Незнакомая звезда - Ярослав Бабкин

— Нет. Это уже потом. Разбойники в горах.

— Значит, тебе повезло. Что жив остался.

Родгар отхлебнул из стакана. Вкус у содержимого оказался ничуть не лучше запаха.

— Меня зовут Кралог, — небритый тоже приложился к стакану.

Из полумрака за столом беззвучно выплыла миниатюрная немытая рука, и хищно растопырив пальцы, зависла над неосмотрительно брошенными на краю столешницы золотыми.

— Зубы выбью, — не оборачиваясь, заметил Кралог и поставил стакан на стол.

Рука замерла, сжала пальцы и так же беззвучно уплыла обратно в темноту, оставив золото на прежнем месте.

— Тебе чем платить есть, Родгар?

— Пока только это.

Он вытащил из кармана серебряную ложку.

— Но если ты мне поможешь, будут и деньги, — добавил он поспешно.

— Оставь её пока себе. Ты хорошо относился к простым наёмникам. Достаточно, чтобы моей благодарности хватило на кружку этого пойла, — Кралог едва заметно улыбнулся краем тонких губ.

Мольфи осторожно присела на край стула.

— Меня зовут Барло. Отец Барло.

Генеральный ординатор Серениссы был довольно молод для подобной должности, и его смуглое узкое лицо со жгучими чёрными глазами можно было назвать достаточно симпатичным.

— Очень приятно, — робко кивнула Мольфи.

— Не бойся. Мы лишь оберегаем покой Империи и не причиним зла невинным.

— Вы из-за Родгара?

— Да. Я вижу ты достаточно умна. Расскажи мне всё, что ты о нём знаешь.

— Я очень мало о нём знаю. Он никогда не говорил о своём прошлом.

— О его прошлом мы в курсе. Куда больше нас интересует его будущее. Он говорил, зачем направляется в город? Где он хотел остановиться и с кем встретиться?

Мольфи отрицательно покачала головой.

— Очень странно. Ты не находишь? Вы много недель, бок о бок, едете в Серениссу, но ты даже на знаешь к кому и зачем…

Он внимательно посмотрел на девушку.

— Я говорю вам чистую правду, отец Барло.

— Верю. Но может ты что-то запамятовала? Какие-то оговорки, детали, мелочи? Может быть имена? Адреса?

— Нет. Ничего не помню… Совсем ничего.

Ординатор покрутил в пальцах висевший на груди символический молоточек.

— Очень жаль, Малфрида, очень жаль.

Добродушие из его взгляда исчезло.

— Надеюсь, если ты что-то вспомнишь… вдруг… то немедленно мне об этом расскажешь, — добавил он.

Мольфи нервно сглотнула.

— Оставим это, — ординатор встал и прошёлся по комнате. Длинные полы его серого одеяния разлетелись от лёгкого сквозняка, — насколько я помню, он весьма ценил твоё общество…

Девушка почувствовала, что начинает краснеть.

— … и это навело меня на мысль.

Барло резко остановился и внимательно посмотрел на Мольфи.

— Какую? — выдавила она.

— Как ты думаешь, если бы ты вдруг оказалась в опасности, он бы пришёл на помощь?

— В опасности… наверное. Наверное, да. Но почему вы об этом спрашиваете?

— И если мы эту опасность инсценируем, то это даст нам возможность выманить его из убежища?

— Но это… это неправильно! Он же не дикий зверь!

— Нет, конечно же. Он намного хуже.

— Но почему? Он же не чернокнижник?!

Барло вернулся в кресло.

— Он враг веры и Императора.

— Он же ничего такого не сделал?

— Это не важно. Он просто не успел. И мы должны схватить его раньше, чем он что-то сделает.

Мольфи задумалась.

— А что с ним будет, когда вы его поймаете?

— Тебе не обязательно об этом знать…

— Но вы можете мне сказать?

— Ему будет воздано по заслугам.

— Он спас мне жизнь… — Мольфи опустила взгляд.

— Ты сентиментальна. Я понимаю, — ординатор вздохнул, — но посмотри на это с другой точки зрения. Что значат наши чувства перед долгом? Что вообще значит один человек перед всей Империей? Неужели его переживания достойны быть поставленными выше интересов державы?

— Но вы бы могли… — она нервно сглотнула, — не очень сильно его наказывать?

Она умоляюще поглядела на собеседника.

Тот вздохнул снова.

— Нет ничего хуже мягкости перед лицом врага. Не все это понимают. Они говорят о необходимости учитывать сложность обстоятельств и делать исключения… — ординатор покачал головой, — если у правила есть исключения это уже не правило. Нужно упрощать обстоятельства, а не идти у них на поводу.

Мольфи снова потупилась.

— Так ты готова? — спросил Барло.

— Я не могу… — едва слышно ответила девушка.

— Я не расслышал, что ты сказала?

Она подняла голову и, глядя ему в глаза, повторила.

— Я не могу этого сделать.

Тот откинулся на спинку и кресла и сложил руки на груди.

— Ты не хочешь помочь торжеству правосудия?

— Вы не можете заставить меня предать Родгара. Я обязана ему жизнью. Если он так вам нужен, разыщите его сами.

— Мы его найдём. Обязательно. Но тебе предоставляется возможность содействовать этому.

— Я не буду этого делать.

— Очень зря. На самом деле мы прекрасно можем обойтись и без твоей помощи. Так что я предлагаю это исключительно ради тебя самой.

— Ради меня?

— Именно. Я, можно сказать, оказываю тебе услугу.

— Делая меня предательницей?

Отец Барло усмехнулся.

— Не надо таких громких слов. Ты тоже не слишком-то чиста перед верой и Императором.

— Я не сделала ничего плохого…

— Ты же начинающий маг, Малфрида, мне ли тебе говорить, что мысли зачастую имеют больший вес, чем действия?

— Но это только если мысли повлекли действия… — не слишком уверенно возразила девушка.

— Ты ошибаешься. Любые мысли создают в магическом отражении мира некие изменения. Сходные мысли рождают сходные изменения, и усиливают друг друга, подобно тому, как люди раскачивают в такт огромный колокол. Если много людей будут искренне во что-то верить, то это что-то возникнет в реальности…

— Я понимаю, — кивнула Мольфи.

— А люди, так уж случилось, эгоистичны, завистливы и недальновидны в большинстве своём, — вздохнул ординатор, — и если дать им верить в то, во что им хочется, они породят таких чудовищ, что мир содрогнётся.

— Вы совсем не доверяете людям?

— Для этого я их слишком хорошо знаю, Малфрида. Им нельзя давать воли думать. Они должны слепо верить в то, что им укажут. Иначе они пожрут себя сами.

— Но вы ведь тоже человек?

Лицо отца Барло едва заметно дёрнулось.

— На стадо баранов всегда найдётся один лев. Главное, чтобы бараны его слушались. И не пытались занять его место… Но мы отвлеклись. Ты связалась с плохими людьми, Малфрида. В этом не было твоей вины. Но что это меняет? Ты соприкоснулась со злом. Оно затронуло тебя и стало искушать.