Маэстра - Хилтон Л. С.

В номере я разделась, аккуратно сложила одежду, подняла крышку унитаза. Меня выворачивало до тех пор, пока в желудке не осталось ровным счетом ничего. Потом я постояла под обжигающе горячим душем, завернулась в полотенце и, скрестив ноги, устроилась на кровати, чтобы подробней изучить записную книжку Кэмерона. Я вошла в его счет со своего ноутбука, ввела нужный пароль и одобрительно кивнула. Мои ребятки-мошенники оказались не промах! Счет на островах Кука был явно открыт недавно, судя по тому, что на нем лежало ровно десять тысяч долларов – необходимый минимальный взнос – как и на моем швейцарском. IBAN, SWIFT, имя бенефициара – вот тут они немного прокололись: «Гудвуд холдинг инкорпорейтед», вот идиоты! Но пароль был еще круче: «Лошадь1905». Обалдеть! Я закрыла ноутбук. Полагаю, Руперт тоже имеет доступ к счету и ждет не дождется, когда на нем появится семизначная цифра. Так, поехали дальше! Встреча назначена на завтра, имя найденного Кэмероном клиента – Монкада. Конечно, всегда есть вероятность, что Фицпатрик записан к какому-нибудь модному римскому парикмахеру, но почему-то мне так не показалось.

У меня все тело ломило от усталости, уже не было сил смотреть на часы. Ладно, мне не впервой сутками не спать. Заварив отвратительный растворимый кофе в миниатюрном чайнике отеля, подошла к окну и глотнула свежего воздуха, а потом вернулась к ноутбуку. «Гугл» человека по имени Монкада не знал. Я просмотрела сайты крупных арт-галерей, отчеты мелких арт-дилеров, списки гостей богемных вечеринок мира искусства, меценатов, журналистов – ничего! Потом залезла в адресную книгу Рима в поисках любых связанных с искусством заведений, потом пробила по «Гуглу» и увидела изображение занюханного пригорода. Зачем Кэмерону на– значать встречу по крайне важной сделке в таком месте?! Монкада – либо крайне скрытный частный коллекционер, либо – жулик, и я поставила не на ту лошадку.

Я зашла в «Гугл букс» и проверила именной указатель в книге «Отмывание денег в искусстве: точка зрения правосудия» – когда-то я пользовалась этой работой при написании магистерской диссертации, – но Монкада там не значился. Попробовала зайти по-другому: набрала «Италия мошенничество искусство» – еще несколько случайных наборов слов – и все-таки нашла то, что искала! У итальянской мафии, разумеется, были свои люди в мире искусства, но и что с того? Мафия – такой же непреложный факт итальянской жизни, как полуголые ведущие викторин по телевизору. За что люблю итальянцев, так это за их серьезное отношение к культуре. Вот ведь и не подумаешь никогда, что этим ребятам, которые в основном занимаются коррупцией на правительственном уровне и закатыванием трупов в бетон на юге, есть дело до живописи, но эти ребята – настоящие профи! Одной группировке удалось успешно выдать двадцать подделок в стиле эпохи Возрождения за оригиналы и сбагрить в один из музеев Ватикана в Риме, оригиналы они продали на черном рынке, а на вырученные деньги купили оружие, необходимое для войны за передел территории в Калабрии. Подделки обнаружили лишь через несколько десятков лет, некоторые полотна удалось вернуть. Пример из недавнего: несколько человек были арестованы по делу об отмывании денег за подделку античных греческих артефактов, которые якобы обнаружили во время раскопок на крошечном островке у побережья Сицилии под названием Пенисола-Маньизи, знаменитом полевыми цветами и тем, что именно там, если верить Гомеру, нимфа Калипсо девять лет держала Одиссея в сексуальном рабстве. Участники аферы не пришли в восторг от того, как с ними решила обращаться римская полиция, и успели подорвать нескольких человек, пока те наслаждались капучино в пляжном кафе. Будет жаль, если клиент Кэмерона из этих ребят. Лазая в Интернете, я узнавала все больше страшных подробностей о судьбах тех, кто решился перейти дорогу гангстерам. Бетон и взрывчатка – вечная классика, и это все было бы очень смешно, если бы не было правдой. Истории вполне во вкусе Дейва.

Через некоторое время я поняла, что хожу по кругу, да и глаза уже ничего не видели, поэтому я сдалась. Если этот Монкада из тех ребят, которые носят в кейсе отрезанные большие пальцы, то чем меньше я о нем знаю, тем лучше. За акриловыми занавесками отеля всходило солнце, но даже после тяжелого дня нельзя забывать об увлажнении кожи, поэтому, прежде чем отключиться на блаженные пару часов, я открыла мини-бар и залпом выпила две бутылки минеральной воды.

На следующий день в половине десятого я вошла в холл отеля «Хасслер», села на диван, заказала капучино и уткнулась в газету «Репубблика». В утреннем выпуске – тишина. Через десять минут я сделала вид, что звоню по телефону, потом подождала еще десять минут и снова «позвонила». Затем заказала стакан воды. Наконец я подошла к стойке и повторила вчерашний спектакль. Нет, синьор не оставлял для вас сообщений, нет, в номере его нет. Я подождала еще немного, притворившись, что взволнована, все время поправляла волосы и разглаживала складки льняной юбки. Минут через сорок я снова подошла к администратору и спросила, могу ли я оставить записку для синьора Фицпатрика, тот протянул мне фирменную бумагу отеля, и я написала:

Дорогой Кэмерон, утром я ждала тебя в отеле, как мы договаривались, но у тебя наверняка возникли неотложные дела, я все понимаю. Позвонишь мне, когда вернешься в Лондон? Надеюсь, ты чудесно проведешь время в Риме. Спасибо за прекрасный ужин.

Твоя Д. Р.

Инициалы я поставила свои, хотя могла бы написать все, что угодно, но кому какая разница?

В одиннадцать часов я вышла из трамвая неподалеку от места, адрес которого обнаружила в записной книжке Кэмерона, – окраина Рима, захудалый спальный район, состоящий из восьмиэтажек на островках пожелтевшей травы и собачьего дерьма. Магазин я нашла сразу, между пиццерией и ремонтом обуви. Это оказалась багетная мастерская, в витрине были выставлены две большие позолоченные рамы и подборка современных фотографий, в основном китайские невесты во взятых напрокат нейлоновых кринолинах в духе псевдобарокко. За стойкой со скучающим видом смотрела телевизор китаянка в спортивном костюме. У нее за спиной я разглядела дверь, которая, судя по всему, вела в мастерскую, так как оттуда пахло канифолью и клеем.

– Buongiorno, signora. Ho un appuntamento con il Signor Moncada. C’è?

– Di fronte[15], – равнодушно бросила в ответ она и снова уставилась в телевизор, где, судя по тому, как кричали люди на экране, шла передача о политике.

– Grazie.

Через дорогу от мастерской я заметила небольшой бар с алюминиевыми столиками под навесом в зеленую полоску. Единственным посетителем оказался мужчина в светло-сером костюме, с седеющими волосами до плеч. Он поднял чашку эспрессо, и из-под манжеты рубашки блеснул «ролекс». Подмышки и спина тут же вспотели, я так крепко вцепилась в кейс, что от напряжения заболели пальцы. Вовсе не обязательно ввязываться в эту историю, подумала я. Можно просто сесть на трамвай, потом на поезд, затем одна пересадка – и вечером я буду дома, в Лондоне. Что делать дальше, я как-то не думала, настолько была поглощена грандиозностью своего замысла. У меня оставалось десять шагов, чтобы придумать вескую причину все-таки довести дело до конца, но в голову не приходило ничего, кроме одного: я сделаю это просто потому, что это возможно. Я убедила себя в том, что у меня все получится, и я не стану пасовать в последний момент!

– Синьор Монкада?

– Si? – отозвался он и удивленно посмотрел на меня.

Темные очки «Булгари», изящно повязанный бледно-голубой шелковый шейный платок – ну почему только итальянцы умеют так стильно одеваться?! Я протянула ему визитку, которую взяла из кармана у Кэмерона, и свой паспорт.

– Я ассистентка синьора Фицпатрика, – представилась я по-итальянски.

– Ассистентка? А где сам синьор Фицпатрик? – спросил Монкада, переходя на английский.