Сталин: Путь волхвов - Алексей Меняйлов

Обсуждение двенадцатишагового Пути обретения себя и Силы начнём с «четвёрки».

Стихий — четыре, основополагающих внутри «четвёрки» инициаций, соответственно, тоже четыре, каждую из них надо постигать самостоятельно помимо текстовых способов познания (не из книг, не с чужих слов, и т. п.). В предыдущем томе «Сталин: тайны Валькирии» я подробно расписал перспективы, которые открывает Чаша Девы. Расписал и доступную мне часть истины о Круге Героев, которую она, Грааль, дарует. Это — стихия воды. Я-то описал, но каждому эту истину постигать надо самостоятельно. Каждому требуется здоровье и взаимозацепление Триединства — недостаточно ограничиться напрасной попыткой очистить одного только «Профессора», лёжа на диване.

Без освоения «Сталкером» пространства основополагающих истин (прохождения совокупности Врат во Вселенную) обобщающие логические построения «Профессора», с самого рождения подвергаемого оболваниванию в информационных потоках цивилизаторов, окажутся относительно ложны. Соответственно, и образы творчества зависимого от них «Писателя» тоже будут деформированы. «Профессор» неизбежно подвергает цензуре образы «Писателя».

Тело человека — привратник у Врат в вечность. Привратник, это тот, который пропускает сквозь ворота, проводит через них. Присмотрись повнимательней к странностям «любви» в каждой из трёх субстай мировой стаи («внешники», «внутренники», «головники»), познай любовь суженой, познай тем самым себя — и ты познаешь преддверие вечности, а тем самым, саму вечность.

К контакту с взаимодополняющим полом нас подталкивает Тело, спасибо ему.

А уж остальные пытаются понять и рассмотреть возможность и пути достижения в них идеала.

Именно поэтому Тело имеет право «паразитировать» на «Профессоре» и «Писателе». Они «вынуждены» содержать Тело, без него никак. Подобно Профессору и Писателю из фильма, которые платили Сталкеру за то, что он их проведёт через Зону к порогу «комнаты».

Подытожим.

«Писатель» весьма отчётливо проговаривает тему зависимости от Тела, когда Триединство оказываются под Четырёхугольником (рамка, уракша): он обличает Сталкера в упоении властью, ибо он, решающий, кому жить, а кому умереть, в Зоне «царь и Бог». А разве не так? В преддверии вечности, именно Тело и определяет, кому жить, а кому умереть, тем, между прочим, решая судьбу в вечности (успел до последнего удара сердца пройти Врата или нет). То есть, по сути, Бог, во всяком случае, в том смысле слова, которое циркулирует среди цивилизованных (дегенератизированных).

Без Писателя тоже никуда. Тело с Логикой (Сталкер с Профессором) в трудных, новых и сложных условиях может пройти только вслед за Писателем — это эпизод в «мясорубке». Писатель сразу понял, что только ему идти первым в «мясорубку», заранее начал брыкаться, но Сталкер его уламывает, заставив вытянуть срежессированный «жребий» — длинную спичку из двух длинных.

Логика с Творчеством (Профессор с Писателем) сами по себе (вне Триединства) дружат несовершенно если вообще дружат. Известный в своё время спор лириков и физиков о том, без кого из них невозможно обойтись — этой «несовместимости» тень.

Есть в «Сталкере» очень, казалось бы, нелогичный кадр: вот Профессор с Писателем лаялись-лаялись, со всевозможными юмористическими вывертами («писателишка Вы задрипанный, Вам бы стены в сортирах расписывать», «вы хоть и профессор, а тёмный»), а потом вдруг появляется кадр, в котором голова Писателя лежит на животе у Профессора. Хотя только что лежали друг от друга поодаль. Потом открывают глаза — но не разбегаются.

Разве такая внезапная смена поз могла бы произойти в обычной жизни? Какая мысль стоит за этим странным совмещением кадров?

Всё объясняет соседний кадр. Сталкер во время перебранки Профессора и Писателя, чтобы прилечь отдохнуть, выбрал очень странное место. Кругом сухих мест предостаточно, но Сталкер ложится на какой-то островок, причём частью тела оказывается в воде. По меньшей мере, рука и рукав куртки. В жизни так не бывает. В лужу при наличии сухих мест в жизни не ложатся. Этот кадр — символ, разговор притчей. Вода в фильме символизирует очищение. В фильме всякий погрузившийся в воду исповедует наболевшее, говорит искренне как никогда. Писатель в абсолютно сухом громадном зале, в который его занесло после стресса в «мясорубке», становится ногами в единственную в том странном месте лужу и говорит нечто такое, чего не говорил никогда. Вода очищает от порока — так и в фильме. Сталкер лежит в воде, то есть становится как бы идеальным телом, познавшим полноту врат — и Писатель мирно лежит головой на животе Профессора.

Нам по жизни «Профессор» необходим, уже обсудили. Но сам по себе, будучи на сегодняшний день оболванен, он в состоянии мечтать только о мировом господстве самом по себе. Так есть — и в фильме, и по жизни: все технические изобретения «профессоров» тут же приспосабливают для производства оружия, да и сами элементами стаи, прислугой вождей. Профессор много раз возвращается к теме мирового господства. Профессор, обличая якобы других, тем раскрывает свою сокровенную тайну, что в тёмные уголки своей души он ещё не впустил свет, и его манипуляции с бомбой, часть которой он сохраняет, говорит о том же.

«Писатель» сам по себе может только спиться, упиваясь глюками — Писатель из «Сталкера» так и поступает. Так он живёт вне Зоны. Да и в Зоне, помните, после «мясорубки» его вбросило в странный тупик, где может исчезнуть птица. Зато пьяницы (разрушен «Профессор», «Писатель» остаётся в одиночестве) непонятно, казалось бы, почему, верно ориентируются в сложных ситуациях.

Пьяный в дугу человек спит на заднем сидении автомобиля, автокатастрофа, все гибнут, а ему хоть бы что. Хотя и спал беспробудно, но «почему-то» вовремя сгруппировался. Пример взят из жизни, аналогичным случаям несть числа. Это — результат работы подсознания. При полумёртвом в нас «Профессоре» подсознание кажется сущим орлом. Эта развитая система несёт удачу, её ценят, только её холят и лелеют, так что шаманские народы спиваются не случайно. Планетарные «Профессор» и «Сталкер» этим народам должны.

«Сталкер» сам по себе глубоко несчастен, да и попросту голоден. Всё для него, как и для Сталкера тюрьма и унижение, если нет рядом «Профессора» и «Писателя», если они не идут по Зоне. Что интересно, Сталкер в фильме не пьёт. Вообще. Это Писатель, залетев в тупик одиночества, любит торчать, при этом по ходу дела убивая ложного «Профессора». Увы, пьяницы убивают всех: и Тело, и желающего возрасти истинного «Профессора». Телу же торчать чуждо, оно любит здоровье, закаливаться, босиком ходить. Желательно, по росе. Но даже под величайшим из водопадов из капель росы Тело вне Триединства, идущего по Зоне к «комнате», несчастно.

Подытожим.

Четыре — это четыре стихии, внешние условия, пронизывающие и Вселенную, и человека; статика, в которой возрастает Личность. Проблема в том, что быдляк, он же толпарь, он же электорат, хотя и пронизан стихиями, их не чувствует и не учитывает, следовательно, управляем стаей.

Три — это Триединство тела, логики и образного мышления. Триединство не статично, оно в развитии, в динамике. «Три» — способ развития как внутри смертного тела (биологической жизни одного человека), так и вне смертного тела, в Круге Героев, которое есть целое на многотысячелетнем Пути к Победе, Центру Событий. Проблема в том, что быдляк не осознаёт себя как существо трёхчастное, не понимает мощи подсознания, управлять им и защищать его не умеет, и потому становится лёгкой добычей психологических войн любого калибра. Умению ощутить своё подсознание я пытался обучить в свой книге «Катарсис: Подноготная любви» и результат был неутешительным — все вчитывались в любовную интригу. Придётся переделать. Вкорне.

Эх, всего-то шаг оставалось сделать в том издании, чтобы проникнуть в глубины воистину бездонные! Но тогда не смог. А чтобы сделать, понадобилось более десяти лет, не одна экспедиция на все места «этнографических экспедиций» Сталина, плюс побывать на ключевых точках проложенной Сталиным Мёртвой дороги — и только тогда этот шаг сделать удалось. Впрочем, и хорошо, что не сделал раньше: при проникновении в бездонность без подготовки на Варге от боли не знаешь, что и делать — то ли с собой покончить, то ли свихнуться, чтобы забыть.

Два это не убогие уровни описаний жизни из брошюрок об инь-ян, которые снижают «два» вообще до взаимоотношений мужчины и женщины, до рассуждизмов о женщине в мужчине и мужчине в женщине — хотя всё это важные темы, однако глубины постижения Истины лишь предваряющие.

Два — это дуализм мира. Дуализм нынешнего состояния мира. Не всегда так будет, но потенциал вечен. Два — это тема выбора в условиях нынешнего сосуществование добра и зла. Главное в «двойке» — способность пронизать время взглядом и увидеть Победу. Корень слова «два» (ДВ — «полнота совершенства», «совокупность совершенств», и, напротив, «законченное дерьмо»), говорит и о дьяволе, и о Деве, и о Победе, потому что истинная Победа не может быть ничем иным как достижением полноты совершенства. Дуализм ныне проявляется во всём, в том числе и в Гребне Девы: каждый корень даёт слова с противоположным значением. Проблема в том, что быдляк хоть и готов принять внушение о дуализме, и даже о Победе, но не в состоянии эту Победу созерцать, то есть рассматривать с удовольствием, очищающим душу до состояния её слияния с телом и разумом. Исполнитель не в состоянии признать Победу как Центр событий не только мировой истории, но и своей жизни тоже. Аскетизм, который есть естественный плод созерцания Победы, быдляку в тягость. Для быдляка мысль о Победе если и существует, то остаётся знанием абстрактным, внушённым, безрадостным содержанием памяти.