Волк насторожился - Александр Бушков

Данил спустился в подвал. Никто не обратил на него внимания — клиенты толпились у прилавка-витрины — прошел направо, в незаметный проходик за грудой картонных коробок, мимо крохотной комнатушки, где зарылась в ворох бумаг девочка с накрашенной недовольной мордашкой. В самом конце обнаружилась дверь. Прежде чем войти, Данил повернул черный выключатель, красовавшийся на бетонной стене вроде бы в качестве украшения, оставшегося от прежних владельцев, ни к чему на первый взгляд не подсоединенный.

В столь же крохотной, как первая, клетушке сидели двое — усатый охранник в дешевом камуфляже и человек лет сорока, являвший воочию образ, осмеянный десятками кинокомедий — типичный советский бухгалтер в уродливых очечках и помятом отечественном костюме, разве что черных нарукавников не хватало для комплекта (Данил их запретил в свое время, сочтя дешевым перебором), сутулый и невероятно растяпистый на вид. Штирлиц эпохи неразвитого капитализма…

— Здорово, орлы, — сказал Данил, достал из ящика зрелый банан и стал распеленывать. — Как коммерция? Как наезды?

— Кутя, сволочь, поднял процент, — сказал «бухгалтер». — Никакой утонченности в человеке, одна ненасытная хавалка. Хлопнуть его, что ли?

— Ну, не надо нарушать экологическое равновесие в околотке, — отмахнулся Данил. — Пусть себе играется…

— Да ясно. Шучу от скуки.

— Стареешь, капитан, — сказал Данил. — Помню я твои шуточки в Камдешском ущелье, там они веселее были…

— Это когда вы фальшивую китайскую границу соорудили? — оживился «охранник».

— Да нет, границу делали южнее, — сказал Данил. — А в ущелье этот деятель посадил пакистанского шпиончика на гранату с выдернутой чекой так, чтобы прижимал, паразит, задницей скобу.

— А этого он мне не рассказывал, — обиженно кивнул «охранник» на «бухгалтера». — И что?

— А ничего, — сказал Данил ностальгически. — Три часа просидел в самой неудобной позе, жить-то хотелось… Потом мышцы устали, задница и соскользнула. А может, граната вывернулась. Главное, был пакистанец — и нету.

— Садисты, — сказал «охранник». — Все поколение у вас такое. Мы, когда сцапали в Бендерах литовскую сучку с немецкой снайперкой, пальцем ее не тронули — казак баб не забижает. В окно выкинули, и только — пущай полетает…

— А этаж-то какой был? — поинтересовался Данил.

— Девятый вроде. Помню, что шибко нечетный…

Данил показал глазами на потолок:

— Тама?

— Да уж давно.

— Ну ладно, — сказал он. — Прибыль в этом месяце есть? Молодцы. Выписываю премию. Быть сегодня в двадцать два ноль-ноль на углу Парковой и Гагарина. Со стволами. Будет вам развлечение, чтобы от безделья на бедного Кутю зубом не цыкали… Открывай лестницу.

«Охранник» подошел к стене и сильно потянул за черный кованый крюк, служивший вешалкой. Плита из прессованных опилок, обитая красным кожзаменителем под цвет остальных стен, поехала на роликах в сторону, открыв узенькую металлическую лесенку, уходившую куда-то вверх. Данил поднялся по ней, нажал кнопку в потолке.

Примерно через минуту поднялся люк. Он уперся руками в края, рывком бросил тело вверх — и оказался в однокомнатной квартире на первом этаже, расположенной как раз над фирмочкой. Ростислав, как всегда, подошел с самой неожиданной стороны, пряча пистолет. Рядом с люком, лежал скатанный в трубку ковер.

— Вылезай уж, нелегал, — сказал столичный гость. — Ты ведь на нелегальном, как я понял?

— Это с какой стороны смотреть, — ответил Данил, отряхивая колени. — Есть у меня самый взаправдашний польский паспорт, где я хоть и Черский, но — Дариуш…

— Сколько стоил?

— Пять.

— Что-то дешево…

— Так по знакомству, — признался Данил. — К тому же прапрадедушка кандалами гремел во имя вольности и неподлеглости…

— Где он у тебя гремел-то? В губернской управе?

— Вообще-то там, — сказал Данил. — До восьмого класса дослужился, один орденок в петлице, второй на шее… Но это уже детали. Сослать-то сослали.

— И поможет тебе этот паспорт?

— Как зайцу «Гербалайф».

— Вот то-то. Держи, — Ростислав подал ему красную книжечку. — З д е с ь, конечно, и это тебе не поможет, поскольку ловят не документ, а конкретную физиономию, но в прилегающих областях можешь помахать при необходимости. Разрешено. Но если запорешься, милый, никто тебя знать не знает, мало ли кто может свою фотографию приклеить «Моментом» на чистые корочки да заполнить коряво на свои данные…

— Ого… — Данил, не раскрывая удостоверения, прочитал про себя не столь уж короткую, тисненую золотом надпись, сопровождавшуюся двуглавым орлом. — В провинции, конечно, навытяжку встанут… — раскрыл корочки. — Вальяжная подпись стала у бывшего сослуживца, гляжу… Соответствующая. Интересно, а он сам-то знает?

— Тебе совершенно незачем гадать, кто и сколько знает, — сказал Ростислав. — Твоя задача — чисто и аккуратно взять клад. И доставить все пятьдесят или там сорок пять ящиков сюда. Под «блицы» и объективы. И крайне желательно, просто жизненно необходимо, чтобы к ним в виде словоохотливого экскурсовода был присовокуплен Логун. Клад без Логуна значительно теряет в цене. Значительно… Понял?

— Любопытное совпадение, — усмехнулся Данил. — Глаголев пару часов назад мне предлагал ту же самую прогулочку. Сулился даже подослать пару вертушек с десантом и навязал своего мальчика в напарники.

Ростислав достал красивую авторучку, синюю с золотом:

— Как говаривал почтальон Печкин, я принес посылку для вашего мальчика… Не бойся, не циан. Но вырубает хорошо. На часок.

— Значит, не осталось никаких неясностей… — протянул Данил.

— Какие тут могут быть неясности? Все пятьдесят… или сорок пять ящиков должны попасть не в кабинеты глаголевского ведомства, а сюда, в этот милый старинный город. И принести их должен в клювике ты. Это великолепнейшим образом укладывается в простую и ясную картину происшедшего: героическая частная охрана честнейшей фирмы, видного члена Гильдии, приложив титанические усилия, но ни разу не нарушив законов, возвратила нации бесценные сокровища, которые шайка коррумпированных политиканов пыталась контрабандно вывезти за рубеж для финансирования своей предвыборной кампании. Глаголевские дружки, если клад попадет к ним, будут играть ту же мелодию по той же партитуре, но они будут преследовать с в о и цели, вести с в о и торги и шахматные партии. Стратегические наши цели совпадают, но в тактике расходимся чуть ли не в каждом пункте… Никто не одалживает своих козырей попользоваться, если может выиграть с их помощью сам, и немало. — Ростислав невесело улыбнулся. — В скверном романе я бы тебе угрожал ржавым кольтом с кривым дулом. И пугал, что в случае неудачи тебя за каждым углом будут поджидать хмурые снайперы. Глупости, конечно… Просто тебе некуда будет податься, если завалишь дело. Разве что на историческую родину, корпеть на скромную ренту… Если тебе не удастся взять клад, или он уйдет к Глаголеву, фирму из ее нынешних неприятностей вытащить вообще-то удастся, но вы из баронов превратитесь в мелких лавочников, и это еще не самое скверное — здесь, как я понимаю, есть немало народу, который боялся вас сильненьких, но на слабых обязательно постарается выместить все обиды…

— Сам знаю, — угрюмо сказал Данил.

— Я тебе не могу помочь людьми. Большая группа непременно обратит на себя внимание, ты же профессионал, прекрасно понимаешь…

— Да понимаю, чего там…

— Единственное, что мы сможем сделать — обставим так, чтобы Кучин не смог перебросить туда дополнительные части. Которые, скажем, срочно потребуются где-то еще… У него там не больше батальона…

— Я знаю.

— Тем лучше. Причем тамошние власти, учти, в игру не посвящены. Конечно, у местного управления ФКГЗ есть и люди, и техника, но немного…

— Больше всего меня беспокоит вертолет, — сказал Данил. — На каждой стежке посты не поставишь, группы у них распылены, постараюсь обойти. Но вертолет — это уже опаснее. Ты с такой техникой дела не имел, а мне случалось. Засекает, сволочь, даже одиноких пешеходов.

— Милок, ну нет у меня ни «стингера», ни «стрелы», — развел руками Ростислав. — И вообще, если бы признали более целесообразным направить туда парочку взводов, я бы к тебе в гости не прилетал… Играть придется по тексту пьесы, без отсебятины.

— Сколько у меня времени?

— Мы не знаем, когда они закончат копать… А тебе еще нужно оттуда выбираться… Журналистскую банду я, конечно, привезу заранее, дня через три. Замотивировано все убедительно. Большинство из писак не ангажированные, так гораздо лучше — неподдельные эмоции и детская непосредственность гарантированы. Интеллигента лучше всего не покупать, а оставить у него сладостное убеждение, будто он п р и к о с н у л с я к тайнам и причастен к ходу Истории…