Одна ночь в Санта-Монике (СИ) - Дарк Нико

Я знаю, как им не терпится сделать то, о чем они давно мечтали. Поражаюсь выдержке Аарона, потому что он обычно крайне нетерпелив, он готов войти в меня, не снимая трусиков. А сейчас он пожирает меня глазами, руки и спина напряжены, он двигается плавно, растягивая удовольствие, целует в плечо и стягивает халат, и тот падает на пол.

— Я не могу больше ждать, — шепчу ему в губы, перед тем как они сливаются в поцелуе. Мы перемещаемся на кровать, я стягиваю с него черную футболку, любуюсь татуировками, каждый раз будто впервые вижу красные розы на шее, паутину на груди и змеиный след, уползающий через плечо на спину. Для меня это как маленький ритуал, и Аарон с ним уже знаком. Он дает мне пару секунд насладиться видом и снова обрушивается горячими влажными поцелуями, спускается вниз от шеи, задерживается на груди, мои соски слишком возбуждены и чувствительны, он проводит языком по животу и добирается до центра всех моих ощущений. Он одновременно касается языком клитора и вводит два пальца — предательский прием, чтобы полностью подчинить тело. После нескольких толчков, когда он убеждается, что я готова, он отстраняется от меня, чтобы снять боксеры. Немедленно ему на смену приходит Оуэн, у меня нет даже возможности отдышаться или оглядеться. Он нависает надо мной, медленно целует:

— Ты сегодня особенно прекрасна, — с этими словами он входит в меня, сантиметр за сантиметром заполняет собой, пока не погружается на всю длину. Мы оба наслаждаемся каждым движением, я подаюсь ему навстречу, он толкается в меня сильнее. Я хочу, чтобы эти ощущения не прекращались, но замедляется, чтобы заменить позу, перекатывается на спину и уволакивает меня за собой, чтобы я оказалась сверху. Я сажусь, и с губ слетает стон, потому что в этом положении его член входит особенно глубоко.

— Ты готова? — спрашивает Аарон, в его руках небольшой флакон смазки.

— Еще как…

— Тогда наклонись вперед и постарайся расслабиться.

Я ложусь на грудь Оуэна, слышу, как быстро бьется его сердце, он крепко обхватывает меня руками, будто берет в тиски, сжимает и шепчет что-то успокаивающее в ухо, но все мои ощущения направлены в другое место. Аарон уже смазывает попку и пальцем надавливает на центр. Даже от одного пальца ощущения захлестывают с головой, но когда он присоединяет второй, я начинаю жалобно постанывать. Стоит привыкнуть, как дискомфорт сменяется сладостными ощущениями. Я начинаю постанывать и двигаться в такт ласкам, Аарон замечает это и переходит к главному блюду на сегодня. Его горячая головка упирается в анус, и я замираю, в голове коктейль из предвкушения и легкой паники. Он толкается внутрь, и от боли я начинаю извиваться, Оуэн крепко держит меня:

— Тише, детка, — он гладит меня по спине.

— Ты хорошо подготовилась, и хорошо справляешься, — говорит Аарон и делает паузу, потом идет наступает, снова пауза, снова наступление и так до тех пор, пока он весь не погружается в меня.

— Ты чертовски узкая там, Оливия, я люблю тебя, — хрипит он, дает мне время, и вскоре они оба начинают постепенно двигаться во мне. Их движения не синхронны, поэтому нельзя подготовиться или предугадать, остается только чувствовать и принимать.

Боль отходит на второй план, чувство восторга, гордости за себя и удовольствия растекается по телу. Вот этот момент, из-за которого мне пришлось столько вытерпеть сегодня, они оба во мне. Это не сравнить с обычным сексом, у него более терпкий, насыщенный, глубокий вкус. Я напряжена и расслаблена одновременно, мне хочется сбежать, потому что когд аони начинают двигаться одновременно, мне кажется, что мое тело слишком хрупкое для такого натиска, но в то же время я хочу остановить время, чтобы запомнить каждую секунду. Наши тела так близко друг к другу, кожа к коже. Я между двумя горячими телами, между мужчинами, которых люблю, и которые любят меня. Я кончаю с их именами на устах, рассыпаюсь на осколки, волны оргазма раскачивают меня бесконечно долго, пока не достигает пика сначала Аарон, потом Оуэн.

Мы дышим в унисон, я еще раз говорю, что люблю их, что буду с ними до самого конца, даже если весь мир будет против. Оуэн ни разу не сказал мне в ответ то же самого, ни тогда, ни сейчас. Он все еще опасается, все еще хранит старые обиды и сильно переживает о будущем, но я от него ничего не требую, потому что знаю, что он любит. Наши отношения на троих строятся на безграничной любви, которая проявляется в заботе, в доверии и поддержке. Слова не имеют значения… Внезапно Оуэн прижимает меня к себе сильнее обычного, зарывается лицом в волосы:

— Я люблю тебя, Оливия Томас…