Тридцать первый выстрел - Сергей Самаров

– Да, – сказал генерал. – Водители убиты выстрелами из пистолета в голову, старший прапорщик убит ударом в межреберье. Фирменный удар, визитная карточка…

– Так и предполагал, что это кто-то из них, – высказал я результат своих наблюдений. – Я смотрел сверху из окна, как они приближались. Первые трое – скорее спортсмены, чем солдаты, шли неумело. Бандит с биноклем лежал; не знаю, как он ходит. А тот, за которым мы гнались, передвигался профессионально. А что с этим, товарищ генерал? Который с биноклем…

– По паспорту – гражданин Узбекистана. Я отправил срочный запрос в Москву; оттуда он, наверное, уже ушел к нему на родину. Жду ответа. Что будет, сообщу. Самолет с биноклем вот-вот прибудет. Как только мне привезут, сразу отправлю. Просьбы какие-то есть? А то мне ехать нужно.

– Есть, товарищ генерал…

Я сообщил о глобальном разрушении забора и частичном повреждении сарая. Генерал посмотрел на коменданта. Полковник плечами пожал.

– Как рассветет, пошлю машину. Пусть посмотрят, что нужно для ремонта, и составят акт. А иначе как мне материалы списывать?

Конечно, у коменданта всегда есть куча вариантов на списание строительных материалов. Но и за то, что он не возразил против новой для себя заботы, хотелось сказать полковнику большое человеческие «спасибо». Поддержал репутацию офицерского слова.

– Это все? – спросил генерал.

– Еще просьба. Если возможно, хорошо бы укоротить интерес отдельных следователей. Пусть занимаются своими делами, но границу между нашими и своими материями чувствуют. Понятие секретности операций распространяется и на любопытных следователей, насколько я знаю из своей практики. Нам еще предстоит много работать, и не хотелось бы рисковать утечкой информации.

Я говорил умышленно громко, чтобы было слышно всем.

Генерал посмотрел на одного из них, обладателя синего полковничьего мундира. Тот согласно кивнул и направился в ангар. Как я понял, он решил дать указания своим следователям не проявлять излишней активности в допросах офицеров моей группы.

В это время, аккуратно костыляя, подошел выбравшийся из кабины капитан Волоколамов.

– Что, капитан, решил на время операции остаться в строю? – с уважением спросил генерал.

– Так точно! Кроме меня, некому занять место позади командира.

– Молодец, уважаю! По окончании операции напомни своему командиру, чтобы написал представление на награду. Какую, мы с ним отдельно обсудим.

Теперь кивнул я. Сам за наградами не гонюсь, однако люблю, когда моих офицеров заслуженно отмечают. Но все же добавил:

– Другие офицеры тоже достойны награды.

– Обсудим, – генерал сделал знак рукой, и к воротам подкатил его «уазик».

Пожав всем руки, он уехал. А я, извиняясь перед комендантом, сказал:

– Доставили мы вам хлопот… Пойду посмотрю, что там с дельталетом. После взрыва еще и осмотреть не успел…

Осмотр мотодельтаплана занял больше времени, чем я думал. Сначала мне показалось, что осколки вообще его не задели. Оказывается, я ошибался. В трех местах была пробита обшивка тележки. Причем одно отверстие зияло как раз в районе расположения двигателя, то есть за спиной второго пилота, и посмотреть на повреждение – если оно, конечно, присутствовало, – было возможно только после снятия части обшивки. А у нас даже инструментов не хватало, чтобы справиться своими силами. Хорошо, подсуетился Владимир Андреевич Кочергин со своей бригадой. Оказывается, люди науки умеют оперировать не только схемами и графиками, но и отвертками, и гаечными ключами.

Сняли боковую обшивку, срубив три клепки и отвинтив несколько креплений. Клепки Кочергин обещал поставить новые, более крепкие. Осколок, конечно, попал в двигатель, но повреждений не нанес, если не считать таковыми царапины на металле. Металл был залакирован – видимо, для предотвращения коррозии, поскольку в воздухе легко попасть во влажную атмосферу. И здесь Кочергин пообещал помочь, поскольку лак у них имелся. И даже с двумя отверстиями в крыле пообещал справиться, хотя подходящей ткани бригада с собой не имела, но располагала суперлипким скотчем, который не оторвет никаким ветром.

Меня такие помощники вполне устраивали, и я даже наблюдать за действиями научной бригады не стал, а занялся дальнейшим осмотром тележки. Еще три осколка угодили в нашу систему бронирования. Но рабочие комендатуры тоже трудились на совесть, и бронежилеты оказались непробитыми. Все три осколка из них я выковырнул ножом. Это оказались обыкновенные болты, которые бандиты часто используют в самодельных взрывных устройствах в качестве поражающего элемента. Если бы мы проспали ситуацию, если бы взрывное устройство было успешно установлено на дельталете, нам с капитаном Волоколамовым пришлось бы, мягко говоря, хреновенько. Все зависело от того, куда бандиты собирались устанавливать свою «адскую машину». Скорее всего, между креслами первого и второго пилотов. После взрыва нас разнесло бы на куски, а сам дельталет благополучно рухнул бы на землю.

Волоколамов докостылял и до дельталета. Долго вертелся у ступени, с которой должен был забраться в свое кресло, но попробовать устроиться пока не рискнул. И опять в обсуждение будущего полета вмешался Владимир Андреевич.

– Намереваетесь лететь в гипсе?

– Намереваюсь, – со вздохом сказал Никифорович, – только пока не знаю, как помещусь там. Ногу сунуть некуда, а ломать гипс в колене нельзя. Но если его не сломать, колено не согнется…

– Прорезать перегородку, – сказал я. – Я уже думал об этом.

– Зачем прорезать, когда можно просто снять всю целиком? Здесь только четыре самореза отвинтить, – сделала вывод по-научному работающая голова. – Когда надобность отпадет, можно поставить на место… Сделаем. Когда лететь хотите?

– Как рассветет, – решил я.

– Минут через пятьдесят – через час, стало быть… Мы управимся.

– Мы будем сердечно благодарны вам за такую бескорыстную помощь.

– За корыстную, – поправил меня Кочергин. – Это в обмен на информацию. Я уже слышал, что вы тоже столкнулись с суперлубрикантом. С ихним…

– Это я в любом случае рассказал бы. Значит, помощь бескорыстная.

Кочергин кивнул и принялся отвинчивать перегородку. А я увидел Казионова, который вел ко мне отставного бомжа Николая. Перед отъездом майор поручил его вниманию кого-то из офицеров, но теперь снова начал налаживать дружеское общение.

– Николай согласен посмотреть на убитых, – сообщил майор. – Есть ли среди них бандиты, с которыми он непосредственно общался. Это может помочь нам с определением.

С этим было трудно не согласиться. Ведь мы до сих пор не знали точно, бежал ли отставной бомж из той же банды, против которой мы работаем, или его захватывали другие бандиты, по которым кому-то еще предстоит работать параллельно с нами, пока те не уничтожили рабочих. И Николай в данном случае был важным свидетелем.

Тела убитых уже уложили у стены ангара. Казионов позвал суетливого следователя, который иногда задавал вопросы Желобкову, но ко мне, кажется, и приближаться опасался; впрочем, время от времени я ловил на себе его взгляды.

Опознание бандитов проводилось по полной форме, под протокол и в присутствии двух понятых, которыми стали майоры Желобков и Казионов. Отставной бомж хорошо чувствовал всю важность своей миссии и, кажется, даже посветлел лицом. К трупам и к виду крови он относился спокойно; по крайней мере, не выказывал отвращения, как часто случается с другими свидетелями. Первым открыли, видимо, лицо того, кто привел в действие взрывное устройство. Но тут сказать что-то конкретно могли, наверное, только близкие родственники, да и то помнящие особые приметы. У бандита была сильно изуродована вся нижняя часть лица. Осколки ударили его в челюсть, разрубили кости и надвинули их на нос. А верхняя часть лица была основательно залита кровью. И Николай лишь неуверенно пожал плечами.

– Что, не признал друга? – спросил следователь.

– Я даже в вас друга признать не пожелаю, – сказал в ответ отставной бомж с чувством собственного достоинства. – А в этом признать кого-либо я вообще не могу. Его и мать родная не признает.

– Следующий, – скомандовал следователь.

Два полицейских, помогающих при опознании, накрыли простыней лицо первого и перешли ко второму, потом к третьему. Оба раза Николай отрицательно мотал головой.

– Не видел. Не знаю.

Оставался последний труп – владелец бинокля с прибором ночного видения. Этому пуля, летящая с крыши, перебила позвоночник, оставив лицо невредимым, и рассмотреть лицо можно было без проблем.

– А это знакомая личность. Он из узбеков, которые стройкой командовали. Там, в горах… Правда, он не всегда на базе жил, только приходил. Но раз в неделю бывал обязательно.