Аль! Пу-пух… - Руслан Алексеевич Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Запах был настолько силен и ароматен, что его не могли не заметить. И с вершины старого живого пня, из-под шпиля каменной башни послышался восторженный детский голос:
— Мы любим булочки!
Едва слышно хмыкнув, Некроз снова запустил ручищу в седельную сумку, хорошенько порылся там и добыл большущий стеклянный кувшин, запотевший от холода и до краев полный прозрачной янтарной жидкостью, в коей мягко бултыхались кусочки фруктов.
— Мы обожаем компот! — с еще большим восторгом пропищали из башни.
— Любит она и обожает — проворчал могучий воин, с трудом удерживая в руках столько различных предметов — Так! А вот это уже нехорошо! А пароль?!
Недовольство конного рыцаря объяснялось просто — по каменной стене башни с легким шумом сползала разматывающаяся веревочная лестница, если таким простым словом можно назвать прекрасное изделие, где каждая ступенька представляла собой отполированную деревяшку из мореного дуба, а веревка была скручена из трех линей хищного моллюска гребехрока. Эта лестница выдержит и слона, возникни у него желание карабкаться по раскачивающимся ступенькам.
— Какой пароль? — с детской непосредственностью и удивлением поинтересовались из башни.
— Правильный! — шибче зарычал рыцарь и сделал вид, что хочет убрать булочки и компот обратно в сумку.
— Ой! Ой! Ой! — поспешно завопили из башни, а лестница быстро поползла вверх. — Я спрошу! Спрошу!
— Ну спрашивай… — приостановился воин.
— Самый лучший зверь на свете?
— Конь!
— Самый лучший друг на свете?
— Конь верный!
— Верно! — лестница вновь поползла вниз, и на этот раз Некроз не стал протестовать.
Медленно ступая, он подошел к замершему громадному пню, ударил закованной в железо ногой по черной разбухшей коре, отдал короткий приказ и мягко взмыл в воздух, поднимаемый вылезшим из земли толстым древесным корнем.
— Компот! Компот! Булочки! Булочки! — веселым потоком лились с вершины башни слова.
— Ишь разбушевалась, — снова заворчал воин, недвижимо стоя на корне и полностью игнорируя веревочную лестницу — к чему ступеньки, если есть послушный магический подъемник?
Пожиратель доставил рыцаря до самой цели — до достаточно большого окна с широким каменным подоконником. Свесив ножки вниз, на подоконнике сидела весело улыбающаяся девчушка, одним своим видом могущая довести до истерики любую мамашу из любой страны мира. И было с чего истерить — длинные черные волосы представляли собой если не колтун, то подобие шарообразного птичьего гнезда, надетого на голову. Редкие черные пряди спадали на лицо, почти полностью закрывая левый желтый глаз, но оставляя открытым глаз черный, правый. Лицо чумазое, из волос торчат веточки и соломинки, над правым ухом виднеется жалкое подобие нормальной косички — видимо, девочка пыталась заплести косу самостоятельно, но толком не получилось и вообще надоело. Вместо нормального платьица ребенок одет в красные шорты и чересчур большую рубашку, завязанную узлом на животе. Воротник рубашки наполовину оторван, правый рукав закатан до плеча, а левый лишь до локтя. На ногах соломенные шлепки, колени настолько покрыты грязью, что можно запросто сажать огурцы и на полном серьезе ожидать урожая. В общем — кошмар. Окажись здесь женщина, она бы немедленно схватила этот чумазый ужас за шкирку и засунула бы в ванну с мыльной водой, после чего взялась бы за мочалку и попыталась отодрать хоть немного грязи.
Рыцарь не стал браться за мочалку, хотя и покачал с едва заметной укоризной головой. Поставив на подоконник блюдо с булочками и кувшин с компотом, спросил:
— А где платья?
— Какие? — вопросило чудо, поспешно хватая горячую булочку.
— Красное.
— Поввалось! — невнятно ответили ему. Еще бы. Какая тут внятность, когда на языке тает сладкая сдоба…
— А серое?
— Поввалось! — было произнесено с не меньшей уверенностью.
— А другие платья?
— Все порвались! Фу! Платья для девчонок!
— Ну-ну… Мама рассердится твоя.
— А где мама? — ребенок оторвался на мгновение от булочки, взглянул на рыцаря с отчетливо различимой надеждой. — Придет? Придет? Придет?
— Придет, — едва заметно улыбнулся Некроз. — Мама тебя любит, Инвазия. Просто сейчас она немного занята.
— Битвами?
— О да. Сейчас твоя мама сражается не покладая рук. Да и мы помогаем ей чем можем, — рыцарь говорил медленно, обращаясь к девочке как к взрослой. — Все ради тебя, Инвазия…
— Просто Инва! Ну или Ужасающая Инва!
— Хо… Все ради тебя, Инва. Там, — стальной палец воина указал наверх. — Там у тебя много врагов, Инва. И сейчас мама сражается с ними не на жизнь, а на смерть.
— Я хочу помочь!
— Ты уже помогаешь.
Теперь палец воина указал на стоящий у дальней стены стол, заставленный загадочными бутылочками, ретортами, колбами, пробирками и горелками. В каждой емкости содержится жидкость или пар, все это булькает, клокочет, пыхает. Промеж алхимического оборудования с шелестом бегают громадные волосатые пауки. В большом стеклянном аквариуме сидят две огненно-красные крохотные жабы, важно раздувающие щеки и при выдохе выпускающие в воздух тут же лопающиеся синие газовые пузыри.
— Помогло? Помогло? — подскочила девчушка. — Помогли мои напасти-гадости, козни болючие, болезни падучие?
— Помогло! — склонил голову рыцарь — Да еще как! Многие вороги мерзкие погибли в корчах заслуженных, многие пали от болезней, тобою созданных! Ты очень сильно помогла маме, Инва. Она гордится тобой!
— Ура!
Узнав о том, что помогла смертям многих, девочка радостно рассмеялась, обняла кувшин с компотом и радостно закружилась по большому помещению башни, разбрасывая ногами раскиданные там и сям кости животных, черепа вовсе непонятных созданий. В воздух взмыла чешуя и пыль.
— Я создам еще больше болезней падучих! Да таких, что он них не оправишься, от них не излечишься! — обещал радостно танцующий ребенок. — Они все умрут смертью ужасной! Пятнами и язвами покроются, ослепнут и оглохнут, отсохнут у них руки и ноги…
— Хорошо, хорошо, — утирая скупую слезу умиления, кивал Некроз. —
