Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ) - Диана Крымская

— Так он уже просто Джеймс? Как мило, — пробормотал герцог. Глаза у него бегали, усики шевелились, как у вдруг ослепленного светом зажженной свечи посреди комнаты таракана. Он явно искал выход из создавшегося положения. Ева могла представить себе, как ему не хочется быть обнаруженным в такой унизительной позе своими друзьями и Догерти.

На всякий случай она снова уколола Рокуэлла в грудь, чтобы показать, что намерения ее серьезны, а рука тверда. И тут сзади послышались голоса, и в одном из них Ева узнала голос Джеймса! Он шел сюда, сейчас он будет здесь, и все кончится!

От облегчения она всхлипнула, рука ее со шпагой дрогнула… и в ту же секунду Рокуэлл каким-то образом оказался на ногах и вырвал у Евы оружие.

45.

Рокуэлл бесцеремонно оттолкнул Еву в сторону, и девушка чуть не упала, к тому же она обо что-то споткнулась… Это оказался ее пастушеский посох.

С тревогой она прислушивалась к приближающимся голосам. Но что это? Смех? Или это ей кажется?

Ева отвернулась от герцога, — тому стало не до нее, и девушка это видела. Она вглядывалась в темноту, и вот на дорожке показались силуэты трех мужчины. Обезьяна и Полишинель вели Испанского бандита, коим нарядился Догерти. Сорочка, узкие бриджи, высокие сапоги, широкополая шляпа и развевающийся при ходьбе плащ — все черное, лишь широкий пояс алого цвета да шпага с серебряным эфесом. Верхнюю часть лица закрывала простая черная маска.

Догерти шел между прихвостнями герцога — и, да, Еве не показалось, он смеялся.

— Ну-ну, девочки, куда же вы так торопитесь? — издевался он над своими конвоирами.

Полишинель не выдержал и толкнул Догерти в спину, но эсквайр даже с шага не сбился.

— Малышка, ты будешь первой, — шутливо посулил он Полишинелю.

Ева в ужасе схватилась ладонями за лицо. Ах, зачем Джеймс их злит и дразнит? Разве он не понимает, для чего его сюда привели? Что же делать? Как спасти его?

— Ба, ваша светлость! — воскликнул Догерти, первым вступая на лужайку. — Неужели вам пришлось отбиваться от собственной невесты? О, женщины!

Сверкая в темноте белыми зубами, Догерти кивнул на шпагу, которую герцог сжимал в руке.

— Нет, это предназначается вам, Догерти, — ухмыльнулся Рокуэлл.

…Его собираются покалечить, а он веселится, зубоскалит! В отчаянии Ева дернула себя за волосы и с ужасом обнаружила их в своих руках. Не сразу она сообразила, что это всего лишь парик, который она тут же отбросила в сторону.

— Немедленно прекратите это, господа! — решительно заявила она, делая шаг вперед.

— Не лезь, иначе я его вообще убью, — отрезал Рокуэлл, даже не удостоив взглядом свою невесту.

— Я все расскажу отцу! — пригрозила Ева.

Но ее жених лишь презрительно рассмеялся в ответ.

— Что же вы ему расскажете, сударыня? Что этот подлец Догерти запятнал вашу честь, а я, как оскорбленная сторона, вызвал его на дуэль при двоих секундантах и убил? Я и сам могу это всем рассказать!

Тело Евы покрылось холодным потом от этих слов. Не за свою честь она переживала, но Рокуэлл собирался если не убить, то покалечить Догерти, и это вполне могло сойти ему с рук. Прошлая дуэль была еще свежа в ее памяти. Тогда Джеймс с трудом справился с опытным фехтовальщиком Рокуэллом. А сейчас у герцога под рукой еще и двое друзей, которые, конечно, в стороне не останутся и придут ему на помощь.

Она не знала, как помочь Джеймсу. Ева в отчаянии посмотрела ему в лицо и увидела, как он ободряюще ей улыбнулся.

Герцог нетерпеливо шагнул к своему врагу, а Полишинель с усмешкой схватил Догерти за плечо. Впрочем, эсквайр тоже на месте не стоял. Один короткий взмах руки — и его локоть безжалостно врезался в лицо горбуна. Тот с визгом отскочил в сторону и упал на землю, зажимая нос ладонями и подвывая при этом. Не мешкая ни секунды, Догерти резко повернулся к Обезьяне и «приласкал» клыкастое чудовище кулаком в челюсть, вырубив соперника одним ударом.

И Ева, и Рокуэлл потрясенно смотрели на происходящее. Лишившись в одну секунду двоих своих помощников, герцог заметно струхнул, даже шпага позорно задрожала в руке, но он всё же справился с собой и увереннее перехватил оружие.

— К чему нам эти никчемные секунданты, ваша светлость? Разберемся без них! — все также весело воскликнул Догерти, выхватывая шпагу.

Еще одна дуэль! Невозможно! Хватит с нее! Она не вынесет этого, она не сможет стоять здесь безучастной наблюдательницей и умирать от волнения за Джеймса!

Ева хотела было броситься между мужчинами, но поняла, что это их вряд ли остановит… А вот трость остановит!

Девушка даже не задумалась о последствиях. Ей необходимо было предотвратить дуэль. Она быстро наклонилась, подняла пастушеский посох — и с размаху огрела жениха, совсем забывшего об ее присутствии и глядевшего только на Догерти, по голове.

Рокуэлл выронил шпагу, ноги его подкосились, и он на бок упал на траву.

На лужайке стало очень тихо, даже Полишинель перестал подвывать, жалуясь на сломанный нос, и замолчал.

— Прекрасный удар! — весело похвалил ее Догерти, снова сверкнув своими белыми зубами.

Ева же его настроение не разделяла, она с тревогой вглядывалась в неподвижное тело герцога. Не убила ли она его?

Заметив ее испуганный взгляд, Догерти склонился над Рокуэллом. Перья на темном плаще зашевелились, удостоверяя, что тело под ними ещё не собирается покинуть сей бренный мир.

— Скоро очнется, — успокоил он Еву, подходя к ней.

***

Мстительный замысел Рокуэлла вовсе не остался тайной для Саймона. Он сразу обратил внимание на лакея, бездельничающего неподалеку от дверей его комнаты. И это в такой день, когда все слуги сбиваются с ног, чтобы господа могли вдоволь повеселиться!

Выходя, уже в костюме бандита, из комнаты, Саймон велел Питеру проследить за лакеем, и вскоре юноша сообщил ему, что шпион скрылся в покоях герцога.

Интересно, что задумал Рокуэлл? За себя Саймон не слишком опасался, убить его в замке Корби едва ли осмелятся. А вот Ева… Стоило представить, что Рокуэлл может причинить Еве хоть малейшее зло, и ярость начинала клокотать в голове, туманя рассудок. Почему такое сильное чувство возникало, когда Саймон думал о герцоге и Еве?

Оно и раньше приходило: когда он думал о лорде Корби, убийце отца, и о Тощем, любовнике Гвен. Значит, Ева тоже так много значит для него, Саймона? Но нет, конечно, это просто потому, что