Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев

— Погоди-погоди. Сейчас наш ход?

— Да.

— А можешь ли ты пожелать, чтобы все игроки обменялись обличьем?

— Зачем?

— Надо собрать всех в одном месте. Но так, чтобы каждый, глядя на врага, видел бы образ другого врага — такое можно пожелать?

— Наверное. Правилам это не противоречит.

— А как вызвать в бой третьего игрока?

— Претендент имеет право открывать двери. Если он самоуверен или глуп, а в Насмешке это равнозначные понятия, то может произнести пароль столько раз, сколько считает нужным.

— Тогда приготовься.

— Только попробуй, я тебя четвертую!

— Да хватит уже на меня орать! Желай скорее, господи ты боже мой!

Небо над головой потемнело, в тучах заворчали молнии. Азраил зыркнул вверх, грязно выругался и пожелал

* * *

Мир под ногами рассыпался.

А затем снова собрался из обломков, представ в виде ровной каменной долины. Плато. Пыльного, покрытого россыпями валунов и чахлым кустарником. Впечатанные в камень, центр этого плато украшали три магических фигуры: круг с пентаграммой Азраила, шестиугольник мохнатого чёрного существа с пустыми глазницами, внутри которых полыхал огонь, и две волнистых линии с лепестками букв, между которыми извивался белый многорукий змей.

Что случилось потом, Алька не уловил ни глазом, ни разумом. Демоны оставались неподвижны всего один миг: столько, сколько требовалось для узнавания, оценки врага. Видя друг в друге Азраила, уставшего дьявола с перебитыми крыльями, игроки с презрением отмахнулись от него простейшими, самыми грубыми и быстрыми из своих заклятий. Им хотелось скорее перейти к главному — сражению с достойным.

Тем сильнее было их удивление от ловкого блока и яростной контратаки. Третий противник, что вообще не поддавалось пониманию, не проявлял никакой агрессии, и демоны обменялись ещё парой ударов, потом ещё, с каждым разом наращивая мощь. Над плато трещали разряды, вздымались огненные столбы, вспыхивали и гасли россыпи ледяных звёзд — враги полностью сосредоточили внимание только друг на друге.

Конечно, рано или поздно они должны были осознать, что происходит. Только напряжение и темп боя уже были слишком велики. Нервы сдали. Новоприбывший демон не выдержал, испугался и пожелал, а второй сразу же пожелал в ответ. Энергии магических ударов и молитв сплелись в единый воющий клубок. И наконец, между дуэлянтами вспухло чёрное непроглядное облако. Затем рвануло так, что взрыв оглушил, опрокинул, разметал всех и вся.

Азраил, использовавший всё это время с пользой, для отдыха, словно ждал такой развязки. Даже к взрыву оказался готов и повалился навзничь ловко, почти грациозно. Альку же взрывной волной отнесло далеко назад и в сторону, на валуны. Край плато "поплыл", оползень из битого и оплавленного щебеня двинулся по склону, Алька покатился в нём кубарем, обдирая о камни попеременно локти и колени, спину и живот.

Потом всё стихло. Когда вернулась способность соображать, организм разобрался, где верх, а где низ, никаких признаков сверхъестественной схватки не доносилось. Алька поднялся и осторожно, стараясь не вскрикивать, когда задевал ранеными конечностями за кусты и камни, поднялся обратно.

Демон с огненными глазницами пал. Что его сгубило, Алька даже знать не хотел, выглядело это слишком мерзостно. Словно у самой земли появилась подмышка, в которой выросли жесткие кучерявые волосы и окутали высшего. Оплели, пронзили, проросли насквозь, а потом вспыхнули гудящим зеленым факелом.

Дым и смрад — вот всё, что осталось от могущественного существа, когда пламя угасло. Небольшая горстка пепла еще тлела в защитной магической фигуре, но при первом же порыве ветра поднялась в воздух и растаяла, знаменуя победу белого змея. Тот не сдерживал радости: извивался, скручивался кольцами, выделывал фортели хвостом. Особенно неприятно было видеть, как он растопыривает и снова поджимает тонкие рудиментарные лапки, около сотни которых торчали по обеим сторонам его бледного брюха.

Вдруг змей сжался в клубок и гневно затряс всеми конечностями. Ему было, от чего беситься. Он был уверен, что убил дьявола, а тот внезапно поднялся с земли живым и почти невредимым!

— Глупый, глупый Азраил! — зашипел змей. — К чему этот обман? Ты же не думал, что я не смогу узнать тебя? Фокусы не позволят тебе украсть мою законную добычу!

— Вообще-то да, была такая мысль, — отвечал дьявол, невозмутимо отряхивая пыль с колен. — Хотелось, чтобы вы с Ашкотом поубивали друг друга. Тогда и мне бы не пришлось о вас мараться.

— Ашкот слабак, ничтожный рикшас! Он зря решил тягаться со мной!

— Однако ж, он тебя знатно потрепал, Сураса!

Змей аж взвизгнул и вытянулся в струну.

— Не думай! Ни одной чешуйки не упало с моей шкуры! Ашкот слаб, как и ты. Нет, ты хуже, я чувствую: у тебя совсем нет силы! Ты не дьявол больше, а позорный фокусник. Зря ты встал между мной и моим призом!

— Честно говоря, он мне и не нужен. Отдал бы хоть сейчас. С удовольствием вместо возни здесь убрался бы в Стикс.

— Нет, о не-е-е-т! Ты знаешь правила, Азраил! Битва за Насмешку идёт до смерти!

— Знаю, Сураса. Поэтому выпотрошу тебя, а белую шкуру постелю у входа.

Змей в ярости раздул на шее капюшон, подобно кобре, открыл пасть, демонстрируя ядовитые клыки в руку толщиной. Он был готов к броску, к отскоку или к удару магией — но дьявол не нападал. Почему?

Сураса был очень древним и не без оснований считал себя мудрым. Настолько, чтобы по всем мирам Стикса ходили легенды о мудрости змей. Сейчас он убеждал себя проявить максимум терпения и мудрости. Нельзя оступиться в такой момент, в шаге от победы. Если хитрый дьявол не сходит с места сам, если хочет, чтобы на него напали, это значит одно: у него припрятан туз в рукаве!

Алька лежал, стараясь не шевелиться. Он помнил, что у змеи тонкий слух, они кожей чувствуют вибрацию почвы. Смог бы он подкрасться к Сурасе, чтобы неожиданно ударить сзади? Нет, вряд ли. Почему тогда тянет время Азраил? Зачем злит врага, на что рассчитывает?

— Ты блефуешь, опозоренный! — Сураса решил продолжить беседу, одновременно ощупывая дьявола потоками незримых энергий. — В тебе нет силы, я чувствую это! Я могу даже не драться, а просто проглотить тебя!

— А ты попробуй, сороконожка! Только шевельнись, я наделаю из твоих костей ожерелья. Совсем как у Ра, который снял шкуру с твоей сестры Апеп. Ты же помнишь Апеп?

— Ра? Этот мерзкий облезлый рыжий кот? — голос змея сочился яростью. — Ра мёртв, он не придёт тебе на помощь! Мы отомстили ему, о да, жестоко отомстили!

— Это ничего! В течениях Стикса живёт