Грань риска - Робин Кук

Служебные обязанности постепенно оттеснили тяжкие думы Ким о голове Элизабет куда-то на задний план. Больные были тяжелые, работы много, и часы пролетели незаметно. Она занималась затромбированным венозным катетером, когда до ее руки дотронулся охранник.

— Тебе принесли пакет. — Вахтер показал рукой на посыльного, который застенчиво переминался у входа с ноги на ногу. — Надо подойти и расписаться в получении.

Ким подошла ближе и посмотрела на посыльного. Парень был явно подавлен обстановкой реанимационного отделения. Он держал в руке перевязанную шнурком коробку из-под компьютера. Через мгновение Ким вспомнила, что должно лежать в коробке, и у нее неистово забилось сердце.

— Его хотели остановить на наружной проходной, — сказал дежурный, — но он настаивал на том, что получил инструкции вручить посылку тебе лично.

— Сейчас я все сделаю. — Ким пошла к двери. Дежурный шел за ней по пятам. К ее ужасу, в этот момент и без того щекотливая ситуация осложнилась еще больше. Из-за стола поднялся Киннард, который только что делал записи в истории болезни и во все глаза смотрел на посыльного. Они не встречались со времени их достопамятной стычки в имении.

— Что это нам принесли? — спросил Киннард.

Ким торопливо взяла у посыльного извещение и расписалась.

— Это персональная посылка, — объяснил тот.

— Я вижу, — сказал Киннард. — Более того, я еще вижу, что ее принесли из лаборатории доктора Эдварда Армстронга. Вопрос заключается в том, что же может находиться внутри?

— В извещении это не сказано, — ответил посыльный.

— Дай сюда коробку, — резко произнесла Ким. Она протянула руки, чтобы отобрать коробку у Киннарда, который успел уже наложить на нее руки. Он резко отступил на шаг.

На лице Киннарда играла высокомерная улыбка.

— Эдвард Армстронг — один из многочисленных воздыхателей мисс Стюарт, — сообщил он дежурному. — Там внутри, наверное, лежат леденцы. Это очень умно — положить леденцы в коробку из-под компьютера.

— Первый раз в отделение послеоперационной интенсивной терапии приносят персональную посылку, — сообщил дежурный.

— Отдай мне коробку! — еще раз потребовала Ким. Ее лицо вспыхнуло. Она живо представила, как коробка падает на пол и оттуда выкатывается голова Элизабет.

Киннард поднес коробку к уху и встряхнул ее. Ким явственно услышала, как голова, перекатываясь, бьется о стенки коробки.

— Нет, это не леденцы, — заключил Киннард. — Наверное, это шоколадный футбольный мяч. — Он изобразил на лице притворную растерянность. — Как ты думаешь? — Он поднес коробку к уху дежурного и снова встряхнул ее.

Помертвев, Ким обежала вокруг стола и попыталась завладеть посылкой. Но Киннард поднял коробку высоко над головой, и Ким не могла до нее дотянуться.

В это время к столу незаметно с другой стороны подошла Марша Кингсли. Как и все в отделении, она видела происходящую сцену, но в отличие от прочих решила прийти на помощь подруге. Подойдя сзади к Киннарду, она повисла у него на руке и заставила его опустить коробку. Он не стал сопротивляться. Марша протянула руку и взяла посылку.

Чувствуя, что Ким чуть не плачет, Марша увела ее в раздевалку. Уходя, они слышали, как хохочут Киннард и дежурный.

— У некоторых людей очень нездоровое чувство юмора, — проговорила Марша. — Кое-кому не мешает врезать по ирландской заднице.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила Ким. Теперь, когда коробка, наконец, была у нее в руках, она несколько успокоилась. Ее трясло от пережитого волнения.

— Не понимаю, что происходит с этим человеком, — заметила Марша. — Ведет себя как глупый бычок. Ты не заслуживаешь такого обращения.

— Он чувствует себя уязвленным, потому что я встречаюсь с Эдвардом, — пояснила Ким.

— И ты его еще защищаешь! — возмутилась Марша. — Черт, не стоит тебе принимать на себя роль покинутой возлюбленной Киннарда. Не вздумай этого делать, он того не стоит.

— С кем он сейчас встречается? — спросила Ким.

— С новенькой блондинкой из регистратуры, — ответила Марша.

— О Боже! — саркастически воскликнула Ким.

— Это он все потерял, — настаивала Марша. — Говорят, она вообще работает всеобщей утешительницей.

— Зато ее тело никогда не подведет, — с горечью произнесла Ким.

— Тебе-то что за печаль? — спросила Марша беззаботно.

— Ты права, — согласилась Ким, тяжело вздохнув. — Просто я ненавижу ссоры и склоки.

— Ну, ты неплохо расквиталась с Киннардом, — сказала Марша. — Ты сравни, как к тебе относится Эдвард, и подумай, что ты потеряла. Во всяком случае, Эдвард не воспринимает тебя как нечто само собой разумеющееся.

— Ты права, — еще раз повторила Ким.

После работы Ким вынесла компьютерную коробку на улицу и положила ее в багажник своей машины. Потом она некоторое время колебалась, размышляя, что делать дальше. До того, как всплыла проблема с головой Элизабет, она думала после работы заглянуть в здание законодательного собрания штата. Сначала она решила отложить этот визит на завтра. Потом подумала, что вполне успеет сделать и то и другое, тем более что в коттедж ей надо приехать, когда рабочие разъедутся по домам.

Оставив машину на стоянке госпиталя, Ким пошла по Бикон-Хилл к увенчанному позолоченным куполом зданию законодательного собрания штата Массачусетс. После тяжелой работы в замкнутом помещении она наслаждалась пребыванием на улице. Был теплый, но не жаркий летний день. С моря дул легкий ветерок, и в воздухе стоял приятный слабый запах океана. Проходя по старой базарной площади, она слышала жалобные крики морских чаек.

Обратившись в справочную законодательного собрания, Ким узнала, что ей надо идти в архив штата Массачусетс. Придя в архив и дождавшись своей очереди, Ким столкнулась с полным мужчиной-клерком. Его звали Уильям Макдональд. Ким показала ему копии прошения Рональда и отрицательную резолюцию члена магистрата Хэторна на это прошение.

— Очень интересно, — проговорил Уильям. — Люблю эти старые документы. Где вы их нашли?

— В суде графства Эссекс, — ответила Ким.

— Чем я могу быть вам полезен? — спросил Уильям.

— Член магистрата Хэторн написал, что мистеру Стюарту надлежит обратиться к губернатору, так как улика, которую он хочет получить, передана в графство Суффолк. Мне хотелось бы узнать содержание ответа губернатора. Что меня больше всего интересует — в чем, собственно, заключается это свидетельство, эта таинственная улика. По каким-то причинам она не описана ни в одном документе — ни в прошении, ни в резолюции.

— Должно быть, речь идет о губернаторе Фипсе, — предположил Уильям. Он улыбнулся. — Я большой любитель исторической старины. Давайте посмотрим, может, нам удастся найти в компьютере данные на Рональда Стюарта.

Уильям нажал на клавиши своего терминала. Ким не могла видеть экран, ей пришлось ограничиться наблюдением за лицом Уильяма. К своему разочарованию, она видела, что каждый раз, нажимая на клавишу входа, Уильям отрицательно качал головой.

— Никаких сведений о Рональде Стюарте. — Он еще раз посмотрел на резолюцию и почесал в затылке. — Прямо даже не знаю, что еще можно сделать. Я попытался найти Рональда Стюарта в данных, касающихся губернатора Фипса, но ничего не получилось. Вся беда заключается в том, что не все прошения семнадцатого века сохранились, а те, что сохранились, часто не внесены в каталоги. В архивах настоящая прорва этих прошений и петиций. Тогда между людьми были постоянные раздоры и несогласие, вот они и писали бесконечные кляузы друг на друга. Впрочем, и сегодня они делают то же самое.

— А что, если воспользоваться датой? — спросила Ким. — Третье августа тысяча шестьсот девяносто второго года. Может, это окажется полезным?

— Боюсь, что нет, — ответил Уильям. — Прошу прощения, мне действительно очень жаль, что я ничем не смог вам помочь.

Ким поблагодарила клерка и вышла на улицу. Она была несколько разочарована и растеряна. После того, как с такой легкостью нашла в Салеме прошение, она вообразила, что в Бостоне с еще большей легкостью найдет бумаги, где будет описана природа окончательной улики, заключительного свидетельства, использованного против Элизабет.

«И почему Рональд Стюарт не описал это проклятое свидетельство?» — думала Ким, идя по Бикон-Хилл. Потом ей в голову пришла идея, что неспроста Рональд не стал этого делать. Может быть, именно в этом и заключался намек на разгадку, послание, которое ей предстояло расшифровать.

Ким вздохнула. Чем больше она размышляла о таинственной улике, тем больше разгоралось ее любопытство. Действительно, в такие вот моменты Ким начинало казаться, что сквозь тьму веков Элизабет пытается что-то сказать ей.

Ким дошла до Кембридж-стрит и свернула к общественной стоянке. Еще одна проблема из-за неудачи, постигшей ее в архиве штата: теперь она снова отброшена к несметному количеству документов, которое ей предстояло переворошить в замке. Перспектива не из радостных. Хотя ясно было, что если она и найдет что-нибудь, то именно в замке.