Враг моего врага. «Ийон Тихий» - Натали Р.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Под ноги надо смотреть, мать твою, – проворчал кто-то сверху.
Небритый дядька с бухтой то ли шланга, то ли толстого провода на плече, в потертой оранжевой спецовке и высоких резиновых сапогах. Сантехник или электрик. Он заглядывал сверху в открытый канализационный люк, куда Йозеф умудрился сверзиться.
– Вылезти сможешь? – спросил он без особой надежды.
Йозеф попытался пошевелить ногой. В глазах помутилось, он застонал.
– Нет, самому никак.
Сантехник сокрушенно поцокал языком и сделал шаг от люка.
– Мужик, не уходи! – взмолился Йозеф. – Вытащи меня, я тебе пузырь куплю!
– Не ной, болезный, – отмахнулся дядька. – Я тебя поднять-то не осилю, громилу. Сейчас «Скорую» вызову, пусть санитары тебя вытаскивают.
Ректор Академии на прощание пожал Аддарекху руку и пригласил приехать поработать еще. Аддарекх был тронут, но от всей души надеялся, что этого не произойдет. Он хотел домой, и чем скорее, тем лучше. Земля оказалась вовсе не так плоха, как повествовали легенды, и все же в промежутках между рейдами лучше отдыхать дома, в кругу семьи, нежели подрабатывать на чужбине.
Курсанты собрались устроить своим инструкторам отходную пьянку; к счастью, вовремя вспомнили, что шитанн относятся к выпивке без энтузиазма. Решили сделать пикник с шашлыком на пляже, совмещая вкусную еду с водными процедурами и солнечными ваннами, но опять вспомнили… Посокрушавшись, утроили чаепитие в курсантской столовой. Юри Тиккинен, пробормотав слова благодарности за неоценимые уроки, подарил от имени всех товарищей гравюру с видом городского фонтана – как бы не того самого – и сувенирную колоду игральных карт. Карточным играм шитанн научились еще на «Ийоне», шлифовали мастерство с десантниками «Максима Каммерера», а здесь, в Ебурге, Шшагил Хот рискнул даже сыграть с профессионалами. Разумеется, его обжулили, и разумеется, денег он не отдал: пригрозил укусить, если не отстанут. Он бы выиграл, если бы игра была честной.
Карты были полезным подарком: своей колодой шитанн так и не обзавелись. А также красивым и с намеком: искусство художника соперничало с его же фантазией. Короли, дамы и валеты разных мастей представляли собой людей разных рас, а на тузах были изображены эмблемы планет. Трефы – земляне, черви – красавчики ханты, буби – лопоухие тсетиане. Шшерскому Раю достались пики, и король пик, старик с седым чубом, обнаруживал подозрительное сходство с Криййханом Винтом, слишком сильное, чтобы быть случайным. Подметив это, бойцы стали искать другие сходства и нашли, что дама срисована с Аххьеши Кенцца, правой руки координатора, а валет – не кто иной, как Ртхинн Фййк, его преемник. Дама треф с тюрбаном на голове и безмятежной улыбкой идентифицировалась, как Салима ан-Найян аль-Саид. Долго не могли понять, кого изображает король, вроде бы выше Салимы у землян никого нет. Юри, смущаясь, просветил, что этот веселый румяный дедок – грозный главнокомандующий космического флота Земли, а худощавый валет – московский куратор Владимир Каманин, следующий претендент на координаторское кресло.
Юри Тиккинен, дав себе зарок, держался его – больше не пил. А когда не пил, крышу у него не сносило. Так что курсант был адекватен, приемы схватывал хорошо, и в конце концов Аддарекх перестал над ним насмехаться. Даже, объективности ради, упомянул его в числе лучших в беседе с начальником курса. Если парень снова не начнет выпивать, выбьется в элиту.
Аддарекх собрал коробочки с украшениями, закатал в запасную одежду и упихал в спортивную сумку. Мрланк запрыгнул туда же, устроился в мягком гнездышке. Лоток и кошачий корм путешествовали в отдельном пакете.
– Что, Мрланк? – Аддарекх потрепал кота по загривку. – Домой едем?
Котенок заурчал. Человек не мог разделить его радостные чувства в полной мере: это для Мрланка «Ийон Тихий» был домом, а Аддарекху до дома еще невесть сколько. Но все же возвращение на «Ийон Тихий» – первый шаг к тому, чтобы попасть домой.
– Вы, батенька, неэффективно распределяете бригады по участкам, – снисходительный тон землянина бесил Кана Телевера, но приходилось терпеть, стиснув зубы. – Для чего нужно вот это последовательное прочесывание, скажите-ка на милость? Третья бригада собирает одну мелочь. Глупо.
– Зато рационально, – возразил гъдеанин. – Так мы можем быть уверены, что не пропустили ни кусочка траинита.
Захар расхохотался.
– И для чего нам эта уверенность? Мне плевать, сколько траинита пропустят ваши рабочие. Мне важно, сколько они соберут. Мы не очищаем территорию от траинита, а добываем его. Это разные вещи, батенька! Темпы и объемы добычи, вот что должно вас беспокоить.
– Но мы всегда так работали, и нашу родину это устраивало.
– У меня другая родина, – отрезал Захар. – И ее ни в коем случае не устроит столь непродуманная организация труда. Выделите каждой бригаде отдельный участок, нечего ходить по одному квадрату друг за другом, будто обручальное кольцо в нем потеряли. К черту мелочь! Я хочу, чтобы вы добывали как можно больше крупных глыб.
Кан Телевер вздохнул для храбрости и высказал то, что давно наболело:
– У людей нет стимула добывать больше. Их жалованье не зависит от объема добычи. Им вообще не платят жалованья! Зачем им стараться?
Захар нехорошо сощурился.
– Вот как, незачем? Говорите, стимула нет? А я-то надеялся обойтись без стимула. В одном из наших языков стимул – это такая палка, которой бьют медлительных животных, знаете ли. Что ж, сами напросились. Отныне бригада, собравшая за день меньше всего траинита, будет лишаться дневной нормы еды. Их пайки передадут тем, кто соберет больше всего.
Кан Телевер заскрежетал зубами. Хотел, как лучше, а вышло, как всегда!
– Будет много недовольных такой системой, господин директор, – выдавил он.
– Недовольные останутся без дневной нормы кислорода, – равнодушно уронил Захар.
От этого его безразличия Кана Телевера просто-таки трясло. И хуже всего то, что землянин не рисовался. Чужие жизни, не говоря уж об их качестве, действительно не имели для кризисного управляющего группы компаний «Экзокристалл» никакого значения.
Он вышел, кипя от сдерживаемой ярости. В приемной сидела Эст Унтли и ровным счетом ничего не делала, пялилась на греющийся на плитке металлический стакан. И такое зло его взяло!
– Бездельничаешь тут в тепле, погрязшая во грехе шлюха?
Женщина вздрогнула, обернулась, поджала губы.
– Я готовлю кофе господину директору.
– Жопу ты лижешь господину директору! Распустилась тут. Ты еще помнишь, кто на самом деле твой директор?
– Директор у нас всех теперь один, – негромко сказала Эст Унтли, словно увещевая. – Господин Зальц… ох! – она расстроилась оттого, что снова не смогла выговорить.
– Вон как заговорила, – едко процедил Кан Телевер. – Ластишься
