Снежная ночь с незнакомцем - Джейн Фэйзер

— А это не может быть из-за сажи?

— Сажи? Ах да, сажа. — Хаггетт задумался, спускаясь вместе с ней по лестнице. — Дело в том… э… это из-за его одежды. Вы заметили, он носит только черное.

Элли заметила. И все же…

— И это единственная причина, почему его так называют?

— А какая иная может быть, — упрямо сказал Хаггетт, не глядя ей в глаза. — Между прочим, доктор сказал, что вашей тете надо давать только мягкую пищу, пока мы не убедимся, что рана на голове не опасна, поэтому я взял на себя смелость нанять повара.

Пока Хаггетт нес этот вздор, Элли поняла, что ее вопрос попал в цель. Однако ей показалось жестоким заставлять дворецкого передавать сплетни о своем хозяине. Странно, насколько этот милейший человек был предан лорду Торнклифу. Это свидетельствовало о том, что его милость, может быть, не так страшен, как казалось. Кстати, барон проявил себя с самой лучшей стороны: несмотря на свое ворчание, как можно удобнее устроил их в своем доме; не мешкая послал за доктором и даже за сундуками; охотно уступил им свою спальню. А когда они вошли в столовую, Элли убедилась, что он не только благороден.

Лорд Торнклиф вымылся. Мужчина, стоявший у камина, повернулся к ним, и она увидела, что он ничем не походил на человека, спасшего их.

На нем был тот же самый черный сюртук, жилет и шейный платок, только выглядело все свежевыстиранным и выглаженным. А его лицо… Боже мой, у Черного Барона мог быть дикий темперамент, но его лицо было потрясающе красиво. У него оказалось много общего с пиратом, героем байроновского «Корсара», которого Элли с удовольствием часто перечитывала, невзирая на скандальную репутацию автора.

Только волосы барона были не черные, а темно-каштановые с рыжинкой. И теперь, когда на нем не осталось и следа сажи, а дети не отвлекали ее, Элли рассмотрела настоящий цвет его глаз — серые, словно в дымке, опушенные длинными темными ресницами.

Это не была классическая красота; черты лица слишком резкие, а подбородок слишком выдвинут для утонченной красоты, признаваемой в Лондоне, — но он притягивал взгляд и этого было достаточно, чтобы у нее ослабели колени. Элли совершено забыла об осторожности. Привлекательные мужчины пугали ее, а ей только этого не хватало — теряться в присутствии его милости.

Однако его изменившаяся в лучшую сторону внешность произвела противоположное впечатление на Мег: она подбежала к нему и с любопытством принялась разглядывать.

— Кто вы?

— Я Торнклиф. А кто вы, юная леди?

Узнав его голос, Мег отшатнулась и сунула палец в рот. Элли выступила вперед, чтобы замять неловкость.

— Простите, сэр. Я забыла, что вы еще не знаете их имена. — Она представила ему детей, довольная тем, что малыши на этот раз вели себя как леди и джентльмены.

Но когда лакеи внесли блюда с едой в столовую, собираясь поставить на сервант, мальчики подбежали посмотреть, что они будут есть.

— О, как хорошо: тут есть говядина, — сказал Тим, глядя, на большой кусок. — Я умираю с голоду!

— Посмотри, Чарли, тут еще ветчина, — кричал Перси с другого конца стола. — И пудинг.

— Может быть, мы сядем, — тихо сказал лорд Торнклиф, — пока мальчишки не сметут обед стоя?

Так начался их первый вечер в Торнклиф-Холле.

Элли не ожидала, что так проголодалась, и предоставила мальчишкам свободно разговаривать. Те забросали хозяина дома вопросами. Его милость отвечал на неожиданные вопросы вежливо, но без большого энтузиазма.

Даже Мег осмелилась спросить:

— А почему вы были сегодня таким грязным, сэр?

— Мег! — упрекнула ее Элли. — Невежливо задавать такие вопросы.

— Да, действительно, — ледяным тоном подхватил хозяин. — Вы можете глазеть на человека, делать какие-то предположения и сплетничать с друзьями, но никогда не задавайте ему прямых вопросов. Нельзя, если вы хотите соблюсти установленный порядок в обществе.

Неужели он отчитывает ее, этот грубиян дьявол?

— Вы должны слушаться его милость, — вставила Элли. — Он умеет отвечать на прямые вопросы. — А когда он взглянул на нее, добавила: — Нет, подождите, это прямые приказы, а не вопросы, которые умеет отдавать лорд Торнклиф. И это разные вещи, хотя он владеет обоими.

Было слышно, как мистер Хаггетт, стоявший у серванта, подавил смешок, но лорд Торнклиф рассмеялся.

— Да, я целые годы совершенствовался в этом. Спасибо, что предоставили мне возможность попрактиковаться на ком-то еще, кроме слуг и шахтеров.

— Так вот почему вы покрыты сажей! — воскликнул Перси. — Вы работаете в угольной шахте.

— Я действительно владелец угольной шахты. Она принадлежала моему отцу, а когда отец умер, перешла к старшему брату. А я стал ее владельцем после… — Боль исказила его лицо, — после того как Руперт умер три года назад.

— Мне так жаль, — тихо сказала Элли.

Мартин кивнул в ответ на ее соболезнование, затем отвернулся, посмотрел на тарелку Перси и сразу же сменил тему разговора.

— Так вам, мастер Перси, я вижу, нравится говядина.

Это вызвало у Перси бурю восторгов, но Элли теперь увидела лорда в новом свете. Бедный, он потерял всю семью в ранней молодости. Неудивительно, что он такой угрюмый.

Когда разговоры прекратились, Мег снова пропищала:

— А где ваша пахучая зелень?

Барон удивленно поднял бровь:

— Пахучая зелень?

— Она хочет сказать «ветки», для Рождества, — пояснил Перси. — Знаете, их развешивают на перилах и полках. Мама любит можжевельник. А Мег не нравится запах.

— А.

Не получив ответа на свой вопрос, Тим повторил:

— Так где она?

— Не груби, — сказала Элли. — Я уверена, что слуги его милости принесут зелень, когда наступит время. — Она и представить себе не могла, что этот человек делает все сам.

— Но Рождество уже скоро! — Тим умоляюще посмотрел на его милость. — Вы прикажете им сделать это завтра?

Лорд Торнклиф напрягся, но ответил сдержанным тоном и с внешне спокойным видом.

— Я не могу загружать моих слуг подобными делами. Им и так хватает работы. — Когда кто-то хмыкнул, он посмотрел на своего дворецкого. — Особенно когда дом полон гостей. Не правда ли, мистер Хаггетт?

— Так и есть, сэр, — уклончиво ответил мистер Хаггетт. Теперь, когда лорд Торнклиф упомянул об этом, стало очевидным, что у него не хватает слуг. Элли не видела женщин-служанок, а только нескольких лакеев, конюхов, повара и мистера Хаггетта. Этим и объяснялось запущенное состояние поместья.

Или же заброшенный вид объяснялся тем же, что и недостаток слуг: нехваткой денег.

Должно быть, все дело в этом! Это объясняло многое — и его язвительные замечания по поводу ее богатства, и простую черную одежду, и постоянные занятия, связанные с шахтой. Ее отец был владельцем серебряного рудника, но он никогда не приходил домой грязным. Только люди, работавшие недалеко от рудника, позволяли себе это. Очевидно, его шахта не окупала себя.