые вовсе не помогали принять эти слова. Я не помнила лиц своих биологических родителей, только мутный, темно-синий силуэт платья мамы на фоне лилового неба, и широкую спину отца. Но еще я помнила взволнованный голос. Это был частый гость, чей голос, низкий и хриплый, иногда всплывал в воспоминаниях, особенно по ночам, раз за разом повторяя:
«Они не сумели найти вещество. Корпорация сердится»
«Они не смогли выделить»
«Они требуют больше сырья»
Я помнила себя, сидящую под столом, скрытую скатертью, и ноги гостей. Небольшой дом, всего-то пара комнат, становился тесным от такого числа присутствующих, но я уже не могла выбраться. В голове, среди вороха воспоминаний билась мысль, что меня не должны увидеть, иначе мама рассердится.
И я помнила голоса. Гневные, резкие. Целый рой голосов. Кто-то предлагал отказать. Не давать того, что от нас хотела «Корпорация». Другие, женские, тихие и испуганные, умоляли согласиться. Говорили, что у нас не хватит сил. Но резкие голоса не слушали. Мужчины были готовы бороться до самого конца.
И они добились своего. Не помню, сколько именно дней прошло, на в один из мирных, теплых и тихих вечеров мой мир превратился в пылающий ад. Из тех воспоминаний в голове остались только грохот собственного сердца в ушах и дикий жар, что лизал кожу. И яркие, слепящие всполохи огня вокруг. Мир в тот ден утратил все краски, став желто-оранжевым. Слепящим и удушающе жарким.
А потом была темнота, осторожные руки моей второй мамы, которая мягко смазывала ожоги, укутывала и прятала меня в дальних помещениях какого-то корабля. Большой ящик, в котором я спала, свернувшись среди какого-то мелкого медицинского оборудования и тряпок. Много дней. Или недель. Темные, встревоженные глаза отца, и их первые споры о том, что «нельзя» и «последствия».
Но мама, моя мягкая и добрая мама, которая после никогда не спорила с отцом, стояла на своем. Ее не испугали ни угрозы, ни возможное наказание. Она так решила, и не могла передумать. Не передумала.
И мне казалось, что не смотря ни на что, не глядя на те сложности, что выпали на ее долю после с таким сложны и травмированным подростком, каким росла я, она так ни разу и не пожалела о своем решении.
Даже тогда, когда все оказалось на грани краха. По моей вине.
Никто не мог предсказать, какое именно наказание ждало бы родителей, если бы кто-то случайно узнал. Они оба давно оставили работу на военный блок, но за подобные действия, если я хоть что-то понимала, ответственность сохранялась навсегда. Если бы кто-то узнал…
Понимая, что ташва — это практически смертные приговор, я всегда вела себя предельно аккуратно. Никто и не подозревал, хотя маме с каждым годом было все труднее подделывать медицинские документы в школе, а затем и исправлять их для колледжа. Но мы справлялись. Пока на моем пути не встала любовь.
Странное тянущее внизу живота ощущение, которое становилось только сильнее от головокружения и сухости во рте, стоило Дитлану появиться в одном со мной помещении. Резкие и умные слова вдруг разом вылетали из головы, стоило увидеть его улыбку. А в тот первый раз, когда он взял меня за руку ладошки вдруг взмокли, и мир перевернулся, сменив привычный центр на блеск этих светлых, таких красивых глаз, что смотрели на меня по особенному.
А потом были свидания, прогулки под светом двух лун.
И поцелуи.
Это сейчас мне было немного смешно вспоминать, а тогда… тогда в этом всем, казалось, была заключена целая вселенная. Яркая и бесконечно прекрасная.
— Останешься немного? — он мне нравился. В отличие от остальных ухажеров, Дитлан никогда меня не торопил, а терпеливо ждал, кивая на все мои нелепые отговорки и оправдания. Но сегодня я почти решила. Занятия в колледже закончились раньше, так что родители не станут волноваться. И времени у нас предостаточно. Для всего.
— Да, — едва переводя дыхание от волнения, шепнула я.
— Правда? — светлые, чистые глаза шальфара, обрамленные россыпью мелких чешуек, блеснули.
Глава 24
В первое мгновение я не поняла, что именно простирается перед нами. С высоты в пару тысяч, на которой завис наш челнок, можно было бы сказать, что внизу пустыня. Вполне привычная, песчано-золотая и не имеющая конца. Но странная подвижность барханов никак не вязалась с первой догадкой.
— Что это? — Лалана, как оказалось, тоже никак не могла избавиться от ощущения какой-то сюрреалистичности происходящего.
— Вода, — сравнив параметры плотности, отозвался Руш. — Точнее, что-то очень похожее. Пока нет полного состава — сложно сказать.
— И что, искомое нами может храниться там, на дне этого бескрайнего океана мутного непонятно чего??
Даже если я себе не очень представляла, как именно выглядит то, что мы ищем, вообразить, что космическое судно, из чего бы оно ни было создано, сможет пролежать сотни лет на дне и не потерять свою целостность, а значит и ценность для нас, казалось очень маловероятным.
— Сомневаюсь, — честно признался Руш. — Уж очень плотность у жидкости большая. Насколько едкая, сказать не могу, но точно не для длительного хранения тайных знаний. Напомните мне, что именно вы рассчитываете отыскать?
Лалана переглянулась с хльпом.
— В тех сведениях, что мы выудили из множества источников, говорилось о чем-то похожем на место резервной стоянки. Что-то типа перевалочной базы или точки ожидания. Сектор далеко от активных зон, тут и сейчас мало кто бывает, а уж во вторую эпоху и подавно.
— Так вы хотите отыскать не просто один корабль и разобрать его на запчасти, а целую базу? — Руш хмыкнул. — Видимо, я не до конца оценил всю масштабность ваших планов.
— Это только наши надежды. Никто не знает, как все обернется на самом деле, — немного смущенно произнес Тан.
— И все же, — Руш задал несколько команд, и на экране появилась, все время расширяясь, проекция дна. — Жидкость довольно плотная, но сонар проходит, так что давайте облетим здесь все по кругу, а потом уже будем решать, надо ли спускаться.
— Даже если что-то и обнаружим, я думаю, стоит сперва проверить менее труднодоступные места, а не дно этого океана, — кивнула Лалана. —
