Подвиг живет вечно (сборник) - Иван Василевич

Созданный Алексенцевым штаб подпольных групп первоначально состоял из трех человек. Кроме Алексенцева в него вошли Леонид Ханцис и Надежда Черкасская — военные врачи, после тяжелых ранений оказавшиеся на оккупированной территории. В городскую больницу, где они потом работали, выдавая себя за штатских, нередко поступали военнопленные с тяжелыми травмами. Многие из них бежали с помощью Ханциса и Черкасской.

Познакомившись с этими врачами поближе, Алексенцев вовлек их в боевую работу и назначил Ханциса, как офицера Советской Армии, начальником штаба. Позже в состав штаба были включены Холоновец-старший и Лапин — командир боевой группы, образованной в начале февраля 1943 года.

Алексенцев создавал подпольную организацию так, чтобы в случае провала одной группы другие не пострадали. Взаимодействие групп осуществлялось только через штаб, люди в боевых «пятерках» и «десятках» знали только своего командира и лишь догадывались, что кроме них в городе есть другие подпольщики и что их борьбой кто-то руководит.

Из архивных документов: «Отряд имел на вооружении добытые у врага пулеметы, винтовки, гранаты… С февраля 1943 года у него была приемно-передающая радиостанция, изготовленная своими силами…»

Своя, партизанская рация! Это поначалу казалось несбыточной мечтой. И что означает «изготовленная своими силами»? Однажды идет Алексенцев по городу и видит вывеску:

«С разрешения немецких властей ремонт патефонов, электропроигрывателей и всевозможной радиоаппаратуры производит квалифицированный мастер Г. Андрианов».

Андрианов?

…В 1927–1929 годах Алексенцев служил в отдельном радиотелеграфном батальоне. Вернулся из армии завзятым радиолюбителем, организовал в Макеевке общество друзей радио. Одним из первых записался в общество любознательный парень Георгий Андрианов…

Алексенцев решил зайти в мастерскую.

— Здравствуй, Георгий!

— Александр Сазонович? — удивился радиомастер, порывисто вставая навстречу.

Алексенцев присел, закурил, окинул взглядом полки, заставленные телефункенами, заваленные радиодеталями.

— О, предприятие процветает…

Георгий отвел взгляд в сторону.

— А ведь тебе, квалифицированный мастер, вроде бы не здесь надо быть!

Владелец мастерской вспыхнул:

— А вам? Вы тоже в армию уходили, а вот, как и я…

— За себя отчитаюсь! — сухо прервал его Алексенцев. — А у тебя что для отчета есть?

Опустив голову, Андрианов долго рассказывал о себе и под конец спросил, что же ему делать. Не станешь ремонтировать немцам приемники, заставят другую работу выполнять. Да и сам будешь искать ее, работу: жить-то надо на что-то.

— Нет, мастерскую держи, — уже теплее сказал Алексенцев.

Георгий недоумевающе посмотрел на гостя.

— Вот тебе, мастер, задание, — решился Александр, — точнее, приказ: из чего хочешь, но собери рацию. Для начала одну. Ясно?

— Ясно, — растерянно проговорил Андрианов.

Долго рассказывать, как собирал Георгий первую рацию, сколько изобретательской выдумки проявил, чтобы изготовить непростую вещь, казалось бы, из ничего. А вторая досталась — будто с неба свалилась. Как-то зашел в мастерскую немецкий ефрейтор, поставил на стол черную коробку со шкалами и переключателями, спросил, не сможет ли мастер наладить этот приемник.

— Оставьте, посмотрим, — сказал Андрианов. — Заходите завтра. — И, выписывая квитанцию, спросил фамилию заказчика. Тот назвался Бергманом.

Когда ефрейтор ушел, Георгий взял в руки прибор и сразу увидел, что это наш, отечественный передатчик сорок второго года выпуска за номером 3978. Такие устанавливаются на самолетах. Ничего не стоило извлечь передатчик из коробки, смонтировать в ней приемник и вернуть немцу. «А если это проверка?» — забеспокоился Андрианов.

На другой день мастер сказал заказчику:

— Ничего не получится, господин ефрейтор, прибор для приема не годится…

Бергман очень расстроился:

— Но может быть, возьмете себе эту штуку на детали, а мне дадите взамен хоть какой-нибудь приемничек?

Андрианов долго не соглашался, но, когда Бергман пообещал доплатить за обмен, уступил настойчивым просьбам. На глазах у немца разобрал он прибор и небрежно разбросал детали по полкам. Потом больше месяца выжидал, не нагрянут ли с допросом, куда девался передатчик. Никто не приходил.

— Сила! — хохотал Алексенцев. — Значит, этот Бергман еще и заплатил?

Получив исправную радиоаппаратуру, Алексенцев составил кодированные переговорные таблицы и поручил человеку от Колодина переправить эти таблицы через линию фронта.

…В середине февраля 1943 года разведчики Колодина передали Алексенцеву важные сведения. От станции Харцызск в сторону областного центра прошли большие колонны немецких автомашин и танков. Они должны проследовать через Макеевку: об этом свидетельствовали поставленные на перекрестках и развилках дорог указатели маршрутов. До позднего вечера немецкие саперы приколачивали к столбам аккуратные стрелы с условными литерами.

Алексенцев сразу отыскал Геннадия Холоновца:

— Гена, есть веселая работенка!

«Веселая работенка»… Как потом корил себя Александр за эти слова!

Когда стемнело, Геннадий, вооружившись топориком, вышел на затемненные улицы и осторожно, чтобы не наделать лишнего шума, стал отдирать стрелы от столбов и менять их местами.

Первые колонны вошли в Макеевку той же ночью, и сразу началось столпотворение. Головные машины тормозили, задние требовали дороги. Первая пробка образовалась на 8-й линии 9-го проспекта, у поворота к заводу имени Кирова. Вскоре в Макеевку возвратилась колонна танков, проскочившая было город.

Еще затемно Геннадий взобрался на столб у дороги, по которой пойдут фашистские танки и грузовики, как только на 8-й линии рассосется пробка. Гудевший в телеграфных проводах ветер сразу расправил красное полотнище самодельного партизанского флага. Пока его, наверное, не видно снизу, но с первыми лучами солнца заалеет на высоте флаг непокоренных.

Только слез Геннадий со столба, как услышал обжигающее: «Хальт!»

Ни угрозами, ни пытками не добившись от Геннадия показаний, гитлеровцы расстреляли его.

Как трудно было Алексенцеву объясняться с отцом Геннадия, как мучительно было думать, что вот скажет Филимон Холоновец: «Ты-то жив и невредим, а мой сын…» Но Холоновец-старший мужественно перенес горе. Два месяца спустя, когда Алексенцев был арестован гестапо, Филимон Холоновец, по поручению партии, возглавил подпольную организацию.

Пытки… Гестаповцы придумывали их одну изощреннее другой. Но, как ни изуверствовали они на допросах, Алексенцев скоро понял, что конкретно им ничего не известно о его подпольной работе. И сразу стало легче переносить пытки, если только подходит здесь слово «легче». В один из дней следователь, кем-то разозленный еще до начала допроса, схватил Алексенцева за волосы и стал бить головой о стенку. Александр потерял сознание.

Очнулся в камере. И сразу увидел рядом на полу до полусмерти избитого Анатолия Переверзева, товарища по борьбе. В камере были и другие, незнакомые люди, и потому Алексенцев с Переверзевым не обменялись ни словом. Лишь через час, не раньше, Анатолий как бы в бреду проговорил:

— Того эсэсовца я все-таки убил… Выстрелил в упор!

Понимал Александр, что это — партизанский рапорт.

Ночью Анатолия Переверзева повели на казнь.

Взбудораженные совершенным среди белого дня убийством офицера СС, гестаповцы не стали до конца выяснять личность Алексенцева. Видно, не до этого им было, и они отправили арестованного в концлагерь.

Из лагеря гоняли военнопленных на работу в полуразрушенную шахту. Однажды в шахте к Александру подошел мужчина и, точно назвав пароль, передал: подпольный штаб рекомендует Алексенцеву записаться «добровольцем» в строительную команду. В этой команде куда мягче режим, и штаб получит возможность чаще связываться с Алексенцевым. При случае и бежать оттуда легче.

Указание штаба Алексенцев выполнил. В строительной команде режим действительно был не тот, что в концлагере. Часто на три-четыре группы военнопленных, выделенных для работ в городе, был только один конвоир. Благонадежных, с точки зрения возглавлявшего охрану фельдфебеля, иногда посылали в город и вовсе без охраны. Алексенцев решил стать «благонадежным» и для начала взялся смастерить «специально для господина фельдфебеля» оригинальной конструкции настольную лампу с аккумулятором, спрятанным так, что его и не заметишь! Никакого шнура со штепселем, а нажми кнопку — и лампа загорится.

На славу получилась лампа. Вот только аккумулятора пока нет: тут ведь не всякий подойдет. Но если господин фельдфебель разрешит, он, Алексенцев, закажет необходимый аккумулятор знакомому радиомастеру, который работает в городе с разрешения немецких властей. В том же доме, что и мастер, живет ефрейтор Фишгабер, он мог бы сопровождать Алексенцева.