Дневник - Чак Паланик

Гипс с такой силой грохает в пол, что вздрагивают занавески. Гостиничная картина в рамке хлопает по стене. Зажав руками уши, Мисти ждет, явится ли кто-нибудь полюбопытствовать. Увидит, что она на свободе, и запрет снаружи дверь.

Мисти ждет на протяжении трехсот быстрых ударов сердца. Считает. И — ничего. Ничего не происходит. Никто не является.

Мисти мягко и медленно распрямляет ногу. Мисти сгибает колено. Проверяет. Не больно. Опершись на тумбочку, Мисти сбрасывает ноги с кровати и выгибает их. Разрезает окровавленным столовым ножом мотки хирургической липкой ленты, которыми к ее здоровой ноге прилеплен катетер. Вытаскивая из себя трубочку, она сматывает ее на руке и откладывает в сторону.

Один, три, пять осторожных шагов к чулану, из которого она достает блузку. Пару джинсов. Внутри, на пластиковом тремпеле, висит белое атласное платье, которое Грэйс сшила к ее художественному представлению. Свадебное платье Мисти, рожденное заново. Когда она ступает в джинсы, застегивая пуговицу и змейку, когда тянется за блузкой — джинсы спадают на пол. Вот сколько веса она потеряла. Бедер больше нет. Задница — два пустых мешка из кожи. Джинсы съехали на лодыжки, измазанные кровью от порезов, которые нанес ногам столовый нож.

Есть юбка по размеру, но не из ее вещей. Она принадлежит Тэбби, клетчатая шерстяная юбка, наверное, подобранная Грэйс.

Даже туфли свободно болтаются, и Мисти приходится скрутить пальцы ног узлом, чтобы те не спадали.

Мисти прислушивается, пока коридор за дверью на слух пустеет. Она направляется к лестнице, юбка липнет к крови на ногах, в трусах царапаются обритые лобковые волосы. Скрутив пальцы ног, Мисти спускается на четыре пролета, в вестибюль. Там у конторки ждут люди, стоя посреди багажа.

Сквозь двери вестибюля, снаружи на стоянке видна бежевая казенная машина округа.

Женский голос восклицает:

— О Боже мой, — какая-то летняя женщина, стоящая у камина. Выгибая у рта руку с ногтями пастельного тона, она таращится на Мисти и повторяет. — Боже, ваши ноги.

В одной руке Мисти до сих пор сжимает окровавленный столовый нож.

Теперь люди перед конторкой разворачиваются и наблюдают. Портье за конторкой, — из Бартонов, Сеймуров или Кинкэйдов, — отворачивается и шепчет, прикрывшись ладонью, портье-соседке, а та снимает трубку внутреннего телефона.

Мисти направляется в сторону столовой, мимо бледных лиц, мимо людей, которые вздрагивают и отводят взгляд. Мимо летних женщин, которые подглядывают сквозь паучьи пальчики. Мимо хозяйки. Мимо столиков номер три, семь, десять и четыре, — а тут, за шестым столиком, сидит детектив Стилтон с Грэйс Уилмот и доктором Туше.

Тут оладьи с малиной. Кофе. Пирожные. Половинки грейпфрута в чашах. У них завтрак.

Мисти добирается к ним, сжимая окровавленный нож, и говорит:

— Детектив Стилтон, моя дочь. Моя дочь, Тэбби, — продолжает Мисти. — Я думаю, она еще жива.

Остановив на полпути ко рту ложечку для грейпфрута, Стилтон спрашивает:

— А ваша дочь умирала?

Утонула, сообщает ему Мисти. Он должен выслушать. Неделю, три недели назад. Мисти не знает. Не уверена. Ее заперли на чердаке. Надели, этот самый, здоровенный гипс ей на ногу, чтобы не сбежала.

А ее ноги под клетчатой шерстью покрыты стекающей кровью.

Теперь уже вся столовая наблюдает. Слушает.

— Тут умысел, — продолжает Мисти. Вытягивает руки, чтобы напуганное лицо Стилтона успокоилось. Мисти говорит:

— Спросите Энджела Делапорта. Скоро случится что-то ужасное.

Ее руки в засохшей крови. В ее крови. В крови с ног, пропитавшей клетчатую юбку.

Чей-то голос окрикивает:

— Ты ее испортила!

Мисти оборачивается — и это Тэбби. Она в дверном проеме столовой, одетая в цветастую блузку и черные слаксы, сшитые на заказ. У нее мальчишески короткая стрижка, сережка в ухе — красное эмалированное сердечко, которое сто лет назад Уилл Таппер на глазах Мисти вырвал из уха.

Доктор Туше спрашивает:

— Мисти, ты снова пила?

Тэбби говорит:

— Мам… моя юбка.

А Мисти произносит:

— Ты жива.

Детектив Стилтон промокает салфеткой рот. Говорит:

— Ну, хоть кто-то у нас жив.

Грэйс ложечкой насыпает сахар в кофе. Добавляет молока, и помешивает со словами:

— Вы в самом деле считаете, что убийство совершили эти люди из ООБЗС?

— Убили Тэбби? — переспрашивает Мисти.

Тэбби подходит к столику и склоняется у бабушкиного стула. У нее между пальцев заметна легкая никотиновая желтизна, когда она поднимает блюдце, изучая расписную кайму. Она золотая, в ней повторяющаяся гирлянда русалок и дельфинов.

Тэбби демонстрирует его Грэйс и объявляет:

— "Фитц и Флойд". Узор «Морская гирлянда».

Переворачивает его, читает надпись на обратной стороне и улыбается.

Грэйс улыбается ей в ответ со словами:

— Ты так схватываешь, что я тебе не нарадуюсь, Тэбита.

Просто на заметку: Мисти хочется обнять и расцеловать свою малышку. Мисти хочется обнять ее, бежать к машине и ехать прямиком в трейлер собственной мамочки в Текумеш-Лэйк. Мисти хочет сделать ручкой со средним пальцем на прощанье всему этому сраному острову благовоспитанных психов.

Грэйс похлопывает по незанятому стулу рядом с собой и предлагает:

— Мисти, иди сядь. У тебя безумный вид.

Мисти спрашивает:

— Кого убили ООБЗС?

Океаническое Объединение Борьбы за Свободу. Которое сожгло Питеровы граффити во всех пляжных домах.

Твои граффити.

— За этим я и здесь, — говорит детектив. Вынимает блокнот из внутреннего кармана куртки. Раскрывает его на столе и готовит ручку к письму. Продолжает, глядя на Мисти:

— Не возражаете ответить на пару вопросов?

О вандализме Питера?

— Прошлой ночью был убит Энджел Делапорт, — говорит он. — Возможно, это кража со взломом, но мы ничего не исключаем. Все, что нам известно — он был насмерть зарезан во сне.

В ее постели.

Нашей постели.

Сначала Тэбби мертва, потом жива. Последний раз Мисти видела Тэбби на этом самом столе, накрытую простыней и бездыханную. Сначала колено Мисти сломано, потом здорово. Когда-то Мисти могла рисовать — теперь не может. Возможно, Энджел Делапорт был парнем ее мужа, но теперь он мертв.

Твоим парнем.

Тэбби берет мать за руку. Ведет Мисти к свободному месту. Выдвигает стул, и Мисти садится.

— Прежде чем мы начнем… — говорит Грэйс. Тянется через столик, чтобы шлепнуть детектива Стилтона по манжете, и продолжает. — Через три дня открывается художественная выставка Мисти, и мы рассчитываем увидеть там вас.

Мои картины. Они где-то здесь.

Тэбби улыбается Мисти и просовывает ладонь в руку бабушки. И кольцо с оливином сверкает зеленым на белом полотне скатерти.

Глаза Грэйс моргают в сторону Мисти, и ее передергивает как человека, влезшего в паутину, подбородок поджат, а руки ощупывают воздух. Грэйс говорит:

— В последнее время на острове бывало столько несимпатичного, — набирает воздуха, ее жемчуга вздымаются, потом она вздыхает и добавляет. — Надеюсь, художественная выставка даст нам всем свежий старт.

24 августа …С половиной

В ЧЕРДАЧНОЙ ВАННОЙ Грэйс набирает в ванну воду, потом выходит и ждет в коридоре. Тэбби остается в комнате следить за Мисти. Караулить собственную мать.

Просто на заметку: за одно это лето будто прошли целые годы. Годы и годы. Эта девчонка, которую Мисти видела в окно флиртующей. Эта девчонка будто незнакомка с желтизной на пальцах.

Мисти говорит:

— Серьезно, не стоит тебе курить. Даже если ты уже умерла.

Чему не учат на худфаке — так это тому, как реагировать, когда узнаешь, что твой единственный ребенок собрался разбить тебе сердце. Нынче, когда в ванной только Тэбби со своей матерью, возможно, дело дочери — выводить мать из себя.

Тэбби разглядывает свое лицо в зеркало ванной. Облизывает указательный палец и поправляет контур помады. Говорит, не глядя на Мисти:

— Ты бы осторожнее, мать. Нам ты больше не нужна.

Вытаскивает сигарету из пачки в кармане. Прямо на глазах Мисти щелкает зажигалкой и затягивается.

Трусы болтаются и висят мешком на тощих ногах. Мисти стаскивает их под юбкой и сбрасывает с туфель, со словами:

— Мертвой ты мне нравилась куда больше.

На руке с сигаретой у нее кольцо от бабушки, оливин вспыхивает зеленым в свете лампочки над раковиной. Тэбби нагибается, подбирая с пола окровавленную клетчатую юбку. Держит ее двумя пальцами и говорит:

— Бабуле Уилмот нужно, чтобы я подготовилась к художественной выставке.

Уходит со словами:

— К твоей выставке, мать.

В ванне порезы и царапины от столового ножа забиваются мылом и жгутся до того, что Мисти скрипит зубами. Засохшая кровь окрашивает воду в ванне в розовый цвет. Из-за горячей воды снова начинается кровотечение, и Мисти портит белое полотенце, измазывая его красными разводами, пока пытается вытереться.