Убийство в «Долине царей» - Владимир Бацалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А куда еще сажать помешавших себе?
— Сейчас-то многих домой выгнали, но твой интерес на самом деле чокнулся.
— Может, перекормили лекарствами?
— Запросто, — ответил Квочкин. — Только тебя в эту клинику даже теперь не пустят…
— А гласность?
Но Квочкин меня не слышал:
— …Да и что тебе этот псих путного скажет? Все равно суд его в качестве свидетеля не примет. Так что ищи других.
— Намек понял.
— Тут такое дело, — замялся Квочкин несвойственным ему тоном. — Сегодня конец квартала, мне машину по дешевке сделали, триста долларов не хватает. Сходи к Поглощаеву, попроси на текущие расходы или аванс.
— Не даст.
— А ты скажи, что послезавтра приведешь ему убийцу за руку.
— Ладно, попробую, — смирился я.
— Ты где?.. — спросил Квочкин. — Там и стой. Я за тобой заеду, чтоб побыстрей.
Через пятнадцать минут я входил в «Долину царей», за окном ждали желто-синие «Жигули» с мигалкой на крыше. Вид мой на их фоне был очень внушительный.
— Срочно к Поглощаеву, — бросил я.
Кувыркалкина посмотрела на меня двусмысленно: то ли ждала, что я прощения попрошу, то ли хотела поблагодарить за цветы. Во всяком случае, рта она не открыла, и я прошел в кабинет без звука.
Поглощаев привычно трепался по телефону, Кашлин привычно вынул палец из носа и пожал мою руку.
— Деньги нужны, — сказал я Поглощаеву, когда он наконец наговорился. Если 6 у нас платили за телефон поминутно, он наговорился бы до бедности.
— Что так? — удивился он.
— Вот так, — пришлось ответить.
— Я не бездонная бочка, а вы вроде бы не рэкетир, — сказал Поглощаев.
— Да ладно вам жадничать. Нужно-то всего триста долларов. В пересчете устроит и рублями, — сказал я. — Убийца Шекельграббера уже найден, послезавтра я назову его имя.
— А почему не завтра?
— Потому что завтра первое апреля. Вы мне не поверите.
— Скажите сейчас, — влез Кашлин.
Я на секунду замялся:
— Нужно собрать кое-какие справки, чтобы не выглядеть голословным. В условиях постсоветской бюрократии эта проблема упирается во взятки.
— Я не виноват, что вам не хватило накладных расходов, — выдавил Поглощаев.
— Вы виноваты в том, что тормозите следствие, — сказал я строго. — Да и беру я из своего гонорара.
— Не пойму, кто кого нанял. — Поглощаев поднялся и вышел. А я-то, наивный, думал, что деньги он держит в кабинетном сейфе, оказалось — нет. Где же? В морге, что ли?
— Зря вы сболтнули, что знаете имя убийцы, — сказал мне Кашлин.
— Вы тоже знаете? — удивился я.
— Так же, как и все, — догадываюсь, — ответил он.
Спрашивать: «Ну и кто?» — после собственного признания выглядело бы идиотизмом, и я промолчал.
— Лучше бы вам сегодня и завтра не ночевать дома, — посоветовал Кашлин. — Одно из двух: либо он ударится в бега, либо убьет вас. Или покалечит — как получится.
— А кто скажет, что я его вычислил?
— Первый встречный-поперечный.
— Вы знаете свекра и свекровь Размахаевой?
— Нет.
— А ее родителей? Они живы? — спросил я по инерции.
Кашлин даже подпрыгнул на стуле:
— Вы обманули Поглощаева, вы не знаете убийцу Шекельграббера! Я так и думал. Лучше вам сегодня переночевать в милиции.
— Я посплю на посту.
Тут вошел Поглощаев и отсчитал деньги, причем рублями и по заниженному курсу. Скаред!
— Займись наконец делом, — бросил он зло Кашлину.
— Я занят, — спокойно ответил тот, — обдумываю организацию нового акционерного общества «Долина цариц». Потом откроем дочернее предприятие — «Долину приближенных и любимых животных»…
Я вышел в приемную и сел на край стола Кувыркалкиной:
— Что-то я по тебе соскучился.
— Вали отсюда, — ответила она.
— Только с тобой, — сказал я. — Пойдем скорей, Поглощаев тебя отпустил. Мне на поруки.
— Ты серьезно?..
На улице я передал деньги Квочкину.
— Ну зачем при свидетелях?! — прошипел он больше по привычке, чем из боязни.
— Это не свидетель, это подозреваемая номер один, у нее есть пистолет, — сказал я. — Слушай, подбрось нас до моего дома, надо уйти от «хвоста».
— Извини, старик, времени нет ни секунды. Приходи завтра, обмоем покупку. — И он укатил…
Через час мы уже пили в постели шампанское, за которое заплатила Ольга.
— Ты подлец! — говорила она после каждого глотка.
— Согласен.
— И дурак набитый!
— Возражений нет.
— И скотина!
— В точку.
— Я за тебя замуж не пойду!
— Этого и не требуется, — искренне ответил я.
— А как же? — удивилась она.
— Найдем выход…
Когда мы уже приготовились подремать от переутомления, в дверь сначала настойчиво зазвонили, потом требовательно забарабанили кулаками. Я подошел к двери и спросил:
— Кто там такой шустрый?
— Открой, ублюдок! — По голосу я опознал Опрелина.
— Не могу, я голый.
— Ублюдок! Ублюдок! — эхом разносилось по подъезду.
Я вернулся в комнату и сказал Ольге:
— Кажется, твой муж в гневе, а черного хода у меня нет.
— Что будем делать? — спросила она.
Но Опрелин все решил за нас. Видимо разбежавшись, он плечом вышиб дверь и возник в комнате. В руке Опрелин держал пистолет. Я попытался выбить опасную игрушку ударом ноги, но промазал и только лягнул дурака. Опрелин с перепугу выстрелил. Боли я не почувствовал, поэтому закрыл глаза, перестал дышать и, двигаясь на ощупь, вытащил Кувыркалкину на балкон.
Минут через пять она очухалась в слезах, а Опрелин, как я видел сквозь стекло, лежал посреди комнаты без чувств. Бедный малый, по-моему, не прочитал в инструкции, что из газового пистолета нельзя стрелять в плохо проветриваемом помещении. Теперь, по крайней мере месяц, в квартире будет вонять газом, а я, по необходимости, оставлю для воров открытыми окна и уеду на море. С тысячей долларов я не пропаду на любом курорте.
На самом деле мне было не до смеха, хотя что может быть комичней: голые любовники сидят на балконе в марте месяце, а ревнивый муж отдыхает от подвигов посреди комнаты. Из дома напротив нас уже разглядывали любопытные, один даже щелкал фотоаппаратом, а нам, кроме носков, и прикрыться нечем: я, чтобы не стирать их каждый день, вывешивал через сутки проветриться. Ладно, потом я этому щенку с фотоаппаратом уши оторву.
— Какой же идиот твой муж! — сказал я Кувыркалкиной. — Пусть теперь тут живет, а я к нему перееду.
Ее трясло от холода, газа и рыданий.
— Он меня любит, а я дурная.
— Он не тебя любит, а свою собственность в твоем лице любит.
— Ничего ты не понимаешь, ты циник. Ты хуже Кашлина.
— Тогда забирай своего обормота и проваливай, а мне надо дверь чинить.
Я дал проветриться комнате, чтобы в нее хотя бы можно было зайти и не рухнуть без чувств, оделся сам, выбросил одежду Кувыркалкиной на балкон и вернул в чувство Опрелина водой и пощечинами. Потом вбил три гвоздя в дверь, отволок Опрелина к его «уазику», закинул вместе с супругой в фургон и отвез к ним домой.
Решив, что на сегодня с меня приключений достаточно, я пошел ночевать к банщику Леше…
Спецполиклиника для закоренелых помех режиму и его представителям оказалась всего лишь отделением в тривиальной психушке, правда под усиленной охраной. Меня не пропустили. Никакие журналистские удостоверения и ухищрения не помогли, и часы свиданий не предписывались, даже в передачах из продовольствия несчастным было отказано. Наверное, тут обитают организаторы терактов на генсека, президента и правительство, — решил я, потому что из охранников не выудил ни слова. На всякий случай походил под окнами, но никто не выглядывал. Видимо, и это запрещалось под страхом ледяной ванны. Случайно я поймал главврача или кого-то близкого по иерархии.
— Мне бы поговорить с одним вашим подопечным по фамилии Размахаев.
— Такого не знаю.
— Он лежит у вас со времен Брежнева!
— Вы ошибаетесь.
— Могу я посмотреть список пациентов?
— Нет. — Главврач уже миновал охранников.
— Я все равно получу разрешение! — с отчаяния крикнул я вдогонку.
— Вы получите неприятности, — обещал мне главврач спиной.
Ну и сволочь! На таких вот и держится любая система. Просто кулаки чешутся! Встретить бы этого «ученика» Гиппократа в тихом переулке, глядишь, у Поглощаева одним клиентом стало бы больше.
На всякий случай я заглянул в справочный стол больницы, но тоже без толку. Сгинул некто Размахаев, растворился на одной шестой части суши, и никому до этого нет дела, даже жене, в нашем скотском обществе. Так из стада уводят на убой, а стадо мирно щиплет травку.
Я встал посреди улицы, раздумывая, что делать дальше. С утра меня тешила надежда на встречу с Размахаевым, из которого я наверняка вытянул бы кое-что существенное, но оказалось — грош мне цена как журналисту и сыщику, не справился с простеньким заданием и запасного плана не выдумал. Но никакого плана, собственно, и не требуется: раз не вышло с мужем, нужно добить жену по паспорту. Должна она знать, как превратилась в роковую женщину и почему муж сошел с ума или его сошли. Поэтому я поехал к Размахаевой и у дверей почти нос к носу столкнулся с Навыдовым.