Аль! Пу-пух… - Руслан Алексеевич Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всадник из рода чужеземцев, прибывших сюда из иного мира. Это сразу станет ясно любому, кто увидит мерцающие у сонного рыцаря над головой буквы, складывающиеся в имя Фагнир Некроз.
Одинокий всадник в сумрачном дремучем лесу… Да еще и дремлет…
Как не воспользоваться шансом?
С высокой ветки бесшумно канула вниз вытянутая грациозная тень, оказавшаяся огромным котом весом под сто килограмм, с дымчатой серой шерстью, острейшими клыками и когтями. Хищник не промахнулся. Он упал точно на круп лошади позади всадника и тут же вцепился лапами в бронированный торс рыцаря, а клыками заскрежетал по не менее защищенной шее. Всадник лениво шелохнулся, поднял левую руку, из прикрытого забрала клиновидного шлема послышался протяжный зевок. Хищный кот утробно зарычал, ударил лапами сильнее, попытался содрать с воина шлем, но тут его за шкирку схватила стальная перчатка и, крепко сдавив шкуру, резко рванула в сторону…
Спустя миг в воздухе сбоку от лошади покачивался поджавший лапы громадный хищник, выглядящий сейчас как нашкодивший котенок.
— Прервать чуткий сон воина усталого дозволено родичам, друзьям, деве прекрасной либо же врагу лютому, — пророкотало из шлема. — Изыди, тварь голодная.
Взмах руки, и хищника отшвырнуло прочь, впечатав спиной в исполинский ствол. Но сильного зверя неудача не отрезвила, и он вновь бросился вперед. В Темном Краю не терпят слабости. Проявишь трусость, побежишь — и в твой загривок тотчас вопьется отравленная стрела или чужие острые когти. Вытянувшегося в высоком прыжке серого кота встретил удар копья.
Столь быстро… Всего за один миг сонный всадник успел поднять оружие?
О нет.
Прежнее копье по-прежнему мерно покачивалось на лошадином боку. В грудь хищника вошло другое оружие, появившееся прямо из воздуха и послушно упавшее в подставленную стальную ладонь рыцаря. Его он и метнул, пробив матерого зверя насквозь и пришпилив к дереву.
Серый хищник издал протяжный рев и растаял в беззвучной вспышке. В гигантском дереве осталось торчать копье, выглядящее как железная зубочистка.
— Сегодня зол я, видят боги, — прогрохотал рыцарь, поведя клиновидным шлемом и наведя его острый конец на клубящуюся за ближайшим деревом тьму. — Не хочешь коль ты мертвым пасть от моего удара — изыди прочь.
За деревом мелькнула огромная тень, широкоплечая, массивная, в толстую кору вцепилась пятипалая лапища, по земле ударила толстая дубина, достигающая двух метров в длину. Неведомый гигант чуть помедлил, а затем ладонь разжала пальцы и убралась за дерево. Следом утянулась и дубина, оставив в слое листвы глубокую канаву, быстро заполняющуюся древесным мусором. Послышалось глухое и недовольное бормотание, медленно удаляющееся прочь. До слуха рыцаря донеслись затихающие тяжелые шаги.
Бронированный конь под всадником недовольно фыркнул и топнул левым передним копытом. Что-то сдавленно вякнуло. Под лиственным ковром судорожно зашебуршилась неведомая зверушка, дернувшись пару раз и затихнув навсегда.
И вновь рыцарь погрузился в дрему. Медленно брел конь вперед. Прочие встретившиеся им на пути монстры пугливо уступали дорогу грозному всаднику — круто свернула и ушла прочь кабанья семья, возглавляемая седошерстым клыкастым секачом, поспешно умчались три эльфа-лучника, облаченные в лохматую неприметную одежду лесовиков, закопались в листья несколько оборванных разбойников и затихли словно пугливые мыши.
Путь всадника был извилист и долог. Он вел по таким глухим заповедным местам, где не было власти у магии переноса. Сюда было можно попасть только своим ходом, преодолевая опасности, блуждая, обходя толстенные тела упавших деревьев-гигантов, пересекая наполненные темной и неприятной на вид стылой водой речушки, проходя засыпанными листвой оврагами, где каждая пядь была населена ядовитыми насекомыми и змеями. Лианы заплели сетью проходы между деревьями, а поверх них сплели свои тенета волосатые четырехлапые глоуры, пауки-птицееды, проклятьем разгневанного светлого божества лишенные четырех задних лап. Теперь их раздутые животы волочились с шелестом по листве, напоминая своим видом переполненные до невозможности бурдюки. Забираясь с огромным трудом на деревья, глоуры закрепляли паутинные плети, а затем оставшимися лапами принимались с ожесточением расчесывать свои раздутые животы, сдирая с них жгучие волоски и пуская их по гуляющему между деревьями ветру. Пауки делали это одновременно всем гнездом, и воздух в этой области Темного Края наполнялся летящей по ветру обжигающей ядовитой смертью — прикосновение к волоску грозило немедленным параличом и гибелью. А волосков тысячи… они будто тычинки черного отравленного одуванчика летят по воздуху…
Бронированный всадник даже не поднял головы, когда медленно проехал под сидящими на нижних ветвях глоурами, поблескивающими красными мерзкими глазками. А те поспешно уползли подальше, волоча за собой раздутые и мерзко булькающие бурдюки животов. Высокий жеребец шагал с хрустом — его окованные сталью копыта дробили под листвой многочисленные кости жертв глоуров, забредших сюда случайно и оставшихся здесь навсегда.
Миновав еще одно упавшее дерево, рыцарь потянулся со скрежетом брони и повел шеей, стряхивая с себя сон. Вот оно…
На том месте, где когда-то росло исполинское дерево, остался лишь пень — причем с идеально ровным верхом. Отлично сделанный спил, словно немыслимо толстое дерево срезали ножом так же легко и просто, как грибник срезает сыроежку или белый гриб. Если забраться на возвышающийся над землей на пять метров пень, можно попасть на ровную площадку шагов сорока в поперечнике. Прямо посреди древнего пня высилась башня, возведенная из обычного на вид серого камня. Высокая и тонкая, она переходила в шпиль, поднимающийся еще выше — его верхушка терялась в сумраке среди десятков свисающих вниз лиан.
Здесь рыцарь остановил коня и, ласково потрепав его по забранной железом шее, тяжело спрыгнул на землю, раздавив пару черепов из сотен валяющихся там и сям вокруг пня. С треском коры в огромном обрубке дерева открылись две горизонтальные щели, тускло полыхнувшие зеленым светом. Послышался сиплое ворчание, вокруг вздрогнула земля, показались из листвы толстенные корни, облепленные комьями земли.
— Уймись, мерзость! — глухо велел Фагнир, и древесное чудовище послушно затихло, хотя превосходило рыцаря в размерах в десятки раз. Вновь сомкнулись щели его глаз, потухло грозное свечение.
Пошарив в седельных сумках, воин извлек наружу три большие клетки со змеями, яростно
