Враг моего врага. «Ийон Тихий» - Натали Р.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как же он так сглупил? Что на него нашло? Сейчас, отрезвленный холодом и мрачной перспективой, он сознавал, что вел себя, как идиот. Ясно, как день: бестолковая секретарша не виновата в том, что проклятый Зальцштадтер вынуждал его перекраивать производственный процесс, жать соки из рабочих, закрывать глаза на злоупотребления охраны. Просто попалась под горячую руку. Что ему стоило сдержаться, как он сдерживался уже десятки раз? Мог, да только не понимал, чем рискует – вот и не сдержал себя.
Он до последнего полагал, что все обойдется. Ну, выразит ему директор свое неудовольствие: как же, кофе-брейку помешал; он повинится. Не голову же ему снимать. Земляне делали с женщинами, что хотели, а Зальцштадтер на это всегда поплевывал. Так Кан Телевер и сказал ему, когда он его вызвал, чтобы объявить о своем решении.
– Вы, батенька, совершенно напрасно причисляете себя к тем, кто вправе делать, что хочет, – был ответ. – Вам, как и всем остальным вашим соотечественникам на Нлакисе, сохранили жизнь из милости, и следовало вам не реализовывать свои аморальные хотения, а сидеть тише воды, ниже травы. Считайте теперь, что милости вы лишились.
– Я не хотел, – он предпринял глупую попытку оправдаться, на что Зальцштадтер иронически улыбнулся:
– Ну, разумеется. Это Эст Унтли на вас напала. Заставила довести ее до слез, угрожая кровавой расправой. Как же я не догадался?
Директор поручил его заботам двоих охранников, и они уже поволокли его раздевать. Спасло его озарение: он попросился в туалет, буквально умолил – мол, наложит кучу прямо к их ногам, если не сходит сейчас по нужде. Те посмеялись и разрешили. И даже не обратили внимания, что он юркнул, придерживая живот, в женский туалет – а может, заметили, но списали на неадекватное состояние смертника. Выбор Кана Телевера был не случаен: он директорствовал здесь с самого начала, база строилась при нем, и он знал обо всех коммуникациях. В женском туалете имелся люк на нижний уровень. Он изрядно обломал ногти и раскровил пальцы, отворачивая крышку без помощи гаечного ключа. И отвернул-таки.
Судьба обманутых охранников Кана Телевера не волновала. Оштрафуют их за потерю конвоируемого, отрядят на внеочередные дежурства, вовсе уволят – его ли это проблемы? Вот уж нет. Каким бы ни было их наказание, он с удовольствием поменялся бы с ними местами.
Первое время он опасался погони. Но никто за ним не гнался, и он понял, почему. Они думают, что он найдет свою смерть – именно такую, какая была ему назначена: от холода или от удушья. Но он еще поборется. Альтернатива смерти одна: райский рудник. У него было время придумать, что он скажет шитанн – весь долгий путь по пересеченной местности против ледяного ветра.
В космосе Клара скучала по мужу. Возвращаясь на Землю, никогда не задерживалась на всякие междусобойчики команды, празднования успешного рейда и тому подобные мероприятия, сразу летела домой, к Хельмуту. Неделя-другая бурной любви и не менее бурных скандалов – и все, отпускало. Можно было улетать снова. Хельмуту не нравилось, что они проводят в разлуке больше времени, чем вместе, и он регулярно уговаривал ее бросить службу, что приводило к новым скандалам. Глупый мужчина, неужели он не понимает, что, стоит им провести рядом несколько месяцев, они либо убьют друг друга, либо разойдутся навсегда?
Нет, не понимал. Хуже того – пытался заставить ее бросить космос хитростью. Если у них появятся дети, Клара вынуждена будет уйти с военной службы – как минимум, на время беременности и кормления грудью, а там родится новый ребенок, потом еще один… Привыкнет сидеть дома и заниматься хозяйством, сама не захочет выходить на работу. Эти рассуждения ее бесили. А еще пуще бесила педантичная последовательность Хельмута в осуществлении своей цели. Он тайком прокалывал презервативы; если это не удавалось, норовил как бы случайно пролить их содержимое туда, куда ему попадать не следует; пытался овладеть ею вовсе без оных, когда она спала или была навеселе. Поначалу, только-только после встречи, это забавляло, но чем дальше, тем больше начинало раздражать.
А тут еще и отпуск затянулся – вообще кранты. Последние несколько дней, особенно рискованных с точки зрения зачатия, она избегала близости под любым предлогом, справедливо опасаясь обнаружить очередную дыру в резине, а после – две полоски на тесте. Когда пришло известие, что «Ийон» готов к старту, она покидала свои вещи в сумку с такой скоростью, что Хельмут обиделся. Попытался на прощание склонить к сексу – внезапно, без средств защиты, разумеется, – был послан и, как обычно, обвинил жену в неверности.
– У тебя на корабле любовник, да? Потому и не хочешь уходить с этого проклятого «Ийона». Катаешься по космосу взад-вперед, а у меня рога из головы лезут!
– Опилки у тебя из головы лезут, – в сердцах сказала Клара. – Столько глупости ни в одной голове не поместится!
Любовника она не заводила принципиально. Тут за одним мужиком глаз да глаз, чтобы мамой не сделал, на второго уже никаких моральных сил нет. Да и чревато выделять кого-то из сослуживцев, создавать напряжение в коллективе, вызывать идиотскую зависть и необоснованную ревность. Опять же, мужики любят навязывать свое видение отношений, они всегда выдвигают себя, любимого, на ведущую роль, смотрят на любовницу свысока и снисходительно: мол, я тебя покорил, я молодец, а ты, куколка – моя собственность. На фига, спрашивается, козе баян?
На корабль она прибыла, с одной стороны, радостная, что нервотрепка с мужем завершилась, а с другой стороны – катастрофически неудовлетворенная. Честно говоря, любовник сейчас очень бы ей пригодился. Гипотетический любовник, от которого нельзя было бы залететь, который не считал бы себя главнее ее лишь потому, что он – мужчина, и который был бы в любой момент под рукой, но желательно не из команды «Ийона Тихого». Этакий идеальный конструкт.
Или все-таки реальный? Она вдруг поняла, что соскучилась по вампиру.
Клара не считала Аддарекха любовником. Она позвала его к себе не из страсти, а из жалости, потому что он боялся спать один. Команда могла чесать языками сколько угодно, но настоящего секса между ними так и не случилось. Просто переночевали в одной постели, немного поласкали друг друга, и он
