Русалка - Шеннон Дрейк

Конечно, с грустью призналась она себе, ее тянуло к нему. Не к уверенному в победе шулеру, который бесстрастно Поднимает ставки, следя, как накаляются страсти, а к человеку, который любил Женевьеву. Она хотела слушать его непринужденный смех, хотела, чтобы он успокаивал словами любви и нежности, целовал ее руки, губы со страстью… и любовью.

Но она всего лишь «висельная» невеста, конокрадка. Собственность.

Рассерженная и расстроенная, растравившая сердце какой-то новой болью, истомленная желанием, Ондайн выругалась и решила пойти спать. Завтра она отважится на шантаж, если Уорик будет настаивать на ее появлении при дворе.

Сон долго не шел, а когда она наконец уснула, на нее нахлынули сновидения о ее кузене Рауле. Она видела его темные красивые глаза, надменное лицо, тонкие, вытянутые в нитку губы. В детстве он мрачнел, если ей удавалось обхитрить его, и хвастался, когда в чем-нибудь одерживал над ней верх, но между ними никогда не было вражды. Он был ее другом, таким же человеком, как любой другой, со своими достоинствами и недостатками. Она никогда не чувствовала зависти с его стороны и знала наверняка, что коварную интригу сплел не Рауль, а его отец, который долгие годы жаждал титула и владений. Он никогда не получил бы их, останься в живых ее отец.

Во сне она видела, что они с кузеном едут ко Двору Карла. Он держит ее за руку и прижимается к ней с отвратительным самодовольством, , а она тихонько его отталкивает. Сколько же раз нужно ему повторять, что они просто друзья? Она не любила его, и Рауль не сердился, но… он привык побеждать. Он знал, что рано или поздно победит, что ее отец окажется предателем, а сама она — в его власти.

Рауль предвидел все, за исключением ее побега…

Его лицо кружилось перед ней, постепенно преображаясь. Темные глаза превратились в смеющиеся зеленые глаза Юстина Четхэма, а каштановые волосы приобрели золотой оттенок. Ондайн испугалась, потому что не могла объяснить причины неожиданной метаморфозы Рауля в галантного Юстина. Но вот уже не Юстин подсмеивался над ней, а Клинтон, незаконнорожденный сын женщины, которая была плодом запретной любви старого лорда Четхэма.

Четхэм. Теперь над ней смеялся ее муж Уорик, уверенный в своем могуществе. Его глаза мерцали теплым янтарным блеском. — Вдруг ее окружили какие-то мужчины. Они наступали, обнажив мечи. В глубине души она знала, как это обычно бывает в сновидениях, что один из них хочет спасти ее, а другой — убить, но ей был известен путь к спасению.

Ондайн проснулась от бившей ее нервной дрожи.

— Ах, чтоб они все сдохли! — прошептала она, раздосадованная тем, что не может оградить свой сон от вторжения кошмаров, и, подумав, добавила: — В особенности мой лорд Четхэм!

Девушка лежала в тишине, следя за игрой лунного света, и обдумывала, как добиться аудиенции с глазу на глаз у Карла, чтобы припасть к его ногам и вымолить разрешение доказать свою невиновность. Король, презирающий жестокость вообще, особенно не любил выносить смертные приговоры женщинам.

Это будет ее решающий бой, но сначала она разберется с мужем! Да, она бесконечно благодарна ему за спасенную жизнь, но больше он над ней не властен!

Ее взгляд задумчиво блуждал вслед за лунным лучом по темной комнате, когда она уловила еле слышный шепот, настолько тихий, что сначала подумала, что ей почудилось. Он принесся с дуновением ветра, такой нечеловечески жалобный. И очень печальный.

— Ондайн…

Она замерла и прислушалась. Издалека снова донеслось:

— Ондайн… Ондайн… Ондайн. Иди ко мне, мне так холодно и одиноко. Ондайн…

Нет, ей не показалось!

Девушка спрыгнула с постели, подбежала к окну, но в темноте не могла ничего разглядеть.

— Кто ты? Где ты? — позвала она негромко.

— Ондайн… — жалобно прозвучало ее имя, и голос беспомощно затих вдали.

В мягком лунном свете трепетали какие-то тени. Трясущимися руками Ондайн зажгла лампу и подняла ее высоко над головой.

— Эй, пожалуйста, отзовитесь… Кто вы? Где вы?

В ответ она услышала лишь беспокойный шум ветра.

Девушка тщательно обследовала комнату, отодвигая занавеси, заглядывая в туалетную комнату и даже открывая шкафы и сундуки. Она подошла к окну и выглянула наружу. Внизу — никого, изящная лестница, спускавшаяся от балкона второго этажа, пуста.

В расстройстве она присела на постель; затем судорожно встала, побежала в комнату Уорика и принялась нервно что-то искать. Наконец она достала из гардероба бутылку вина. Налив в бокал немного красной жидкости, она уселась в кресло и решила дождаться мужа, даже если ей придется прождать ночь напролет.

Время близилось к рассвету, когда Уорик с удивлением обнаружил жену сидящей в его кабинете со стаканом в руке, с распущенными по плечам волосами в небрежно зашнурованном платье и с ногами, лежащими на крышке стола. Она растянулась в кресле, и он заметил, что ее голубые глаза полыхали огнем праведного гнева.

Готовый к любой неожиданности, Уорик стоял, облокотившись о дверной косяк, и стягивал с рук перчатки с широкими раструбами.

— Прекрасно! — произнес он спокойным голосом. — Чем же я заслужил честь лицезреть вас в столь поздний час, мадам?

Ондайн ответила не сразу и не сводила с него глаз, в которых бушевало море огня. Раздраженный тем, что вынужден обороняться, Уорик прошелся по комнате и бросил перчатки на стол.

Она подняла бокал за его здоровье.

— Милорд, думаю, сейчас самое подходящее время для разговора.

— Неужели? — Он настороженно приподнял бровь и прищурил глаза.

— Да, граф, — холодно ответила Ондайн, презрительно отчеканив его титул. Уорик присел на край стола и, сделав вид, что с трудом подавляет скуку, принялся стаскивать с себя сапоги.

— Тогда я слушаю вас, миледи.

Она отпила глоток. Уорик со злорадством отметил судорожность движений и внутренне вздохнул с облегчением: наверняка все происходящее — бравада, и он легко обезоружит Ондайн.

Ищущий и напряженный взгляд горящих голубых глаз, обрамленных черными пушистыми ресницами, вновь устремился на него..

— Сегодня вечером меня поздравили с несуществующим peбенком. Возможно, вам не составит труда объяснить мне эту ложь!

Уорик потянулся к бутылке с вином, сделал большой глотом прямо из горлышка и осторожно поставил на место.

— Ну и что же вы ответили?

Ондайн сухо засмеялась.

— Я не стала спорить и раскрывать карты, милорд. — Она взмахнула прекрасными ресницами. — Пока!

— Неужели это угроза, моя любовь? — спросил он ласковым и ледяным тоном.

— Вы не ошиблись. — Ондайн презрительно усмехнулась.» — Видите ли, милорд, вы ни разу не сочли нужным объяснить мне правила игры, поэтому я всегда оставалась в проигрыше. — Она подтянула к себе ноги и спрятала их под креслом. — Мне не нравится играть вслепую, милорд. Я нахожусь в полном неведении и получаю одни только приказы. Поэтому я решила ввести кое-какие новые правила. И вот одно из них. Я согласна с улыбкой встречать любую вашу ложь и весело сносить все ваши сумасбродные выходки. Но за это… Я останусь здесь и не поеду ко двору.