2011, Азартная игра - Дик Фрэнсис

Много вопросов, и до сих пор ни одного ответа.

«Пусть расследованием занимаются профессионалы», - сказал мне старший инспектор. Но сколько времени им понадобится? И доживу ли сам я до этого дня?

Может, пришло время расшевелить осиное гнездо? Но постараться при этом, чтоб тебя не ужалили.

В среду утром в больницу я пришел к семи тридцати. И увидел, что Клаудии значительно лучше. Она сидела в неудобной постели, не ворчала и не жаловалась, с аппетитом поедала завтрак: мюсли с йогуртом.

- Нет, вы только посмотрите на нее! - воскликнул я, улыбаясь во весь рот. - Сразу видно, ночь ты провела лучше, чем я.

- Это почему? И что случилось с тобой ночью? - спросила она.

- Постель в гостинице была жутко неудобная, - ответил я.

- Почему не поехал домой?

Ну вот, проболтался. Как теперь объяснить?

- Хотел быть поближе к тебе, дорогая.

- Напрасная трата денег, - насмешливо сказала она, делая вид, что не одобряет моего расточительства. - Если меня оставят здесь еще на одну ночь, изволь переночевать дома. Обо мне не беспокойся.

Откуда ей было знать, что возвращаться домой мне никак нельзя. Слишком рискованно.

- Выглядишь просто супер, прямо хоть сейчас марафон бежать, - сказал я. - Думаю, они отпустят тебя после того, как мистер Томик осмотрит.

- Сестра говорила, обычно он начинает обход около восьми.

Я взглянул на настенные часы, буквально сводившие меня с ума накануне, когда Клаудия находилась в операционной.

Без десяти восемь.

И тут в палату вошел мистер Томик. На нем снова были бледно-голубые брюки и рубашка, но сегодня сверху он накинул белый халат.

- Доброе утро, Клаудия, - сказал он и кивнул мне. - Как самочувствие?

- Гораздо лучше, чем вчера вечером, - ответила она. - Хотя еще немножко побаливает.

- Да, - снова кивнул он. - Это нормально, так и должно быть. Я сделал надрезы в брюшной стенке. Они совсем небольшие, но болезненные. Как считаете, сможете встать с постели?

- Я уже вставала, - с гордостью сказала она. - Ходила ночью в туалет. И сегодня утром - тоже.

- Прекрасно, - заметил он. - В таком случае, думаю, сегодня можете ехать домой. Через десять дней - ко мне. Осмотрим, все проверим, потом я сниму швы. А пока не слишком напрягайтесь. И не переутомляйтесь.

- Замечательно, - сказал я. - Она не будет переутомляться. Я за этим прослежу.

- И вот еще что, - сказал врач. - Мы получили первые результаты анализов.

- Что там? - воскликнула Клаудия. - Не бойтесь, говорите все, как есть.

- Правый яичник чист, однако, как я и предполагал, раковые клетки обнаружены в перитональной жидкости. Не слишком много, но достаточно.

Какое-то время все мы молчали.

- Химиотерапия? - спросила Клаудия.

- Боюсь, что так, - ответил мистер Томик. - Но, скорее всего, дело ограничится одним курсом. Ну, самое большее - двумя. Мне жаль, но это единственный оптимальный выход.

Он оставил нас переваривать эту не слишком радостную новость, видимо, спешил отщипнуть еще несколько кусочков ткани у очередного несчастного пациента. «Не слишком веселая у него работа», - подумал я.

- Давай попробуем увидеть светлую сторону, - сказал я Клаудии. - Правый яичник чист и невредим.

- Это верно, - не слишком весело пробормотала Клаудия.

- А потому у нас еще могут быть детки.

- Если только от химиотерапии я не стану бесплодной, - мрачно заметила она.

Даже известие о том, что ее выписывают из больницы, не развеселило Клаудию. Особенно когда я сказал ей, что отсюда мы поедем не домой, а к моей маме в Глочестершир.

- Ты, наверное, шутишь, Ник? - спросила она.

- Ничего я не шучу, - ответил я. - Мама ждет, страшно хочет тебя видеть.

- Но я хочу домой, - заупрямилась Клаудия. - Хочу лечь в свою постель.

- Как я смогу присматривать за тобой, если завтра мне на работу?

- А как, скажи на милость, - язвительно спросила она, - ты собираешься ездить на работу из Челтенхема? - И, насмешливо фыркнув, она добавила: - Перестань, Ник. Пожалуйста, поедем домой!

Что я мог на это сказать? Ведь не говорить же ей, что нас вполне могут прикончить на пороге собственного дома. Да она наверняка просто не поверит.

Я был убежден: Личфилд-гроув - место для нас слишком опасное. И мне ни в коем случае не хотелось подвергать свою невесту хотя бы малейшему риску. Прошлый раз мне повезло, можно даже сказать, очень повезло. Я вовремя заметил убийцу и улепетывал от него, как ветер. Но Клаудия не сможет бегать после операции, с двумя надрезами на стенке брюшной полости. Да и кто сказал, что мне снова повезет?

А чтобы выжить, должно везти всякий раз.

А потому лучше оставаться как можно дальше от убийцы, в том месте, где он не сможет нас найти. Чтобы его везенье кончилось.

И я твердо решил, что о возвращении на Личфилд-гроув не может быть и речи.

- Мама страшно соскучилась, - сказал я. - Да и тебе самой пойдет только на пользу побыть с ней после операции.

- Да, - ответила она. - Но это вовсе не означает, что мы должны ехать к ней прямо из больницы.

- Ну, будет тебе, дорогая, - взмолился я. - Если твоя мама была бы жива, мы бы могли поехать к ней.

То был удар ниже пояса, а Клаудия пребывала не в том состоянии, чтобы его выдержать.

Мы крайне редко говорили о родителях Клаудии. Они бросили ее, когда девочке было восемь, отвезли пожить к бабушке, да так никогда за ней и не вернулись. Их «Форд Эскорт» слетел с дороги в Бичи-Хед, сорвался с обрыва и упал на галечный пляж с высоты около пятисот футов.

Дознаватели вынесли вердикт - несчастный случай, а не самоубийство. Причем даже не стали выяснять, кто в момент аварии находился за рулем, исправна ли была машина. Но как бы там ни было, Клаудия проклинала их обоих за то, что они оставили ее в этом мире одну-одинешеньку.

«Вполне вероятно, - думал я, - что то была истинная причина, по которой она писала столь мрачные, даже жутковатые картины», - но эту тему я затрагивал редко. А если и затрагивал, то с осторожностью и тактом.

- Знаешь, это нечестно, Ник, - сердито огрызнулась она.

- Прости, - сказал я. - Но мне хотелось бы, чтоб прямо отсюда мы поехали к маме.

- А как же мои вещи? - спросила Клаудия.

- У тебя здесь с собой всего полно, - вывернулся я. - А вчера я забрал из дома еще несколько вещичек.

- Но я не могу ехать к твоей маме ненакрашенной, - то был последний ее довод.

- Я и косметичку твою прихватил, - заметил я не без торжества в голосе.

И мы отправились к моей матери, но прежде я допустил еще одну промашку, упомянул о взятой напрокат машине.

- А почему не на нашем «Мерседесе»? - сердито спросила Клаудия.

- Подумал, что после операции тебе нужно разместиться с большим комфортом, - ответил я, так и излучая заботу и доброту. - В нашем «SLK» на пассажирском сиденье все же тесновато.

«И опасно», - добавил я про себя.

Агент из сервиса «Герц - машины напрокат» пытался уговорить меня взять «автомобиль недели», ярко-желтый «Ауди» с откидным верхом и сияющими хромом колесными дисками.

- Вам очень подойдет, сэр, - напористо твердил он. - Ваш цвет. Сразу бросается в глаза. Сразу видно, что человек хочет заявить о себе.

Но вместо этого я предпочел стандартный внедорожник, четырехдверку с темно-синим салоном, скоростной, но не бросающийся в глаза. Мне нужно было слиться с местностью, а не бросаться в глаза.

И заявлять о себе я собирался совсем по-другому.

Я сказал Клаудии, что моя мама очень ждет нас, хочет, чтоб мы у нее погостили. И не покривил душой. Она согласилась принять нас, но только после того, как я отговорил ее от поездки в деревню на заседание исторического общества, куда она отправлялась днем по средам.

- Послушай, мам, - сказал я в телефонную трубку, разбудив ее без десяти семь утра. - Нам с Клаудией нужно отсидеться где-нибудь несколько дней.

- А что случилось, дорогой? - спросила она. - И почему вдруг такая срочность? Может, приедете завтра?

- Ну, пожалуйста, мам!.. - протянул я тоном семилетнего ребенка, уговаривающего родителей купить ему долгожданную игрушку.

- Ну, хорошо, ладно, - сказала она. - Все равно мне придется поехать и купить продукты. И еще мне страшно не хочется подводить других.

- Они поймут, - сказал я. - Скажи им, что к тебе приезжает сын познакомить с невестой.

На несколько секунд она лишилась дара речи. Я терпеливо ждал.

- О, дорогой, - пробормотала она дрожащим от волнения голосом. - Это правда или ты просто так сказал?

- Это правда, - ответил я.

Едва успели мы свернуть на дорожку к ее дому, как мама выбежала встречать нас, в слезах и почти неспособная произнести и слова от счастья. И обняла Клаудию крепко-крепко, как никогда раньше.

- Что это ты ей такое сказал? - шепотом спросила меня Клаудия, когда мы вошли в дом.

- Сказал, что мы помолвлены, - ответил я. - Мы ведь с тобой теперь помолвлены, верно?

- Да, - с улыбкой сказала она. - Конечно, помолвлены. Но ты наверняка сказал ей что-то еще. Она знает о раке?