Драйверы - Сергей Яковлев

Знал бы Боб…

Знал бы он, что та женщина с дитем в коляске была женой моего бывшего взводного, и я ее на улице сразу узнал. Узнал и решил Боба слегка разыграть. Она-то, разумеется, меня — ни сном ни духом: мало ли солдатиков перед ее глазами промелькнуло, но я и ее, и нашего взводного старлея Вову тогда еще хорошо помнил. И двух лет после дембеля не минуло. А после моей демобилизации — ребята писали — нашу часть в Казахстан перевели, где старлей Вова получил четвертую звездочку и отбыл в нашу ленинградскую Академию связи. Вот так.

Впрочем, я отвлекся…

Тем временем Ахмет помолчал еще немного, докурил сигарету и продолжил свой шовинистический бред.

— Нет, мы не воры. Другие — да. Другие — все воры. Я — не о русских, я-о других… А вот таджики самые честные люди. Это все знают. Деньги на рынке клади — лежать будут. День, два, месяц… Потеряешь — принесут. Все таджики — очень честные.

— Да мне на вашу честность и порядочность — глубоко плевать. Мы тут все — не воры. Ты толком скажи: откуда водяра? Что значит — из милиции? — почти ласково промурлыкал Борька и ожесточенно растер в пепельнице хабарик.

— Нам ее из милиции на реализацию дали. Они там ее у кого-то конфисковали, а мы возим на Север и продаем.

— Значит, «Зубровка» паленая? — Борька достал следующую «беломорину», прикурил, затянулся, выдохнул клуб дыма и с каким-то нехорошим прищуром посмотрел на меня. Сурово так глянул — изобразил на морде своей значительность: вот, мол, как дела обстоят… Ай-яй-яй…

Ага. Смотри, смотри, теперь можно. Щурь глазки свои поросячьи, изображай изумление и недоумение. Крайнего он нашел. Будто бы это и не я вчера его напрягал по поводу сверхвысокой оплаты, будто бы это и не он рыдал на моей груди от безденежья и умолял вот так прямо сразу и ехать. А ты, соколик, еще и о Гене ничего не знаешь. Погоди, расскажу — из штанов выпрыгнешь.

— Послушай — все жить хотят, да? В милиции тоже разные люди бывают — есть плохие, а есть и хорошие. Что, бутылки бить-ломать надо? Трактором их давить? Нет — не надо… Неправильно это, — загорячился мелкий Ахметка.

— Насчет «жить хотят» — ты это тонко подметил, — подколол я таджика. — А не заметут?

— Э-э-э… Чего бояться? Мы с Хайруллой все время у милиции водку берем. Все будет хорошо. Кто нас заметет? Сама милиция, что ли? Нет — этого не будет. Не надо бояться.

— Будет — не будет, надо — не надо… А все равно — криминал это, Ахмет, — невесело констатировал я.

Надо было немного поднять напряжение в кабине и потом плавно переключить Боба и Ахмета на некоторое изменение направления движения нашего «спиртовоза». Боб, не зная моих планов, попросту волну гнал, а у меня была конкретная цель…

— Та же милиция прихватит, например. Не все же у них продажные? — задумчиво продолжил я.

Ахмет тонко улыбнулся и покачал головой, из чего я сделал вывод, что о «продажности» милиции он осведомлен получше нас с Борькой.

— Нет… Никакого криминала здесь нет. Все документы у меня очень правильные. Вот мы эту «Зубровку» продадим, денег заработаем немножко. Потом в Узбекистан поедем, виноград возьмем, лук. Опять продадим… У меня в Узбекистане люди хорошие есть, помогут. Всем хорошо будет.

— Ты что, больной? «Всем хорошо будет»… Кроме тех, у кого ее конфисковали, — сказал Борька, невольно подыгрывая мне. — Бутылки запечатаны, расфасованы по ящикам, наверное, и марки акцизные на них наклеены. Да ты и сам говоришь, что «Зубровка» хорошая, не левая… Она же не из подвала, верно? Значит, кто-то в нее вложился, деньги заплатил, а потом… Я прикинул ущерб прежнего хозяина этой водяры — двадцать тысяч бутылок — целое состояние. Одно дело, если все по закону, ну, конфисковали там, слили в Обводный и дело с концом. Бывает. И обижаться тут не на кого. Стихия. Но, согласись, совсем другое — если человека менты ни за что опустили, а сами… Хозяин, если не дурак и дознается, что менты его конфискат налево толкают, может слегка обидиться и проследить. Лично я бы обиделся…

«Ни фига бы ты не обиделся, Боб, — подумал я. — Никогда в жизни у нас с тобой никто ничего не конфискует по одной простой причине — нечего. Мы — простые питерские идиоты, выросшие и состарившиеся на другой планете».

Но в чем-то Борис был прав: обидеться реально могут. И еще как… Вот эту искру и раздуем.

— Насколько я знаю, у нас в Питере водочную тему в основном кавказцы держат: азербайджанцы, чечены… — сказал я.

Глава двадцать вторая

В девять часов Маге передали, что на Киевском шоссе — дыра. Там на КПП, за поворотом на аэропорт «Пулково-2», с четырех часов ночи СОБР по своим ментовским делам дежурил — операция у них какая-то — и пацанов Маги самих чуть не прихватили. С трудом отмазались.

Плохо, но СОБР — это СОБР, с этими договориться трудно. Можно, но трудно… Да и не было острой необходимости Пулковское шоссе перекрывать — на Киев белорусскую «Зубровку» вряд ли повезут.

Мага дал команду своим бойцам временно свалить в сторону, переждать. Уехали пацаны. А теперь вот «собровцы» с Пулковского КП, ушли и надо было опять срочно посылать туда людей, закрывать дырку. Хоть и не очень важную, но порядок есть порядок. Вот так дергаешься, дергаешься… То одно, то другое. Невозможно нормально работать. И все жадные какие. Жадные и продажные. Тьфу… Все денег хотят. Только — дай, дай, дай…

А деньги у Исы ведь тоже не растут — их заработать надо. Мага это знал очень хорошо. Заработать!.. Потом и кровью.

Но попробуй заработай хорошие деньги в таких плохих условиях. Конкуренты из других команд только и смотрят, чтобы в горло вцепиться, кусок себе отхапать. И менты постепенно борзеют, эфэсбэшники тоже наглеть начали. Да мало ли еще всякой шушеры, кому чужое добро спать не дает? Много таких…

Недавно вот — в центре города одну из бригад Маги кто-то полностью вывел из строя. Какая-то неизвестная сволочь искалечила четверых бойцов — всем раздробили коленные чашечки на правой ноге. Теперь молодые ребята на всю жизнь хромыми инвалидами будут. Иса тогда очень расстроился.

В общем срочно пришлось снимать пост с Ладожского КПП и перебрасывать на Пулковское. В девять тридцать старший группы — бригадир, сообщил Маге, что Киевское шоссе тоже перекрыли.

Хотя, по большому счету, какое нам с Борькой дело — паленая, не паленая? Да завернись они узлом, со своей водкой!

Но повод, повод… Нужен повод, причина, чтобы хоть какой-нибудь рычаг-зацепку на этого Ахмета именно сейчас найти и с суровым выражением и нагнетанием изменить начало маршрута.

— Да-а… Определенная опасность есть. Все же лучше бы нам из города с этим грузом побыстрее выскочить, — раздумчиво сказал я. — И, по возможности, с заметанием следов.

Вот. Запустил. Посмотрим реакцию. Главное, чтобы Боб меня в этой маленькой комедии поддержал. А если не врубится, не поддержит? Сейчас вдвоем упрутся рогом — и ни в какую. Ну, на худой конец, и через Ладожский мост можно попробовать. Но Гена почему-то настоятельно рекомендовал выходить обязательно через Пулковское КПП. И именно в девять, плюс-минус десять минут… Что-то знает служивый, что-то вынюхал. Ну, нельзя нам было нормальным маршрутом через Ладожский мост идти, и точка. Было бы «льзя», так бы и поехали. Гена ведь четко сказал — по Киевскому, через Пулковское КПП. Да еще и по времени довольно жестко привязал нас полковничек.

Не из пальца же он эту идею высосал? Значит, что-то знает, хитрый. А то, что Логинов хитрый и шибко информированный, у меня сомнений теперь, после той дурной истории с кассетой, никогда не появится. Вот пускай мне все говорят: «Логинов не знает, Логинов не ведает…». Не поверю. Я теперь уверен абсолютно: Гена знает все. Или — почти все.

Время пока еще есть — минут десять, восемь в резерве. Значит, надо Ахмету еще всяких страшилок наговорить и действовать в соответствии с логиновскими рекомендациями. Гена зря трендеть не станет.

Эх, бросить бы все это к чертовой матери! Но, пожалуй, поздно… Не отдавать же таджикам назад деньги в самом-то деле, раз у них там обычная водка, а не наркотики… Да и перед Геной неудобно — кое-какие обязательства вроде бы уже взяты. Нехорошо людей обманывать. Короче — следовало ненавязчиво, но твердо убедить Ахмета с Борькой ехать на Мурманск по Киевскому шоссе через Пулковское КПП. А жизненный конус нашего маленького интернационального экипажа потом поднимем.

— Водка, хоть ее вокруг и зело много по нынешним временам, все равно остается товаром почти стратегическим. Оружие, наркотики, проституция и… водка. Мафия, блин. Поэтому, риск слишком большой, — сурово, но как бы про себя сказал я.

Мерно и тихо на холостых оборотах гудел под кабиной дизель. Печка нагоняла тепло… Тускло светились лампочки подсветки на приборном щитке. Пауза затягивалась.

— Боб, — сказал я задумчиво и пощелкал пальцами… Ненавязчиво так, словно в раздумье, три раза, что в нашей доисторической пионерской азбуке означало: «Следуй за мной». — Как считаешь, прав я, или… есть доля риска?