Меч и перо - Мамед Ордубади

Гатиба не успела ответить, - появились слуги. Час назад она взбиралась в тахтреван, полная надежд на счастье, а сейчас подходила к нему оскорбленная, с навеки разбитым сердцем. Украшенный пестрыми шелками и драгоценностями тахтреван казался Гатибе гробом.

Рабыни и служанки шли впереди пересмеиваясь, а сердце Гатибы горько плакало, сжималось болью.

Вскоре ивовая роща осталась позади.

Но это был не последний день, когда дочь эмира пришла сюда. Она приходила в рощу и после этого ежедневно садилась на ивовый пень, предаваясь невеселым мыслям, вспоминая прошлые дни.

КЫЗЫЛ-АРСЛАН

Сыновья Эльдегеза начали править Азербайджаном. Неповиновение на юго-западе страны было ликвидировано после разгрома правителя Мараги Кара-Сюнгяра.

Когда Кызыл-Арслан, обосновавшись в Тебризе, начал заниматься делами Азербайджана, местные правители слали ему много несуразных писем о положении в управляемых имя областях. Желая удержаться на своих постах, они скрывали истинные причины недовольства подданных.

Поэтому Низами, получив от Кызыл-Арслана письмо, посвященное вопросам поэзии и литературы, в ответном письме рассказал о положении в стране и кратко изложил причины народного недовольства.

Низами писал, что бунты в селах и городах происходят по причине негодного государственного устройства, что страна нуждается в коренных реформах, а правители, потерявшие доверие народа, должны быть низложены.

В письме были затронуты и другие важные вопросы. Так, Низами сообщал, что национальная культура Азербайджана находится под угрозой нападок со стороны сект и религиозных фанатиков, а творцы, создающие культурные ценности, преследуются и изгоняются местными правителями

Ответа на письмо не последовало.

Приятели и знакомые Низами порицали его, если не в лицо, так за глаза, говорили: "Не следовало задевать государственное устройство. Советовать хекмдарам =- большая неосторожность".

Когда Низами писал Кызыл-Арслану, многие выражали свою солидарность с ним. Теперь же все спрятались в кусты.

Верным Низами остался один лишь Фахреддин.

- Отправив письмо, мы не совершили ошибки, - успокаивал он друга всякий раз, когда разговор заходил о городских сплетнях. - Если Кызыл-Арслан любит нашу страну, он должен понять нас. Мы не требуем в письме ничего, кроме счастья страны, мы желаем новому правительству успехов. Если хекмдар рассердился на это - пусть! Но мы не можем скрывать положение страны и народа. Я полностью одобряю твое письмо. Ты меня знаешь, Ильяс. Фахреддин никогда не оставит тебя одного!

Друзья часто беседовали на эту тему.

Однажды Фахреддин заглянул к Ильясу, чтобы справиться о здоровье Мехсети-ханум. Он нашел друга в приподнятом настроении. Казалось, и Мехсети-ханум чувствует себя лучше. Рена и Низами вывели старую поэтессу во двор на свежий воздух, и она стала читать Рене свои новые рубай.

Низами обрадовался приходу друга.

- Если бы ты не пришел, я послал бы за тобой!

- Фахреддин почувствовал: произошло какое-то радостное событие. Подойдя к Мехсети-ханум, он поцеловал ее руку, справился у Рены о самочувствии и обернулся к Ильясу.

- Твои глаза говорят о большой радости.

Низами достал из-за пазухи толстое, похожее на тетрадь, письмо.

- На, читай!.. - сказал он. - Пусть недалекие умы и трусы успокоятся. Никто не пострадает из-за письма, написанного Низами.

Друзья, взяв Мехсети-ханум под руки, вошли в дом. Фахреддин дрожащими руками развернул письмо и начал читать вслух:

"Уважаемый поэт!

Получив Ваше письмо, я приложил его к глазам и губам. Я обрадовался так, как если бы увидел поэта лично и посидел с ним, приятно беседуя.

Мое письмо пришло к вам с запозданием. Не считайте причиной тому мою небрежность.

Ваше письмо, в котором Вы писали о положении в стране и настроении азербайджанского народа, имеет большое значение с точки зрения проблемы государственного устройства.

Клянусь Вашей головой, письмо Ваше потрясло меня. Можно подумать, что мы вместе с Вами обсуждали эти вопросы, и пришли к единому мнению, - так совпадают наши взгляды. Поэт должен понять, что на столь умное, столь блестяще написанное Письмо нельзя было отвечать поспешно.

Я внимательно прочел строчки письма, в которых изложены Ваши мысли по поводу государственного устройства. От сельджукских, хекмдаров по существу не осталось определенного государственного строя. Отсюда понятно, почему сельджуки не считались с культурным и социально-общественным уровнем народов. Азербайджанцы не могли поставить перед сельджукскими хекмдарами вопрос о своей национальной судьбе. Если бы даже сельджуки пожелали предоставить народу Азербайджана такое право, все равно у них ничего не получилось бы, ибо, когда основатель династии сельджуков в Азербайджане Тогрул-бек назначил своего брата Ибрагима Яналы правителем Азербайджана, он не дал ему никаких указаний относительно государственного устройства. В то время нельзя было поднимать вопрос об устранении в Азербайджане влияния персов и арабов, так как, когда халиф Каимбиэмриллах утвердил правительство Тогрул-бека (430 г. хиджры), он приставил к нему помощником, вернее, своим джасусом, араба по имени Хибетуллах. Поэтому ни в Азербайджане, ни в Хорезме, ни в Ираке, ни в Персии немыслимо было ставить вопрос о национальном языке, культуре, а также национальной независимости.

Хитрая политика Тогрул-бека по отношению к Каимбиэмриллаху способствовала росту и укреплению влияния халифа во всех странах салтаната. Он отдал дочь своего брата Давуда -Арслан-ханум в жены Каимбиэмриллаху, а сам женился на его дочери Сейиде-ханум. Политическая обстановка в Азербайджане и других странах салтаната сложилась не в пользу национальных интересов народов этих стран.

В своем письме Вы пишете о реформах в Азербайджане, проведенных после Тогрул-бека Алп-Арсланом. Откровенно признаюсь, я с интересом познакомился с историей проведения этих реформ. Но, по-моему, каждая реформа, каждое прогрессивное нововведение должны опираться на государственный строй. Если же строй сам по себе препятствует культурному развитию нации, если он не благоприятствует реформам, то последние никогда не дадут положительных результатов.

После Тогрул-бека правил Алп-Арслан. Это был талантливый полководец, создавший обширную империю. Но и при нем не было определенного крепкого государственного строя (455 г. хиджры). Он владел громадным салтанатом, который был поделен между членами его семьи. Местные правители не подчинялись центральной власти, и это не позволяло претворить в жизнь задуманные Алп-Арсланом реформы.

Однако я мыслю по-иному. Если нам не удастся создать единый строй правления, то есть определенный государственный строй в масштабах всего салтаната, мы, учитывая социальные и политические особенности каждой провинции, должны подумать о создании для них определенных методов правления. В этом отношении я могу дать поэту твердые гарантии. Если даже султан Тогрул не даст своего согласия, я, являясь атабеком Азербайджана, сам подумаю о создании в Азербайджане своего определенного государственного строя. Пока народ Азербайджана не признает нас своим кровным правительством, он не будет нас защищать.

В письме Вы указываете на вражду религиозных сект в Азербайджане. Вопрос этот удручает и меня. Фанатизм и религиозная вражда сулят нам большие трудности. Мои слова подтверждаются последними событиями в Исфагане, где началась резня между суннитами и шиитами*. Я не мог воспользоваться богословской наукой для предотвращения этой бойни, так как боялся, что резня перекинется в другие страны, и поэтому был вынужден подавить распрю между суннитами и шиитами.

______________

* Суниты и шиниты ---- последователи двух враждующих направлений в исламе.

Однако, получив Ваше письмо, я тут же отправил халифу багдадскому Мустаршидбиллаху письмо, в котором просил его выслать документы, имеющие отношение к восстанию Бабека. Согласитесь, я не мог поделиться с Вами своими мыслями о ликвидации сект, не получив этих документов и не ознакомившись с ними.

Документы прислали, и вот уже несколько дней я читаю их, знакомлюсь с сутью восстания Бабека, путями его развития и причинами поражения. Прочитанные документы помогли мне. кое в чем разобраться.

Летописцы халифа Мамуна, а также летописцы следующего халифа Мутасима, описывая ход восстания Бабека и пути его развития, поддались религиозным чувствам и потому исказили действительность.

Однако, читая историю восстаний, имевших место в Азербайджане после восстания Бабека, я нахожу в каждом из них элементы, присущие восстанию Бабека.

Как бы документы из книгохранилищ халифа ни искажали действительность, они тем не менее не могут полностью скрыть характер восстания Бабека. Летопись все же доносит до нас основные идеи Бабека. Стремясь к единству народов, он не мог, избрать иной путь, чем путь борьбы с религией, сектами и фанатизмом.