Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов - Дмитрий Богуцкий

«Империя», — промелькнула в голове мысль и тут же испарилась. Я же летел вниз, и постепенно очертания континентов вырисовывались, как на старинной гравюре. Куда-то в негостеприимное место я летел, в общем. С одной стороны — десяток мерно чадящих в небо вулканов, с другой — ледники изо льда какого-то неправильного цвета, ниже — не то ядовито-жёлтая пустыня, не то — степь…

И вот туда-то я и приземлился. Я хлопнулся на землю, ударив по ней короткими шипастыми крыльями, которые затем превратились в когтистые волосатые руки, на которых играло красное пламя, а вокруг меня шла орда моих соплеменников — красно-чёрных пылающих демонов с мордами хищных зверей, то и дело обращающихся в облака струяющегося дыма. Они ехали на грубых самодельных повозках, как какие-то цыгане на кибитках, длинной дорогой от одного конца континента до другого. Много было всякого — толпой набрасывались и загрызали какую-то крупную тварь, сражались с гладкокожими ратниками, праздновали, сливались в страстном танце любви, огня и смерти, поливали красным пламенем из рук друг друга и гигантских существ, я видел разрушенные замки, дворцы, миллионные армии, я видел свой момент рождения, я…

Стоп, сказал я себе. А почему это — «я»?

Как это так вышло, что я всего за несколько минут просмотра мультика вдруг стал отождествлять себя вот с этим вот всем инопланетным безобразием?

Нет уж, довольно новых личностей. Я — Чан Гун. Я… не смогу выговорить имя, но, в общем, его же двоюродный тридцатилетний брат из России. Я — красавчик, Великолепный, меня ждут две замечательные девушки, поэтому…

Словно что-то шевельнулось между меридианов. В старых заросших шрамах, что-то не менее красное, страшное и жестокое, чем я видел только что в мультиках.

— О-хо! — удивлённо прошамкал старик, отпуская на миг пальцы. — Новые сапоги жмут! Ну-ка, посмотрим, кто был портным!

— Пошёл нахер, старый пердун! — прошипел я сквозь зубы, потому что челюсти всё ещё плохо двигались.

— О-хо! — повторил старик, снова прикасаясь к моим вискам.

Тут уже мультики были совсем другие, более знакомые, эдакими вспышками, флешбеками. Мой день — поездка, тренировка, потом предыдущие дни. Лапшичка. Твистер, декольте Дзянь прямо перед моим носом. Переговоры. Тренировки. Лапшичка. Пробежки. Госпиталь. Лапшичка. Долгий поцелуй с Сян в затопленном тоннеле… Цинготный саркофаг. Бой на арене. Лапшичка. Драка в переулке. Троица на электробайках под лестницей… Лапшичка. Бой с морским змеем. Лапшичка. Гараж, где в впервые встал с коляски. Бой с воздушным змеем. Лапшичка. Малыш Сяоху лежит у забора. Грудь Сян в зеркале в нашей совместной спальне пентхауса Янсена. Бой с Тао-кнутом у Лапшевни бабули Хо. Лапшичка. Госпиталь. Руки Сян над моим лицом…

И шило под ребро на холодной остановке. И взмывающая в небо глыба бетона с головой Великой Подземной Змеи.

— О-хо! — старик буквально отпрыгнул от меня. — Да сапоги не просто жмут! Они жмут, потому что они и не сапоги вовсе.

— Не сапоги, не сапоги, — зашептались другие странные жители этой деревни, стоящие во дворике деревни.

— Он равный нам! — сказал кто-то в толпе, и все снова заповторяли: — Равный, равный.

А я неожиданно понял, что могу двигаться. «Бей или беги!» — скомандовала симпатическая нервная система, но я с немалым трудом погасил это желание.

Уж как-то интересно стало, что дальше будет.

— Я не сапоги! — нахмурился и грозно повторил я.

Толпа рассмеялась. Хохотала синхронно, чуть ли не хором, заливисто и не вполне успешно.

— Хорошая шутка! — странно сказал старик и отступил в толпу — странно, шагая спиной вперёд.

Обстановка разрядилась. Я понял, что это неплохое время поговорить, и начал говорить всё, что думаю.

— Я понятия не имею, что вы за твари такие. Из другого мира, значит. Хорошо. Мне плевать. Хоть черти лысые… Я сюда за банту пришёл. Мне ваш главный, который в бункере у Ботаников сидит, сказал, что…

Тут я осёкся. Он там тоже про сапоги что-то ляпнул. Я теперь понял этот эвфемизм, типа, мы для них всего лишь обувка, временное вместилище, обёртка для конфеты. И отправил меня тот голый мужик вовсе не банту ловить. А чтоб я таким же вот сапогом стал! Я-то думал, что я охотником буду, а я был жертвой — отправился прямиком в ловушку!

И все предыдущие — тоже отправились. И Се-рьо-жа тот — тоже. Не, вот Серёгу реально жалко было. Наверняка хороший мужик был. Соотечественник по прошлой жизни. И меня снова понесло — видимо, отпустившие мышцы и бурлящий компот из гормонов продолжали действовать на меня как наркотик правды. Я снова нёс всё, что думаю.

— Ах вы твари такие, — начал я. — Дряни вы инопланетные. Это ж что ж вы такое делаете — у людей тела воруете, да? Вы тут не охренели часом? Чего вы сюда все заявились, что вам нужно? Может, провалите обратно в это своё подземное царство, а? Что за дрянь тут происходит?

— Злые. Мёртвые. Холодные. Отчаявшиеся люди. Плохие. Странные. Умирающие, — заговорил звонкий голосок.

— Кто? — не понял я.

— Это наши сапоги.

Разношёрстная толпа снова расступилась, и из толпы вышла феечка. Ну реально — девочка-игрушка, стройненькая, маленького роста, едва ли старше меня, хотя, возможно, просто миниатюрная. В пожухлой балетной пачке, с растрёпанными не вполне чистыми волосами, эдакая зомби-невестушка, только вполне себе живая и даже вполне красивая. А за ней вышла вторая — чуть постарше и повыше её, смуглая, какая-то слегка потасканная, в соломенной шляпе, какие я видел у морских цыган, рваной майке и одних трусах, без брюк, босая. Некрасивая, и лицом — совсем непохожая, хотя на голые ноги я и попялился пару секунд — чтоб избавиться от стресса. Она поравнялась и положила «балерине» руку на плечо.

— Чан Гун подходит для испытания, — сказала мне вторая. — Доченьке Огненной Гортани нужен муж. Второй, младший муж.

— Прекрасно… отличные семейные отношения, —