Глазами Лолиты - Нина Воронель

Юджин говорит, что картины на его выставке очень ценные — он их потихоньку скупил на аукционах за несколько лет своей американской жизни. И что ему очень повезло с Эли — так зовут хозяина его галереи. Он даже не ожидал, что молодой израильский парень может оказаться таким эстетом. Эстет — это человек, который понимает и ценит все красивое. Мне кажется, что этот изысканный Эли особенно нравится Юджину за то, как он быстро сумел оценить самого Юджина. Изысканный — это человек, у которого очень тонкий вкус, тоньше, чем у других.

От общения с Юджином я стала очень образованная и, может быть, скоро тоже стану изысканная. Хотя Инес всячески старается этому помешать — ее страшно раздражает, что Юджин разговаривает со мной, как со взрослой. В этом она согласна с Иланом, которого тоже страшно раздражают мои рассказы о Юджине.

Интересно, как изменилось отношение Инес к Илану — раньше она и слышать о нем не хотела, и все требовала, чтобы я прекратила дружбу с ним. А теперь она не знает, как бы меня поскорее сплавить с ним куда-угодно, хоть есть мороженое, хоть в дискотеку. А совсем недавно она падала в обморок при одном только упоминании дискотеки.

Но вообще мы ходим в дискотеку не слишком часто — она бывает для детей только раз в неделю, и билет стоит довольно дорого, а главное, Илан не в восторге от того, что я танцую там с другими мальчишками. Хотя мне нравится — если долго прыгать под музыку, становится страшно весело, и неважно, с кем танцевать, с Иланом или с другими мальчишками.

Я очень жду, когда же мы, наконец, отправимся на вернисаж, хотя боюсь, что там не будет так весело, как в дискотеке — вообще, все, что делают взрослые, довольно скучно, не знаю даже, как они, бедные, это выносят. И зачем я жду этого, непонятно — достаточно взять приглашение и прочитать, что вернисаж сегодня.

Хотя не надо ничего читать, чтобы узнать, что вернисаж сегодня — достаточно взглянуть на Инес, которая с утра прихорашивается и примеряет платья для этого события. Для такого случая я решила тоже принарядиться и долго перебирала свои вещички, но не нашла ничего интересного, кроме белых джинсов и белого свитера с серебряной бахромой.

«Ради чего ты стараешься? — сердито спросила Инес, критически оглядев меня в белом прикиде. Она теперь всегда разговаривает со мной только сердитым голосом. — Никто не будет смотреть на тебя, все будут смотреть на картины».

«А ты ради чего, если все будут смотреть на картины?» — огрызнулась я. Я теперь ей не отвечаю, а только огрызаюсь.

«Я совсем другое дело. Я жена художника, меня будут всем представлять».

Чудеса! Она была так увлечена этой идеей, что даже не заметила моего хамства.

Наконец, она удовлетворилась своим лицом и прикидом и решила вызвать такси. Погода стояла ужасная, настоящая израильская зима, какая бывает редко, и дождь лил в три ручья. Это так говорят «в три ручья», а сегодняшний дождь лил в десять ручьев, не меньше.

«Мы можем позволить себе такси по такому случаю, ведь мы должны выглядеть хорошо», — уговаривала себя Инес, спускаясь по лестнице. Она еще не привыкла, что не должна считать каждый шекель.

Но все получилось совсем не так, как она мечтала. Не успели мы выгрузиться из такси и открыть зонты, как на нас налетела взъерошенная Габи. Она до такой степени была вне себя, что, несмотря на ливень, даже не подумала раскрыть зонтик, который болтался на ее руке:

«Не отпускай такси! — заорала она и начала стучать в окно машины. — Стой! Стой! Мы едем обратно!».

«Никуда мы не едем! — уперлась Инес. — С какой стати? Сегодня мой вечер, и я никуда не уеду».

Но Габи открыла дверцу такси и втолкнула ее внутрь. Инес, не ожидавшая этого, с размаху плюхнулась на сиденье:

«Ты с ума сошла?».

«Когда ты узнаешь, в чем дело, ты тоже сойдешь с ума! — и обернулась ко мне. — Светка, лети в галерею, найди Юджина и скажи ему, что Инес стало плохо и она вернулась домой».

«Но он испугается!» — ужаснулась Инес.

«Он еще больше испугается, когда ты встретишься с его хваленым Эли! — и опять обернулась ко мне. — Ты еще здесь, Светка? Я же сказала — лети предупредить Юджина!».

Но я не собиралась спешить на поиски Юджина — знаю я их: только я их оставлю наедине, они все секреты друг другу расскажут, а мне ни гу-гу.

«Что же такого страшного в этом Эли?» — потребовала Инес, порываясь вылезти из машины.

Габи поняла, что голыми руками ей Инес не удержать, и села на нее сверху, упершись ногами в край тротуара:

«Этот Эли — жених с нашей свадьбы при свечах! Ты хочешь, чтобы он тебя узнал?».

«Не может быть! Ты, наверно, ошиблась!».

«Как я могла ошибиться, если я битых три часа смотрела на него в упор, так же, как и ты! Я могла бы перечислить все его родинки!».

«Барышни, решайте, вы едете или нет», — вступил вдруг в их беседу таксист на чистом русском языке.

«Нет, я не могу так вот взять и уехать, — объявила Инес. — Я должна убедиться, что это он и объяснить это Юджину».

«Вы долго будете торговаться, барышни? — завопил таксист. — Учтите, тут стоянки нет».

«Не волнуйтесь, мы все учтем при расплате, — утешила его Габи и вытащила из-под плаща большой лист. — Я так и знала, что ты мне не поверишь, и прихватила эту рекламу. Учти при расплате, что я ради тебя совершила преступление, потому что сорвала ее с двери».

Инес схватила лист, глянула мельком, ахнула и отшвырнула его прямо в лужу. Я не могла такое пропустить, я подняла его и увидела цветную рекламу галереи с портретом хозяина в центре. Он улыбался, показывая красивые ровные зубы.

«Ну что, убедилась? — спросила Габи. — Значит, мы можем ехать?».

Не в силах сдвинуть окаменевшую от ужаса Инес, она села в такси с другой стороны и только тут заметила меня:

«Что сказал Юджин, Светка?».

Это же надо — она совсем обалдела, если не видела, что я еще даже не отошла от машины.

Я крикнула: «Уже бегу!», и, пока мне не влетело, ринулась в галерею. Найти Юджина было нелегко, потому что внутри было полно народу — веселые и нарядные люди стояли группками или бродили по залу с бокалами вина. Среди гостей сновали девушки в белых фартучках и разносили подносы с вкуснейшими закусками. Мне особенно понравились маленькие бутербродики с красной икрой, я успела на бегу схватить два у проходящей официантки, и тут же увидела Юджина — он стоял с бокалом в руке и любезно улыбался двум роскошным дамам в высоких сапогах.

Я подкралась сзади и потянула его за рукав. Он вздрогнул и обернулся:

«А, Светка, наконец-то! А где мама?». «Понимаешь, маме вдруг стало плохо и она решила вернуться домой», — начала я, и сама почувствовала, как глупо это прозвучало. Юджин тоже это почувствовал:

«Что значит — плохо? Она заболела?».

«Нет, не заболела, но что-то с ней случилось, и она не может сюда зайти. Она просила передать, что объяснит тебе все, когда ты вернешься домой. А я побегу, там таксист ругается».

Глаза Юджина страшно потемнели, и он попытался схватить меня за рукав мокрой куртки, но я увернулась и помчалась к выходу, расталкивая толпу нарядных дам и господ. По пути я натолкнулась на того зубастого красавчика, от вида которого Инес пришла в ужас — ничего ужасного я в нем не заметила, наоборот, он показался мне очень симпатичным.

Видно было, что Габи прямо из кожи выскакивала, пока меня дождалась, — она уже не сидела верхом на Инес, а стояла возле машины, правда, под зонтиком, и пялилась на дверь галереи, будто хотела меня вызвать оттуда своим взглядом. Инес же как шлепнулась на сиденье, так и сидела столбом, словно ее громом поразило. Габи втолкнула меня рядом с шофером, сама вскочила в заднюю дверь и назвала наш адрес.

Когда такси тронулось, разбрызгивая лужи, Инес, наконец, очнулась:

«Ну, а что бы случилось, если бы он меня узнал?».

«Не знаю, но только помню, как испугалась Зара, когда поняла, что я ее узнала. А через месяц ее убили. Об ее смерти писали во всех газетах, но никто никогда не упомянул об этой таинственной свадьбе».

К Инес начинал возвращаться разум:

«Но убили ведь Зару, а не тебя».

«А могли бы и меня, если бы знали, где меня искать. Но у меня не было адреса, я жила на вилле Маргарита».

«Все это очень проблематично, — усомнилась Инес. — Я думаю, не вернуться ли на вернисаж?».

«Ладно, возвращайся. Может быть, и вправду никого больше не убьют, но Юджина ты подведешь наверняка. Приятно ли будет Эли думать, что ты рассказала Юджину все подробности той ночи?».

Тут Инес вспомнила обо мне:

«Светка, а что сказал Юджин?».

«Он ничего не успел сказать — я его предупредила, что тебе стало плохо, и тут же убежала».

«Он испугался?».

Я сообразила, что она хочет услышать, и решила на этот раз ее не сердить:

«Ужасно. Пытался за мной побежать, но не догнал — там было столько народу! И всех угощали бутербродами с красной икрой!».